Клубы табачного дыма затмили свет, простирающий лучи сквозь шторы, подобно ветвям деревьев.
– Думала, умру, – выдохнула Нацуэ. – Что с тобой?
– Странно все это, тебе не показалось?
– Ты будто превратился в другого человека. Я чувствовала, что меня трахает чужой человек. Ну и напугал же ты меня.
– Да нет, наверно, я все тот же. Просто опустошенный какой-то. В этом вся разница.
– Это все из-за картины.
– Наверно.
– Ты думал о той обнаженной?
Видимо, Нацуэ не приходило в голову, что до «той обнаженной» каких-то пятнадцать минут езды. Может, она решила, что мне не нужна модель, поскольку я рисую из головы. Что ж, не совсем верно.
– Думаю, я нарисовал себя.
– Понятно. Я заберу картину и продам. Это лучший способ создать между вами дистанцию.
– Так и сделай, ладно?
Я вылез из постели, встал под душ. Потом ко мне присоединилась Нацуэ, и мы друг друга намылили. За окнами валил снег.
Помнится, смотрительша предсказывала снежную зиму. Мне почему-то хотелось, чтобы снег падал, падал и завалил все вокруг. Пожалуй, и меня схоронил бы под белом покрывалом.
– Я возвращаюсь. Наутро назначено несколько встреч. Нацуэ тяжело вздохнула.
– За картиной кого-нибудь пришлю, – добавила она.
– Положи ее на заднее сиденье. Я сейчас за ней схожу. Не дожидаясь ответа, я поднялся на второй этаж и спустился с портретом нагой Акико.
Он был не столь объемен и вполне помещался на заднем сиденье «мерседеса». Не оборачиваясь, я вернулся в хижину и подбросил в камин свежее поленце.
– Хочешь поскорее расстаться с картиной? – проговорила гостья, выдыхая струйку табачного дыма.
Я не знал, случится ли это с отъездом Нацуэ.
Какое-то время сидел, уставившись в очаг, потом поднялся в мастерскую – лишний раз убедиться, что картина исчезла, и вернулся к огню.
Мастерская опустела.
Позвонили в дверь. Видно, названивали давно, прежде чем я услышал. Мужчина выкрикивал мое имя. За дверями стояли двое полицейских.
– Простите за беспокойство, сэнсэй. Нам по-прежнему неизвестно местонахождение Койти Оситы, но мы знаем, что он вернулся в Нагано.
Детектив средних лет, видимо, взялся выступать от лица обоих. Тот, что помоложе, отмалчивался.
– Опять же прошу прощения за беспокойство. Видите ли, мы обнаружили следы шин – здесь была припаркована машина.
– Нацуэ Косуги приезжала.
– Она приехала, чтобы забрать картину?
Как видно, эти двое наблюдали за хижиной, причем начали задолго до приезда Нацуэ. Наверно, они выследили ее машину.
– В газете писали, что вашу картину выставили в Нью-Йорке на какую-то экспозицию. В статье даже фотография была. Я, знаете ли, в живописи не смыслю, не понять мне таких вещей, сказать по чести.
– Так что, этот парень, Осита, убил Номуру?
– А вы в прессе не читали? Выдан ордер на его арест. На него собрали массу улик.
Я не покупал газет. В хижине хоть и стоял телевизор, да я его ни разу не включал.
– В прошлый раз судья признал его невменяемым – мол, обострение старого заболевания. А теперь все по-другому. Убийца действовал вполне осмысленно, сбежал с места преступления – выходит, отдавал себе отчет в содеянном.
– Вам виднее.
– А госпожа Косуги, случайно, не владелица галереи? У нее, я слышал, какое-то свое предприятие и большие связи.
– Она – мой агент, а что у нее за бизнес, я не знаю.
– Это все?
– Все, что мне известно.
Детектив улыбнулся. Попросил связаться с ним, если появится Осита, нацарапал на клочке бумаги номер своего телефона и ушел.
Оставшись в одиночестве, я поднялся в мастерскую.
