в порядке вещей. Возможно, по этой же причине Крэнк нисколько не обеспокоило то, что я взяла с собой оружие. Впрочем, оба эти предположения меня совсем не порадовали.
Крэнк подъехала к почтовому отделению с черного хода, сдала назад к разгрузочной эстакаде, затем вскарабкалась по лесенке, открыла задние дверцы фургона и побросала почтовые мешки в три разных ящика. С эстакады она подхватила два новых мешка, помеченных для Нового-2, зашвырнула их внутрь фургона, и мы наконец-то тронулись в путь.
Фургон вырулил на шоссе 190, ведущее к югу. В одном месте оно было перегорожено, но три выцветших, выкрашенных в оранжевый цвет бетонных бруска были сдвинуты в сторону, оставляя достаточно места для проезда.
По моим прикидкам, мы проехали около десяти миль, прежде чем пересекли линию, формально названную Периметром. Это событие прошло бы и вовсе незамеченным, если бы не линялая придорожная табличка с надписью
«ГРАНИЦА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ. ВПЕРЕДИ ОПАСНАЯ ЗОНА. ПРОЕЗД БЕЗ ГАРАНТИИ БЕЗОПАСНОСТИ». Буквально в нескольких метрах от нее был установлен другой знак: «ВЛАДЕНИЕ НОВЕМА. ПРОСИМ ЧТИТЬ НАШЕ ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НОВЫЙ ОРЛЕАН».
Если не считать шума мотора и прыжков на ухабах, наша долгая поездка проходила в тишине, доступной скорее взору, чем ушам. Молчание царило над проплывающими мимо нас унылыми равнинами, черными остовами разрушенных городов, заброшенными придорожными закусочными, заправками, автомобилями. По мере продвижения вглубь штата дорога все ухудшалась. Растрескавшийся асфальт пестрел выбоинами, на нем попадались целые участки, сплошь заросшие травой.
— Здесь почти никого не осталось, — пояснила Крэнк, угадав мое настроение по выражению лица. — Все перебрались в Новый-два или живут в окрестностях города.
— Почему же они не уехали? — затаив дыхание, спросила я.
После того страшного разрушения государство предпочло умыть руки, объявив город и прилегающую к нему территорию зоной бедствия. Всем желающим было предложено покинуть ее. Распались муниципальная, региональная и государственная инфраструктуры Нового Орлеана, а заодно и его экономика. Отказавшиеся от переселения должны были отдавать себе отчет в том, что эта земля больше не зовется Америкой.
Тогда девять старинных семейств Нового Орлеана создали альянс под названием Новем и выкупили разрушенный город вместе с близлежащими округами. Очевидно, что обе стороны только выиграли от той эпохальной сделки. Американскому правительству отпала надобность ломать голову, как поступить с Новым Орлеаном. Вырученные от его продажи восемь миллиардов двести миллионов долларов пошли на выплаты беженцам и пострадавшим от урагана. А Новем получил то, к чему изначально стремился: получить город в собственность.
В первое время СМИ подняли настоящую шумиху вокруг Новема. Их привлекали разнообразные слухи и суждения относительно непостижимой покупки бросовой земли, а также богатство и влияние, приобретенные альянсом в связи с владением и управлением целым мегаполисом. Появилась даже книга о кланах, составивших Новем, и об их обширной родословной в Новом Орлеане. За ними закрепилась репутация знаменитостей, а со временем — людей практически легендарных. Сомнительные личности, попадавшиеся то тут, то там в фамильных древах Новема, только множили число загадок, небылиц о ведьмах, вампирах и королевах Вуду.
