Пустой катер, возвращавшийся с «Красотки», швартовался у причала. Тайрер заметил, что Джейми на борту не было. Боцман высунулся из своей будки и проревел:
— Все на борт, кому на борт надо!
В поднявшейся толчее к нему подошла Морин.
— Филип, когда Джейми вернется?
— Обязательно с последним рейсом, если не раньше, — ответил он, не зная наверняка, рассказал ей Джейми об их плане или нет. — Времени ещё много, целый час, а то и больше.
— Тайрер!
— Прошу прощения, мне нужно идти. Да, сэр? — выкрикнул он, набрал в грудь побольше воздуха, мысленно препоясал чресла и поспешил на зов.
— Через полчаса, Филип, — начал сэр Уильям, чуть не окосевший от ярости, — через полчаса вы понадобитесь мне, чтобы перевести ответ, предельно, чёрт побери, точно и буквально в высшей степени.
— Слушаюсь, сэр, кстати, сэ…
— Отправляйтесь и разыщите мне… а, вон он, то-то мне показалось, что я его видел. — Одного взгляда на лицо сэра Уильяма было достаточно, чтобы толпа вмиг замолчала и расступилась перед ним; все обратились в слух. — Паллидар, соберите драгун, я хочу, чтобы вы доставили «сердечное послание» губернатору Канагавы немедленно.
— Сегодня, сэр? — Паллидар, уставился на него, разинув рот, увидел выражение его лица и торопливо добавил: — О! Слушаюсь, виноват, сэр, сию минуту, сэр.
— Извините, сэр Уильям, — торопливо заговорил Тайрер, видя, что сэр Уильям намеревается уйти. — Все времени не было сообщить вам, но я помог попасть на корабль двум японским студентам, которые хотели совершить путешествие, посетить Англию; вчера ночью они спасли мне жизнь, надеюсь, вы не будете возражать.
— Они спасли вам жизнь? Интересно. — Колючий взгляд впился в его глаза. — Если вы превратились в бюро путешествий, используя время, отведенное для службы Её Величеству, полагаю, вы сумеете дать сему удовлетворительное объяснение, буде таковое потребуется. Паллидар, будьте там с драгунами через час и, вручая мое послание, не слишком с ними церемоньтесь, клянусь Богом! — Он сердито зашагал прочь.
Паллидар шумно высморкался, простуда все ещё изрядно донимала его.
— Какой это бес в него вселился? — Тайрер наклонился поближе к нему и пересказал содержание ультиматума. — Бог мой, тогда ничего удивительного. Какая, чёрт меня подери, наглость! Вообще-то это чертовски здорово, теперь, надо полагать, дойдет и до драки, а то слоняемся тут без дела, у генерала из-за этого шея багровеет не хуже, чем от чечуйной болезни на толчке. — Он рассмеялся больше от взвинченных нервов, нежели от старой шутки.
В этот момент на причале появился Хоуг. Он так и не успел снять своего рабочего сюртука, рукава и грудь которого заскорузли от крови, и натужно дышал, обремененный цилиндром, чемоданами и коробками.
— А я уже думал, что опоздаю. По какому поводу смех?
— Времени у вас ещё много, — сказал Тайрер и задумался над тем, что было в письме Анжелики, заверенном сэром Уильямом, которое Хоуг теперь увозил с собой в Гонконг как ответ на то письмо, врученное им Анжелике, когда он убедился, что она не ждет ребенка от Малкольма, и тоже до сих пор окутанное тайной. С самого первого дня возвращения Хоуга из Гонконга общие черты ультиматума Тесс были известны всем и являлись предметом горячих споров торговцев между собой. — Надеюсь, ваше плавание будет безопасным. Вы ведь потом направляетесь в Индию, не так ли?
— Да, я буду там уже в следующем месяце. — Его уродливое лицо осветилось улыбкой. — Жду не дождусь, приезжайте в гости, вам очень понравится.
— Индия — мое следующее назначение, — сказал Паллидар, — мне как раз только что об этом сообщили. Граница с Афганистаном, Гиндукуш, Хайберский проход.
