вон из дома в сад. Краем глаза я успела заметить, как она зарывается в жухлые листья.
Затем я снова повернулась к Рэю. Кровь кипела во мне,
подогретая адреналином и злобой. Больше всего меня задевает за живое, когда обижают детей. По себе знаю, каково им приходится.
— А со мной так же слабо?
С этими словами я двинула Рэю в челюсть, с удовольствием ощутив привычную боль, пробежавшую от кулака вверх по руке. Его приятели поспешили на помощь, и я с готовностью приняла бой.
Я задам вам, говнюки!
Когда подоспел первый, я быстро крутанулась, схватила его за руку и перекинула через плечо. Противник грохнулся на пол, и в тот же момент я ощутила на затылке дыхание второго спутника Рэя. На миг я встретилась взглядом с Себастьяном. Его глаза улыбались мне, подбадривали, побуждая показать, на что я способна. Я дерзко оскалилась, чувствуя, что парень уже обхватил меня за талию, собрала силы для удара и резко откинула голову назад, затылком угодив прямехонько в лицо нападавшему. Тот захрипел. Естественно, ему перепало гораздо сильнее, чем мне. Я развернулась и пнула его ногой в живот. Он тут же рухнул на пол рядом с товарищем.
Затем я отступила на шаг и с колотящимся сердцем оглядела результаты своих усилий. Даб за моей спиной присвистнул, но я по-прежнему не спускала глаз с Рэя. Он единственный из троицы не был еще повержен и потому представлял угрозу.
— Чертова стерва! — взревел Рэй, одной рукой держась за покусанное окровавленное плечо, а другой потирая челюсть.
Вид у него был бледный — хуже, чем в начале визита. Я ухмыльнулась и жестом послала его подальше. Рэй побагровел, и его губы разъехались в стороны, словно он собрался меня покусать. Сзади неслышно подошел Себастьян.
— Она моя, — спокойно произнес он. — Я первый нашел ее.
— Ага, и теперь все будут превозносить тебя до небес, правда, Ламарльер?
Рэй сплюнул. Его приятели тем временем кое-как поднялись на ноги.
— Что ж, лучше тебе не тянуть и привести ее поскорее. Иначе Grandmere[8] не поймет.
С этими словами они ретировались. Даб выдернул из стены дверную ручку, чтобы закрыть за ними дверь, а я набросилась на Себастьяна:
— Как это я твоя? Какого черта?
— Рэй тоже работает на Новем. Он просто пытался первым разыскать тебя. Судя по всему, кто-то видел, как ты приехала с Дженной.
— С Дженной?
— С Крэнк. — Он долго молчал, а затем наконец произнес: — Я помогу тебе найти сведения.
Вот и ладненько…
Набрав в грудь побольше воздуха — пригодится в общении с Мистером Индивидуальность — я последовала за Себастьяном через французские двери[9] в сад за домом. Даб с Крэнк стояли посреди патио на поросших мхом плитах и глядели на кучу палой листвы. Все здесь, несмотря на зиму, пропиталось сыростью, и сад больше напоминал джунгли. В нос бил резкий запах влажной почвы, перепревшей растительности и едкий аромат белых цветочков, облепивших со всех сторон дом.
— Ви, он ушел. А ты пропустила крутую расправу Ари! — Даб подкрепил свои слова серией кулачных ударов по воздуху и звуками воображаемых попаданий в тело противника. — Ну же, Виви, вылезай хотя бы ради меня! Я хочу лично выразить тебе благодарность!
Из-под листьев на нас смотрели черные глазки. Крэнк тоже принялась уговаривать Виолетту, а я придвинулась к Себастьяну и спросила:
— Что с ней происходит? И откуда эти вампирские клыки?
— Виолетта не вамп, — тихо усмехнулся Себастьян. — Даб в прошлом году нашел ее на болоте. Она жила там в плавучем охотничьем доме, причем совершенно одна. Даб три месяца ее прикармливал — только тогда она согласилась прийти к нам. Виолетта появляется и исчезает, когда захочет, любит всякие странные вещи, например маски, и фрукты, но никогда их не ест.
Я подняла брови и, покачиваясь на пятках, изрекла:
— Значит, ты все-таки способен связать несколько предложений кряду?
Себастьян кинул на меня сердитый взгляд и насупился.
— Пойдем, нечего время терять. Виолетта сама выйдет, когда сочтет нужным.
5
— Здесь красиво, — сказала я, любуясь видами ГарденДистрикт, пока мы с Себастьяном шагали по Сент-Чарльзавеню.
В ответ он только хмыкнул. Впрочем, я вовсе не собиралась делиться с ним своими мыслями и впечатлениями: без слов было ясно, что мой попутчик не склонен поддерживать разговор. А я не имела ничего против. Мои навыки общения всегда оставляли желать лучшего. Поэтому я приноровилась к размеренной поступи своего проводника и охотно предалась размышлениям, походя переступая через трещины в мостовой и огибая ветви, низко нависшие над садовыми оградами, отягощенные мхом и обильно разросшейся лозой.
Если бы какой-нибудь волшебник проник в мои мысли и потом создал бы для меня идеальный город, то это место больше всего напоминало бы, наверное, ГарденДистрикт. Прежде у меня ни разу не возникало чувства, что я попала к себе домой. Оно появилось у меня, вероятно, оттого, что я родилась здесь, к тому же здесь жила моя мать, но, скорее всего, не только поэтому. Все дело было в особой атмосфере квартала, в его заброшенности, в легком налете тлена на всем, куда падал взгляд, в буйстве трав и деревьев, в величественных старинных особняках, без сомнения облюбованных привидениями, в темных закоулках, куда никогда не заглядывал солнечный свет, во всем, что таилось в глубине запущенных садов, вдали за пустырями, за наглухо заколоченными окнами. Этот дух жил и в тех нелепых созданиях, кому Новый-2 стал домом: в Виолетте, Дабе и Крэнк. И даже — я покосилась на своего спутника — в Себастьяне с его нахмуренным взглядом, темно-красными губами и шевелюрой цвета воронова крыла. Всем им вольно дышалось в городе, которому плевать, такой ты или не такой, потому что он и сам не похож на все другие.
Впрочем, не все в нем покорилось запустению. Мы прошли мимо дома, обжитого богемной компанией человек этак из двадцати. На крыльце сидел парень, виртуозно наигрывая на двенадцатиструнной гитаре что-то испанское, романтическое. Рядом с ним женщина в тюрбане рисовала на холсте картину. Из открытых окон доносились оживленные голоса и стук молотков по дереву. Какой-то тип развалился в старом гамаке, подвешенном между колоннами; он вяло поднял руку в знак приветствия, едва наметив пальцами букву V. Гитарист вскинул голову и кивнул Себастьяну.
Еще несколько особняков, и мы перешли на другую сторону Сент-Чарльз-авеню, на трамвайную остановку.
— В Благотворительную больницу, кажется?
— Ага. Как ты думаешь, нам удастся раздобыть записи обо мне?
Себастьян пожал плечами и запустил пятерню в шевелюру, придав ей непокорный и нечесаный вид.
— Не так уж это и трудно…
— Ты еще кого-нибудь знаешь в Новом-два по фамилии Селкирк?
Показался трамвай. Себастьян покачал головой и выудил из кармана мелочь.
— Билет стоит доллар двадцать пять.
— Ох… вот дерьмо.
Пока трамвай тормозил, я сбросила рюкзак на мостовую, расстегнула на переднем кармане «молнию»
