Они вдвоем направились вниз. В подвале мастер посмотрел на отгороженное досками место, где стояли в ряд мешки с мукой.
— Мне следовало бы снести сюда еще мешок крупчатки, — сказал мастер, — а то здесь только один остался. Кто теперь это будет делать?
— Я, шеф.
— Ты? А справишься?
— Да, я уже пробовал.
— Это когда же? Ведь тебе не приходилось носить мешки, я это всегда делал сам.
Жюльен помедлил, а потом признался:
— Я это делал по вечерам, после работы. Несколько раз пробовал, для тренировки. Сносил мешок вниз, а потом снова поднимал наверх.
Мастер рассмеялся. Схватил Жюльена за руку, сильно сжал ее и воскликнул:
— Молодчина, вот это здорово! Оказывается, ты даже сильнее, чем я думал.
Мальчик тоже засмеялся. Мастер положил руку ему на плечо и уже серьезно сказал:
— Видишь, ты и впрямь можешь меня заменить.
Ученик понурился. Андре взял со стола самшитовую скалку, коробку с формочками для теста и щипцы для пирожных.
— Держи, это тоже твое, — проговорил он.
— Нет, зачем вы мне все отдаете! — запротестовал Жюльен. — Оставьте что-нибудь себе.
— Бери. Мы ведь договорились: ты мне все вернешь, если понадобится. Но, понимаешь, рабочий инструмент должен служить мастеровому, нельзя, чтобы он валялся без дела… Мне будет приятно знать, что ты им пользуешься…
Голос его слегка дрогнул, он отвернулся и стал внимательно все разглядывать, как только что делал это в цеху. Проходя мимо бочонка с маслинами, он взял одну из них и положил в рот.
— Господи! — вырвалось у него. — Мы вечно клянем свое ремесло. Вечно жалуемся, что работаем до седьмого пота, а получаем гроши. Но когда приходится все вот так оставлять, зная…
Голос его пресекся, но он тут же взял себя в руки и прибавил почти сурово:
— Зная, что, быть может, никогда больше не вернешься…
— Шеф, — начал Жюльен, — не надо так говорить. Не надо, ведь…
Мальчик внезапно умолк.
— Ну, что? — спросил Андре. — Ты хотел, верно, сказать, что это приносит несчастье?
Жюльен ничего не ответил, и мастер прибавил:
— Знаешь, не стоит верить всем этим бабьим приметам. Мой отец пробыл четыре года на войне, он служил в пехоте и не получил даже царапины. Почему надо думать, что мне повезет меньше, чем ему… А потом, коли на то пошло, умирают только раз.
Жюльен снова понурился. Он смотрел на скалку и другие инструменты, которые держал в руках. Вдруг все поплыло, как в тумане. Он закрыл глаза и открыл их только тогда, когда мастер взял его за подбородок и заставил поднять голову.
— А ну-ка, посмотри на меня.
Жюльен взглянул на Андре, тот сильно хлопнул его по плечу и сказал:
— Ты эти шутки брось! Уж не собираешься ли ты заплакать? Черт побери, мы ведь мужчины, а?!
Жюльен улыбнулся и смахнул слезинки, катившиеся по щекам.
— Пошли, выпьем по рюмочке, — предложил Андре.
Жена мастера ожидала их перед дверью магазина, она разговаривала с хозяйкой.
— Я увожу Жюльена, — сказал Андре. — Он меня немного проводит.
Они ушли втроем. Мастер все время шутил. Много и громко разговаривал. Он шел, обняв жену за талию, и время от времени со смехом приподнимал ее над землей.
— Ты с ума сошел, на нас смотрят, — сердилась она.
— И пускай себе смотрят, — отвечал Андре. — А если им это не нравится, пусть подойдут и скажут.
В кафе на бульваре было много народу. За несколькими столиками сидели солдаты в серо-голубой форме и в остроконечных пилотках.
— Завтра и вы наденете такую форму, — сказал Жюльен.
— Нет, у пеших стрелков форма синяя, — возразил мастер. — К тому же такие остроконечные пилотки не к лицу старикам вроде меня.
— Главное, будь осторожен, — проговорила жена, прижимаясь к нему.
— Само собой. Я ведь буду поваром, ты же знаешь. Либо в походной солдатской кухне, либо в офицерской столовой.
— Ты в этом уверен?
— А как же? Я резервист и кондитер по профессии. Так что меня непременно определят в походную кухню или в офицерскую столовую.
Они немного посидели, прислушиваясь к разговорам вокруг. Потом, допив вино, вышли из кафе. В конце улицы Бьер остановились. Мастер повернулся к Жюльену, посмотрел ему прямо в глаза, протянул свою большую руку и сказал:
— До свидания, дружок.
— До свидания, шеф, — ответил Жюльен.
Он поколебался, улыбнулся и прибавил:
— И… ни пуха ни пера!
Андре привлек его к себе, положил руку ему на плечо и, расцеловав в обе щеки, проговорил:
— Главное, не валяй дурака! Обещаешь?
— Обещаю, — прошептал Жюльен.
Мастер снова обнял жену за талию и потащил ее вперед. Жюльен еще долго стоял на тротуаре. Сердце у него мучительно сжималось, и крупные слезы текли по щекам.
63
Во вторник Жюльен провел все утро с Зефом и другими приятелями. Они пешком дошли до квартала Паскье, немного потренировались в борьбе и боксе, а потом вернулись в город. В полдень он в одиночестве пообедал в цехе — съел то, что ему оставили хозяева. После этого опять встретился с друзьями и вместе с ними гулял по городу. Время тянулось медленно. Мальчишки все время говорили о войне, но она оставалась какой-то далекой, незримой. В пять часов Жюльен возвратился в кондитерскую. Была его очередь разжигать печь. Эдуар накануне вечером уехал к родителям, он должен был вернуться и замесить тесто для бриошей и рогаликов. Войдя во двор, Жюльен услышал крики хозяина. Дверь из столовой открылась, и на пороге показалась госпожа Петьо.
— Это Жюльен, — сказала она. — Жюльен.
Из столовой тотчас же выскочил хозяин. На нем были штаны для игры в гольф и белая сорочка; воротничок был расстегнут, развязанный галстук болтался на шее. Шляпа съехала на затылок, взгляд блуждал.
— Ах, это ты! Это ты! — задыхаясь, вымолвил он. — Будешь разжигать печь? Так-так… Ну и влипли же мы! Да, нечего сказать, война для нас хорошо началась… Лучше некуда.
Он воздел руки, сделал шаг, другой, потом круто повернулся, сорвал шляпу с головы и швырнул ее на обеденный стол.
— Жюльен, голубчик, нас постигла настоящая беда, — простонала хозяйка, прижимая руки к груди.
Господин Петьо опять возник на пороге.