Кланы Новема ни разу не подтвердили и не опровергли ни один из домыслов. Они никогда не давали интервью, а на всеобщее обозрение выставили себя всего один раз: когда совершали знаменитую покупку. А затем семейства уединились в разоренном стихией городе, предоставив жителям по ту сторону Периметра строить какие угодно предположения. В скором времени Новый-2 пополнил пресловутый перечень, куда наряду с ним входили Зона 51, Розуэлл[4], Лох-Несс с его чудовищем и прочие паранормальные объекты с роящимися вокруг них гипотезами и теориями заговора. Те нечеткие снимки и сообщения о монстрах и зверствах, что регулярно доставляли из города жадные до сенсационных разоблачений репортеры и просто охотники за сверхъестественным, лишь подстегивали интерес к земле, лежащей по ту сторону Периметра. И теперь, спустя тринадцать лет, в Америке хватало тех, кто всерьез считал Новый-2 прибежищем все возможных чудовищ и паранормальных объектов.
Фургон протрясло на целой череде выбоин. Крэнк, втянула голову в плечи, сама ответила на мой невысказанный вопрос:
— Новый-два для многих — дом родной.
Она без конца подпрыгивала на пружинном сиденье, так что даже щеки тряслись. Я перевела взгляд на ее ноги. Они покоились на деревянных брусках, привязанных к педалям, чтобы она могла до них достать.
— Некоторым просто некуда больше податься, а другие упрямы до чертиков и сами не хотят никуда уезжать.
— А ты сама из каких?
— Из тех и других, наверное, — смешливо фыркнула Крэнк. — Мой отец утонул во время наводнения. Когда подошли войска и стали прочесывать город, приказывая всем эвакуироваться, наш дядя спрятал маму и братишку. Тогда многие так поступали. А потом уже я родилась. Ты куда едешь?
Я крепче прижала к груди коробку.
— Хочу разузнать о своих родителях. Я родилась в Благотворительной больнице за несколько лет до урагана.
— Без балды? Серьезно?
Я насилу подавила смешок. Крэнк чем-то напоминала опытную женщину в теле девочки- подростка.
— Серьезно.
— Ну, тогда мой брат сможет тебе в этом помочь. Он настоящий спец во всяких поисках. Тебе есть где остановиться?
Ах да… Я вовсе не загадывала так далеко вперед, когда влезала в кабину попутного грузовика.
— Пока негде.
Мне всего-то и нужен один день на то, чтобы разыскать ту больницу и добиться разрешения на просмотр соответствующих записей. Не возвращаться же теперь назад!
— Ладно, можешь пожить у нас. В гостинице для туристов — там, во Французском квартале, — ты разоришься.
Такой щедрости от попутчицы я никак не ожидала. Правда, еще меньше я предполагала, что повезет меня в Новый-2 водитель двенадцати лет от роду.
— Ну, не знаю…
— Честно, комнат у нас завались. Сорок баксов за ночь — соглашайся! — Поскольку я молчала, Крэнк решила уточнить: — Подходит?
— Еще бы. Почему же нет? — вздохнув, ответила я и, убаюканная ездой, стала бездумно глядеть в ночной мрак.
Мимо нас промелькнули жалкие островки развалин, оставшихся от Мандевилла, и мы приблизились к месту, где когда-то стоял контрольный пост перед платным шоссе через озеро Понтчартрейн. В одной из будок теплился свет и смутно темнел силуэт охранника. Крэнк притормозила. Охранник — судя по очертаниям фигуры, это был мужчина, — взмахом руки пропустил нас.
Грузовик въехал на одну из линий двойной эстакады, и я покрепче стиснула чертову ручку. Другая сторона моста была непроезжей: толстые плиты перекрытий исчезли и из воды одиноко торчали мощные бетонные опоры. Большинство из них были увенчаны птичьими гнездами. Крэнк покосилась на меня с издевательской улыбочкой и добавила газу.
— Еще двадцать четыре мили, — промурлыкала она, по-моему, слишком откровенно любуясь моим беспокойством.
Затем девчонка наклонилась, нащупывая ручку радио и почти не глядя на приборную доску. Машина начала смещаться к ограждению, пока не оказалась в угрожающей близости от него. Одной рукой я изо всех сил вцепилась в ручку дверцы, а другой как можно теснее прижала к себе коробку.
