обрыве встретил брат Владимир, помог перелезть забор, обнял, поцеловал, смахивая набежавшие слёзы, и сказал:
– Иди. Батя тебя ждёт,- а сам остался стоять, глядя ему вслед.
Неспешно Сашка веником смёл снег с унтов, отряхнул куртку и, потопав ногами, вошёл в сени. Дверь открылась, и на порог в накинутом наспех полушубке вышел отец. Он стал тискать Сашку, целуя, полушубок упал на пол. Сашка втащил отца в дом, оставляя белые следы, усадил на табурет. Володина жена, крутившаяся у печи, подскочила, закрыла двери, подняла упавший полушубок и повесила на вешалку. Сашка тем временем присел на корточки, как в детстве, склонив голову на колени отца.
– Мамка вот не дождалась,- вымолвил батя.
Сашка молчал, было тяжело, спазмы сдавили горло.
Отец первым пришёл в себя и, подняв Сашкину голову, стал смотреть на него.
– Вот ты какой стал,- и притянув его к себе, поцеловал.- Бери стул, подсаживайся, чего на карачках стоять. Галина,- крикнул он жене Владимира. Та вышла из соседней комнаты, вытирая фартуком слёзы.- Не лей слезу, поздно уже. Бельё ему собери, Володькино будет впору. Мы в баню пойдём, сполоснёмся, да и тебе мешать не будем.
Они встали. Сашка помог отцу одеть полушубок, и они вышли во двор. Владимир курил, присев на завалинку.
– Володь, иди, прихвати чего там,- отец показал на пол-литровую бутылку спирта.- Негоже без закуски.
Брат метнулся в дом.
Раздевшись, пошли в мойку греться, где к ним присоединился Владимир.
– Всё принёс,- сказал он.- Там уже Лёха припёрся с Игорем. Я сюда бежал, видел Павла, идёт вдалеке. Бать, я Сашку сам попарю, тебе нельзя в парной долго.
– Ладно. Дверь закрой на крюк, а то они сейчас навалят сюда скопом. Баня, чай, не резиновая.
– Я, бать, и крюк накинул и Лёху предупредил, чтобы не лезли.
– Веники вон, ошпарь, вода уж, поди, остыла,- отец показал Владимиру рукой на таз с запаренными берёзовыми вениками.
– Бать. Не суетись,- Сашка пожал отцу кисть руки.
– И то верно. Чего это я закомандирился. Идите в парилку, коль так, я уж не полезу, обмоюсь только.
Братья нырнули в двери парной. Плеснули на комелёк ковш горячей настойки, запаренной на сосновой хвое, и расстелились по лавке, жар сворачивал уши в трубочки.
– Ох и нажарил. Сутки, что ли, топил?- еле дыша, спросил Сашка.
– Ага. Так посчитали, к вечеру вчера должен был прийти. Лёха сутки назад как, приехал. Ты что, зимовья обходил?
– Прямиком топал, на Итыге на коньки встал, да ветер, как назло, в лицо. Я видел, что они на снегоходах прошли.
– Ну что, ещё плеснуть?- предложил брат.
– Сварить хочешь?- соскакивая с полки, прохрипел Сашка.- Всё пока, пойду воздуха дыхну. Отвык уже.
– Что, спёкся?- смеясь, встретил в предбаннике отец.
– Совсем,- стал оправдываться Сашка.
– Значит, не было бани там, где скитался?
– Там сауны, бать. Автоматика. А вот так, как в русской бане, чтобы волна катилась, этого нету.
– Шапку надень, а то уши отвалятся,- посоветовал отец.
– Хорошо,- натягивая шапочку и рукавицы, сказал Сашка, снова направляясь в парную.
Попарились быстро, обмылись и вышли в предбанник, где отец уже приготовил закуску и налил в стопки.
– За мамку, царство ей небесное,- произнёс отец, чокаясь. Выпили, но закусывать не стали.- Рассказывай, где сейчас обосновался?- батя разлил в стопки спирт, себе чуть-чуть.
