Ее зовут Тьма

прикончить.

Я потерла ладонями лицо. У меня недоставало сведений. С точностью я могла сказать только вот что: я не похожа на других (это я знала с самого детства), какое-то существо пыталось меня убить и все женщины в нашем роду прокляты, поэтому не доживают до двадцати одного года.

Двадцать один… Совершеннолетие, мать твою…

Сложив пальцы домиком, я пристроила на них подбородок, пытаясь обрести хоть немного самообладания и понять, как же действовать в том хаосе, в какой за одну ночь превратилась моя жизнь. Мне удалось уничтожить то существо, что приходило за мной. Может, и проклятию теперь конец?

Хлипкий довод…

Впрочем… Я же здесь. В Новом-2. Единственный разумный шаг сейчас — как можно больше накопать о своей матери, об отце, выяснить наконец, зачем Новем хочет повидаться со мной. Или поквитаться со мной…

Завтра. Все успею за завтрашний день.

Назавтра я проснулась и ощутила, что голова у меня болит, а затекшие локти и спина ноют от спанья на жестком полу. По алому сиянию позади моих сомкнутых век я догадалась, что сквозь шторы пробивается луч солнца.

Но вот свет перегородила тень, и я зажмурилась плотнее. Заскрипели половицы. Я открыла глаза и помертвела: прямо на меня уставил темно-синий взгляд белый аллигатор.

— Паскаль, это Ари, — пропищал над ухом детский голосок.

Надо мной, стоя на коленях, склонилась Виолетта в задранной на самую макушку пурпурной карнавальной маске, украшенной стразами. Прямо над моим лицом она держала небольшого аллигатора- альбиноса. Стоило ему только щелкнуть зубами — и моего носа как не бывало!

Я замерла, боясь лишний раз дыхнуть на молочную кожу рептилии. Наконец Виолетта поднялась на корточки, повернула крокодильчика мордой к себе и чмокнула его в нос.

— Молодчина, Паскаль, — шепнула она и опустила его на пол.

Затем она надвинула на лицо полумаску, с боков заостренную и украшенную двумя перышками. Паскаль поковылял к выходу и исчез за дверью. Я перевела дух и села, не зная, о чем говорить с этой эксцентричной девчушкой. А Виолетта снова уставилась на меня. Ее бледные ручки были сложены на коленях, а черное платьице сильно смахивало на дамское платье для коктейлей. Ноги были обтянуты колготками, хотя, возможно, когда-то они были женскими гольфами, но это скрывал подол платья. Обувью Виолетте служили мальчишеские мокасины, которые ей явно были велики.

— Это твой аллигатор?

Я оглянулась на дверь, чтобы удостовериться, не надумал ли Паскаль вернуться.

— Он ничейный. — Виолетта склонила головку набок. — Ему понравились твои волосы. Они цветом как его кожа.

Я непроизвольно убрала за ухо выбившуюся прядь.

Я и забыла, что распустила волосы на ночь. Мне не терпелось собрать их и спрятать за спину, но в то же время почему-то не хотелось, чтобы Виолетта поняла, какое я придаю им значение, поэтому оставила волосы как есть, и они окутали меня всю, свешиваясь на грудь и доставая кончиками до самых колен.

— И мои зубки ему нравятся. У него такие же, — продолжила Виолетта, помаргивая круглыми глазками в прорезях маски.

Я даже похолодела от такого признания.

— А зачем, Виолетта, тебе такие зубки? — поинтересовалась я, внутренне напрягшись и втайне надеясь, что мой вопрос не вызовет у нее желания раскрыть свою истинную сущность и броситься на меня, обнажив клыки.

— Чтобы есть, конечно. — Виолетта снова склонила головку. — Ты другая.

