Затерявшиеся во времени

– Я никогда и не предполагал, что мы уничтожим их всех!

–А тогда зачем мы станем приносить в жертву жизни наших собственных людей в этом бессмысленном и жалком предприятии?

– Потому что, – рявкнул Карсвелл, – я предлагаю то, что является нашей единственной надеждой выжить! К тому же я собираюсь прибегнуть к той же самой стратегии, что и спартанцы у Фермопил. Надо думать, вы все смотрели голливудскую версию этого исторического события? Тогда вы помните, что спартанцы не встречались с врагами в чистом поле. Они удерживали их на узком пространстве между обрывом скалы и морем. Этот проход имел всего лишь несколько ярдов ширины. Таким образом, персы не могли ввести в дело кавалерию и способны были одновременно выдвигать вперед лишь несколько сотен человек, ибо пространство было слишком ограничено. Вот и нашу атаку я планирую провести между крутыми отрогами холмов и рекой.

На этот раз руку поднял Джад:

– А откуда нам известно, что они пойдут именно этим узким проходом?

– Да, они пойдут там. В этом меня убедил Ролли. Ибо там находятся Врата Времени, которыми им надо воспользоваться, чтобы попасть в 1865 год.

– Но если Ролли ошибся, тогда мы...

– Значит, мы должны полагаться на то, что он не ошибся,мистер Кэмпбелл. Ну а теперь я вам скажу, что мы даром теряем драгоценное время. Нам следовало начать работу над этими машинами еще час назад.

– Но что дает вам право распоряжаться нами? – спросил Сэм. – Мы вас руководителем не избирали.

– Нет. Но это входит в договор. Это мой план, я и командую.

– Но кто заключал договор?

– Я заключал договор.

Все разом оглянулись, чтоб поглядеть на человека, стоявшего в дверях амбара. На его волосах и лице лежали белые снежные лепешки. Но глаза горели ярко, как и прежде.

– Ролли?

Ролли вошел в амбар, кидая острые взгляды на машины. Его глаза стали большими, удивленными.

– Ролли, это правда? Вы действительно прислали нам Карсвелла?

Ролли кивнул так резко, что сего бороды на пол посыпался снег.

– Это верно. У нас нет иного выбора. В прошлом я боролся с чумой с помощью пенициллина. Теперь чума – Синебородые. Мы должны биться с ними любым оружием, какое попадется под руку. Все, что я могу сделать, – это молить вас прислушаться к мистеру Карсвеллу. Делайте все, чего он потребует, и, может быть, с помощью Божьей Любви мы пройдем через это инферно[31] невредимыми.

Это была самая разумная и связная из всех речей Ролли, которую только слышал Сэм из его уст. Теперь Сэм смотрел, как Ролли идет к автобусу, как задумчиво проводит пальцами по его металлическому борту. Казалось, он снова погружается в свой мир снов и мечтаний. Он напевал что-то без слов, продолжая водить пальцами по металлу, будто рисуя на нем видимые только ему картинки.

Сэм тихонько шепнул Джаду:

– А что мог пообещать такой человек, как Ролли, такому человеку, как Карсвелл, в обмен на его помощь?

– Возможно, то, что мы всегда отдаем, когда вступаем в сделку с дьяволом.

– Ладно, ладно, – сказал Карсвелл, хлопая в ладоши. – Вы все слышали этого человека. Мое слово – закон. Приступайте к работе. Ли, я хочу, чтобы вы сходили в город и привели мне сюда преподобного Томаса Хатера. Исполняйте. Джад, Сэм, выкидывайте к чертям сиденья и багажные полки из автобуса. Задача будет легче, если вы прекратите шептаться. Да, и сначала уберите стекла из окон автобуса. Люди, за работу.

2

Вот так все и началось.

Когда из всех машин собрали инструменты, Сэм принялся отвинчивать гайки и снимать болты, крепившие сиденья к полу автобуса. Что касается Джада, то он как раз стал вынимать резиновые прокладки в окнах, когда...

