основательную порцию «Кейнстена В», когда вернется домой, — если только дорогой папочка опять не перепутал его с зубной пастой. Она усмехнулась, вспомнив, как старый хрен давился и тужился рвотой, когда в прошлый раз по ошибке почистил зубы ее пастой от вагинальных инфекций.
В прошлом месяце Ди Моббери стукнул двадцать один год. У нее был ключ от входной двери, а у нее самой было на что посмотреть и за что подержаться. Грива густых и шелковистых волос, широко расставленные голубые глаза, распутные бедра и полная грудь давали ей то, чего не могло дать плохое образование (и то, что она на два-три дня в неделю сваливала из школы, тоже не слишком помогло). Если она улыбалась и кокетничала на собеседовании — конечно, в том случае, если его проводил мужчина, — на недостаток у нее квалификации обычно закрывали глаза. Так что, в общем, ей доставалась работенка получше, чем ее кузинам-простушкам со всеми их дипломами и грамотами. Только вот Ди Моббери не хватало умения удержаться на работе. Одно за другим приличные места как вода проскальзывали у нее меж пальцев.
Когда она устанет крутить с двумя или тремя мужиками одновременно — лет через пять-шесть, неопределенно пообещала она себе, — то поймает себе муженька с карьерой. А тогда для меня начнется жизнь настоящей дамы. Воображение рисовало ей, как она ведет «рэнджровер» по дороге в Йорк — хорошенько пощипать его карточку «золотая виза».
Но сегодня она вышла на охоту за свежачком.
Она улыбнулась. За кем-то, у кого полно пыла и спермы. Кто возбудил бы ее, а не высушил настолько, что у нее появились мозоли на срамных губах.
Ох, как же натерта штука. А как зудит!
Тропинка ее привела уже в сам Леппингтон. Теперь она шла позади «Купален», библиотеки и — подождите, подождите — «Городского герба». Сегодня утром там она заприметила самого сексуального чувака, какого видела за последние пару месяцев, — сплошь тату, шрамы и мускулы. И глаза у него были такие лютые и пронизывающие, что она тут же почувствовала себя влажной. Ее шпионская сеть (девчонки, которые готовят в гостинице завтрак) донесла, что это новый кладовщик. Что он, наверное, обрабатывает Электру Чарнвуд, надменную владелицу гостиницы.
Но плевать на это, решила Ди, правда, только в том случае, если и мне достанется моя доля этого пирога.
Она представила себе, как он смотрит на нее сверху вниз ледяными полными угрозы глазами. От наслаждения у нее по коже пробежали мурашки. Теперь она почти чувствовала, как его жесткие пальцы охватывают ее грудь, потом скользят вверх-вниз по обнаженному животу, прежде чем ущипнуть соски.
Боже, он может сильно ущипнуть, сердце стучало у нее в ушах. Так сильно, как только пожелает.
Мне нравится, когда трогают мои соски, потом сжимают. Потом покусывают крепкими зубами, пока пальцы скользят вниз между моих ног.
О... черт. О черт. Я не могу ждать. Не могу ждать. Никаких там вокруг да около. Пройди внутрь, девочка.
Какой план?
Это просто, Ди.
— В этом вся ты, милочка, — сказала она самой себе этаким игривым имейте-меня-как-хотите-мальчики голосом.
Она хихикнула.
Нет, Ди. План. Просто подойди к задней двери гостиницы. Татуированный секс-мальчик будет, вероятно, перетаскивать ящики с пивом из подвала, готовя бар к субботнему вечеру, что в Леппингтоне приравнивается к большой попойке. Ну, вскоре ты меня употребишь, секс-мальчик. Она представила себе округлые холмы его ягодиц; она почти чувствует, как хватает их, когда он начинает наяривать в нее.
Ощущение зуда между ног уступило место безумному жжению.
О боже, да будто у нее в промежности колется тысяча булавок.
Ноги сами пошли быстрее. Вверх по берегу, по насыпи, слева — кирпичная стена заднего двора, справа — булькает река. Потом... вниз, снова к воде. Вниз под темные, темные ивы...
Где мальчики и девочки играют в больницу.
М-м-м... Она вспоминает это. Как ее трахал под ивовыми деревьями этот, как его... парнишка с картофельного фургона.
От возбуждения она пошла скорее, крохотные сандалии то и дело скользили по песчаной насыпи. Оба берега реки были пусты. На реку выходили лишь зады нежилых зданий. Мода на апартаменты с видом на реку для тех, кто идет в гору и вот-вот удачно сделает карьеру, еще не коснулась Леппингтона.
Здесь царила тишина, если не считать булькающего шепота реки; та тишина, которой всегда сопутствует ощущение изоляции, — и это при том, что до рыночной площади рукой подать, вон она, совсем близко за чередой зданий, включая и «Городской герб».
Впереди ей уже виден пролом в трехметровой кирпичной стене, ведущий на задний двор «Городского герба».
Дыхание ее стало тяжелым.
Да что с тобой, Ди, тебе не можется, так хочется групповухи, а?
Жжение меж срамными губами окончательно перешло в яростный зуд. Старый, давний зуд, который ей так хорошо известен.
Будто корове, у которой чешется шкура, ей хотелось потереться о что-нибудь твердое. Что-то чертовски твердое... о да.
Еще двадцать шагов, и она окажется у ворот. Она не сомневалась, что ей хватит и десяти минут, чтобы, как по волшебству, извлечь из штанов
Иисусе, этот зуд. Его просто нужно потереть — крепко потереть, чертовски КРЕПКО.
Она заскользила по песку на тропинке под ивами. И опять упала.
— Черт... бля.
Встав в полутьме, она стерла грязь с юбки, натянутой у нее на ягодицах, как кожа на барабане.
— Вы не ушиблись?
Охнув от удивления, Диана оглянулась по сторонам.
В полутьме стоял мужчина. Стоял даже не на тропинке, а у самой кромки воды. Ветви ив обрамляли его точно рама. С тем же успехом это мог быть портрет, висящий в воздухе.
— Простите, я не хотел вас напугать.
При звуке этого голоса она вдвойне удивилась: он звучал так вежливо, даже заботливо — с американским акцентом.
— С вами все в порядке? — Голос — как шелк для ее ушей.
— В порядке... фу... — Она обмахнула лицо — рассчитанно кокетливый жест. — Со мной все в порядке, спасибо. Просто вы застали меня врасплох. Вот и все.
Диана прищурилась, разглядывая незнакомца. Почему так темно там, у края воды?
— Рыбачите? — кокетливо поинтересовалась она.
— Можно сказать и так.
— Ну, вы или рыбачите, или нет.
Замечание вполне могло бы показаться резким, но Ди понравился голос незнакомца — от этого американского мурлыканья приятно покалывало тело. В ее голосе появилась завлекательная хрипотца.
— А, — беспечно отмахнулся незнакомец, — я просто ждал, чтобы мимо прошла симпатичная девушка.
— Если запасетесь терпением, быть может, она и пройдет.
— Быть может, она, наконец, появилась.
— И она может кончиться раньше, чем вы думаете.
Черт, Ди, это даже для тебя скабрезно.
Но было что-то в его голосе, что растопило даже камень ее циничного сердца.
Бог мой, я чувствую себя так, будто мне снова пятнадцать. Совсем как когда парнишка с картофельного