Хотя тон его голоса был беззаботный, в глубине души Паллидар относился к новому назначению с отвращением. Слишком много смертей в этом проклятом аду, слишком много подлых убийств: пуля из ниоткуда, кинжал из темноты, отравленные колодцы; славы никакой, знай тяни лямку до седьмого пота, убивай и старайся выжить в этом бесплодном, гиблом каменистом краю, где не росло ничего, кроме смерти. И все же край этот имел жизненно важное значение для империи, ибо именно здесь лежал исторический путь вторжения в Британскую Индию для монгольских, персидских или российских орд. Тошнотворное предчувствие овладело им, и он добавил, не удержавшись:
— Там уж в море не хоронят, док.
— Да, это верно, никогда, — ответил Хоуг, по-своему истолковав его слова, и положил ему на плечо теплую дружескую руку. — Вы хороший товарищ, Сеттри, если я смогу помочь в Индии, найти меня нетрудно. Индия вам понравится, удачи! — Он отошел, чтобы попрощаться с Анжеликой и Горнтом.
— О чем это вы? — поинтересовался Тайрер. Он заметил внезапную перемену в Паллидаре.
Паллидар пожал плечами, проклиная свою нервозность, слова, сорвавшиеся с языка, и неожиданную острую зависть к Хоугу.
— Док Хоуг сказал мне, что не любит похорон в море, сказал, что был рад, не попав на похороны Малкольма в Гонконге. — Он криво усмехнулся. После того как о необычном поведении доктора Хоуга в отношении двух гробов в Канагаве, которое наблюдал его сержант, было доложено сэру Уильяму, Паллидар, получив соответствующие указания и поклявшись хранить все в секрете, тайком поменял гробы местами, предварительно проверив их. Он не заметил между ними никакой разницы. Таким образом, в гробу, отосланном с «Гарцующим Облаком» в Гонконг, лежал Малкольм Струан, а в том, который Хоуг, Анжелика, Джейми и Скай похоронили в море, были останки рыбака из деревни, как приказал сэр Уильям. — Жаль, что Малкольм получил тот удар мечом, — тяжело произнес он. — Любопытная штука жизнь, а? Никогда не знаешь, когда это произойдет.
Тайрер кивнул, угнетенность была несвойственна драгунскому капитану. Паллидар ему нравился, и он на время забыл о своей боли.
— Что с вами, старина?
— Ничего. Вам чертовски повезло вчера ночью, не так ли, когда вы выбрались…
Тени заметались на лице Тайрера, и Паллидар обругал себя за глупость.
— Извините, Филип, я не хотел расстраивать вас, даже не знаю, что это на меня нашло сегодня.
— Вы слышали о… о…
Ни за что на свете Тайрер не смог бы сейчас произнести имени Фудзико, горе окатило его, словно кипяток, загоняя в бездонные глубины, где он никогда не бывал раньше. Его рот заговорил, стараясь не выдать страха:
— Когда что-то такое, что-то ужасное случается, мой старик обычно… у меня была сестренка, которая заболела корью и умерла, когда ей было семь лет, такая миловидная девчушка, мы все её любили… мой старик всегда говорил: «Эти вещи посылаются нам во испытание. Ты плачешь и плачешь и… и собираешься с силами, и говоришь, что это была воля Божья, и стараешься не возненавидеть Его…»
Он почувствовал, как слезы побежали по щекам, но ему было все равно. Ноги понесли его прочь, он очутился на берегу, и там, наедине с прибоем, небом и ночью, он по-настоящему подумал о Фудзико, вспомнил её со всею страстью, затем убрал её образ в маленькую коробочку и поместил эту коробочку покоиться рядом с сердцем.
На борту «Красотки из Атланты» капитан Тумаст говорил:
— Хорошо, Джейми, я возьму их с собой, что бы ни решила миссис Струан, но ты её знаешь, она не склонна к широким жестам.
— Ты просто передай ей мое письмо, когда придешь в Гонконг. — Джейми рассказал Тумасту всю правду об Отами и его родственнике, не желая подводить своего друга, и выступил гарантом их платы за проезд туда и обратно, если Тесс не согласится на его предложение выдать им эту сумму в качестве аванса вместе с тщательно подобранными рекомендациями в Англии и Шотландии под обеспечение половинного