Затем она встала и вышла, неслышно ступая по полу черными хлябающими мокасинами. Я проводила ее озадаченным взглядом, все еще под впечатлением от этого восхитительного ребенка. Вовсе не ее маски зачаровали меня, и не острые зубки. Виолетта растопила что-то в моей душе, возможно, разбудила дремавший в ней таинственный сестринский или материнский инстинкт. Наверное, то же самое испытали Брюс с Кейзи, когда впервые увидели меня — некое непостижимое сродство, стремление приголубить. Я помотала головой. Какая мне разница? Вечером меня уже здесь не будет.

Заметив в проеме двери идущего по коридору Себастьяна, я поспешно отвела взгляд. Он невольно повернул голову и споткнулся на ровном месте, видимо, вовсе не ожидал увидеть меня здесь, да еще сидящей на полу.

Внутри у меня все опрокинулось, а к щекам прилила кровь. Его загадочные серые глаза, похожие на ртутные омуты, манили и затягивали вглубь. Ага, а ртуть — это отрава, дуреха ты этакая…

Впрочем, я тут же сообразила, что смотрит он вовсе не на меня, а на мои волосы. Как и все прочие. Мне показалось, что это длится вечность, хотя прошла всего секунда или две. Себастьян отвернулся, и в коридоре раздались его удаляющиеся шаги. Я тут же стряхнула с себя наваждение, быстро собрала волосы и, на ходу скручивая их, устремилась ему вдогонку.

— Себастьян!

Он застыл посреди лестницы, всей своей позой выказывая неприязнь, однако я, поспешно закручивая волосы в узел, не подала вида, как ужасно смущаюсь в его присутствии. Остановившись двумя ступеньками выше, я наконец справилась с прической и опустила руки.

— Послушай, я понимаю, ты не рад, что я поселилась у вас, но Новем… Ты и в самом деле думаешь, что они не желают мне зла?

Уголок его рта пополз вверх, выражая подобие улыбки. Или гримасу.

— Да, в самом деле, — ответил Себастьян.

Я прикусила губу, а затем неожиданно выпалила:

— Если ты поможешь мне раздобыть нужные сведения, то я пойду с тобой, чтобы встретиться с Нов…

Входная дверь резко распахнулась и грохнула о стенку так, что дверная ручка увязла в гипсокартоне. В холе немедленно возникла Виолетта с Паскалем под мышкой. На пороге стояли трое парней, все примерно одного возраста — около двадцати. Средний покосился на Виолетту и, покачав головой, произнес:

— Добро пожаловать в Дом Неудачников!

Двое других захохотали, а он перевел взгляд на лестницу, где стоял Себастьян.

— В ваших рядах пополнение? — Потом он обратился непосредственно ко мне: — Прелесть моя, уж лучше где-нибудь на болоте, чем тут, с этими лузерами.

— Чего тебе здесь нужно, Рэй?

Себастьян с такой силой вцепился в перила, что костяшки его пальцев побелели. В этот момент из столовой показался Даб. В руках он держал апельсин, который собирался очистить, но Рэй вырвал у него апельсин. Я сочла за лучшее спуститься еще на ступеньку.

— Эй! — возмутился Даб.

Рэй швырнул апельсин на пол.

— Что такое, Даб? Эх ты, гаденыш-полукровка!

— Пошел ты, Рэй-монд!

Рэй угрожающе двинулся к Дабу, и следующие мгновения протекли передо мной, словно в замедленной киносъемке.

Виолетта опустила Паскаля на пол, надвинула на личико полумаску, словно приготовилась к бою, и бросилась на обидчика всем своим тщедушным тельцем. Она, как осьминожек, обвилась вокруг него руками и ногами и вонзила острые клычки в бицепс. Рэй вскрикнул, пытаясь стряхнуть ее с себя, и почти оторвал, но Виолетта крепко уцепилась за него всеми крохотными конечностями. Рэй выругался по-французски и рванул сильнее. Виолетта отлетела в сторону, стукнулась о пол и прокатилась по гладкому паркету.

Тут я не выдержала.

Я обошла Себастьяна и сбежала по ступенькам, но Даб и Крэнк опередили меня и кинулись к девчушке. Виолетта самостоятельно поднялась на ноги, утерла кровь с губ и подбородка и пулей бросилась