– Бать, что говорить? Подстрелили малость. Очнулся у двух старцев на Маймакане. Они и выходили. Вертаться не стал, нашёл в Алдане Николая Петровича Вавилова, и сколотили за год с ним дело. Всю братию там прижали, кто ерепенился – вывели в расход. Я оперативную вёл часть, Петрович занимался добычей. Но основную работу делал за границей.
– Начальный капитал с Петровичем делал?
– Нет, бать,- поднимая стопку ответил Сашка.- У Петровича я был только в паях. Металл, правда, весь оприходовался у меня, я им оплачивал из другого дела. Я в КГБ два года сидел. По найму. Мне за это вперёд уплатили. Когда всё обернулось, я свою долю – а это 'архивные' деньги – внёс в уставной фонд созданного мною же банка. Мы с заказчиком поровну поделились. Огромные деньги к нам пришли. Очень.
– Много – это сколько?- спросил Владимир.
– Моя доля составила миллиард двести миллионов. Не наличными, а чеком. Чистые деньги.
– Кого подсидели?- отец посмотрел недоверчиво.
– Банки. По капиталу германской нацистской партии,- Сашка выпил и стал закусывать.
– Армейские тогда чего влезли?
– Это, бать, разговор отдельный. Наш 'клан' подметил Юрий Владимирович Андропов. Вот тех двоих ребят пограничников, что погибли в начале семьдесят первого года, помнишь?- отец кивнул.- Про события под Аркой он тоже сведения имел, но не лез, тихо подкрадывался, на свой страх и риск. Привлёк в дело одного умника. Очень головастый мужик. Давыдов Георгий Николаевич. Знакомое имя?
– Вона, где всплыл!- отец чертыхнулся.- Матка бозка. Жив, значит, курилка?
– Да, жив. Лучше бы он сдох,- Сашка выматерился.- Их расследование то шло, то умирало, смотря по политической обстановке. Черненко после Андропова занял пост, свернул давыдовскую богодельню, а нынешний, Горбачёв, опять делу ход дал. Всех их мне убрать не удалось в 1981 году, спрятались. Имею в виду людей из давыдовской секретной следственной бригады, там состав подобран был полууголовный. Вот я в том году последних убил. Концы в воду должны были уйти, но нет. Какая-то сука передала всё в армейскую разведку. Я надеялся, что они – мужики умные. Прочитают дело и спишут в архив, но видно кто- то очень большой и тайный настоял, чтобы они копали. Пришлось Давыдова – он на пенсию ушёл – вытаскивать у них из-под носа. Так мы и сошлись на железной дороге лоб в лоб.
– А Петрович?
– Мы всё свернули. Он умирать поехал. На Кубань. Кварц,- Сашка постукал по грудной клетке.
– Шахта проклятая! Ох, сколько душ этот кварц сгубил. Да, что теперь говорить,- отец махнул, предлагая наливать спирт, свою стопку отставил в сторону.- Тебя, значит, они ищут? Военные эти.
– Меня они не достанут.
– Ты что, официально всплыл?
– Да, бать. Вполне,- Сашка достал из куртки, висевшей рядом, британский дипломатический паспорт и протянул отцу. Тот долго вчитывался и спросил:
– Выяснил, стало быть, кем был Кан в прошлом?
– Он был тем, кем был. Таким, каким мы его все тут знали. Но предки его кровей знатных. Королевских почти.
– Вона, как! А своя родня уже не в счёт?
– Свою я тоже сыскал. Ты, бать, почему не говорил, что родная твоя сестра Вера – тётка наша, так получается – в разведке китайской работала, во внешке. Мало того, женой Кану доводилась? Иль не знал?
– Знал,- возвращая паспорт, сказал отец.- Я из-за её дури пятнадцать лет в лагере на нарах пролежал. Она в Гоминьдановской армии была. Когда Мао их на Тайвань согнал, она отряды готовила освободительные, с одним таким и попала в засаду. Погибла. А вот, что Кан её муж, впервые от тебя слышу. Клянусь.
– Я сам, когда документы в Гонконге в банке получил, поверить не мог. Она в шестидесятом году погибла. У них с Каном был сын. Моего года рождения, погиб годом раньше, при штурме монастыря китайской армией. Вот Кан и вписал меня в эту родословную. Точнее, я воспользовался предоставившейся