–Мистер Кэмпбелл, не теряйте времени на вынимание целых стекол, – раздался голос Карсвелла с помоста сеновала, где он оборудовал себе нечто вроде наблюдательного и командного пункта. – Нам стекла ни к чему. Выбивайте их дружище, выбивайте.

– Есть, капитан, – пробормотал себе под нос Джад. Он поднял молот. – Прикройте чем-нибудь глаза! – После этого он прошел по проходу между двумя рядами кресел, по очереди разбивая все стекла. В стенах амбара эти удары звучали почти как ружейные выстрелы. Специально упроченные стекла взрывались, и тысячи белых кристаллов засыпали пол автобуса.

Теперь Карсвелл крикнул учительнице, которая осмелилась ему возражать:

– Сейчас же вымести разбитое стекло из автобуса! А потом найдите еще ламп. Людям надо видеть, что они делают.

Сэм вернулся к отвинчиванию гаек с помощью гаечного ключа. Гайки и болты были как новенькие – чистые, без единого пятнышка ржавчины, но завинчивали их куда более мощным инструментом. Чтобы отвинтить одну гайку, требовались галлоны пота и пинты ругательств. К счастью, когда гайка начинала шевелиться, дальше дело шло легко. Окончив работу, Сэм брал сиденье и вышвыривал его в окно, откуда уже были выбиты стекла.

Он остановился, чтобы стереть пот, заливавший глаза. Неожиданно он заметил, что руки его так разогрелись, что в холодном воздухе амбара даже стали дымиться. Все работали, у каждого была своя задача, порученная ему Карсвеллом. Теперь все знали, что делать, и у них возникла рабочая общность единого технологического процесса. Воздух был полон звуков: ударов по металлу, шипения пил, распиливающих дерево, шороха веревок, которыми что-то стягивалось. Один из туристов, который в далеком 1999 году был механиком в гараже, теперь просверливал большую дыру в крыше «рейндж-ровера». Затем он забил в нее деревянный столб, пять футов которого возвышались над крышей машины как мачта корабля.

Сэм выкинул еще одно сиденье через бывшее окно и с сомнением покачал головой. Все они трудились точно муравьи, но, казалось, ничто из этой деятельности не укладывалось в единый замысел. Он, например, не знал, почему механик укрепил эту мачту на «ровере», не знал, почему Зита тянула кабель от приборной доски к чему-то, что выглядело как короткие широкие крылья, торчащие из стенок машины.

Все, что он знал наверняка, – это то, что Карсвелл решил переделать туристский автобус в нечто вроде боевого корабля на колесах. Но как это сделать, Сэм понятия не имел.

Он поглядел на Карсвелла, стоявшего на деревянной платформе сеновала. Тот стоял глядя вниз, руки на бедрах, ноги широко расставлены, точно он был талантливым архитектором Большой Пирамиды.

А маленьким людишкам внизу великий замысел был неизвестен, хотя они и трудились над ним. Карсвелл, впрочем, этим не интересовался. Он один обладал Знанием – Великим, Славным, Сверкающим Знанием, он один видел образ будущей машины.

Сэм вернулся к особо упорному болту, куда более упорному, чем другие. Ладони Сэма были покрыты волдырями, несмотря на мозоли, оставшиеся от летней работе на переправе, но он сжал зубы и, ухватив контргайку ключом, изо всех сил навалился на него.

И тогда понял, что он тоже наконец оказался во власти Карсвелла.

Да, этот человек мог быть подонком. Могучим, жестоким подонком, обладавшим самомнением Цезаря, Наполеона и Муссолини, вместе взятых.

И все же сейчас только он один стоял между варварами и Кастертоном.

3

Сразу после двух ночи Сэм оказался вблизи от берега реки.

Ему понадобилось около двадцати минут, чтобы преодолеть заснеженные луга и добраться до уреза воды, где стояла на якорях лодка Джада.

Сэм шел опустив голову, шел навстречу жгучему ветру, несшему каскады снеговой пыли. В одной руке он