было.
Он перевел взгляд на часы. Их показания были явно ошибочны: тринадцать часов двадцать третьего июня.
А может, имеет место бег по кругу? Может, они кружатся на какой-то временной карусели, раз за разом совершая один и тот же путь? Никогда не постареют, никогда не умрут, даже никогда, черт побери, не увидят, как сносится их одежда?
Сэм бросил взгляд на центр амфитеатра. Там стоял Джад Кэмпбелл, озирая ряды зрителей. Его золотой жилет аккуратно застегнут, идеально выглажен и чист. Совсем как тогда, когда Сэм увидел его впервые. Одна рука приподнята, указательный палец направлен на публику. Сэм понял, что Джад снова пересчитывает своих зрителей. Джад отлично держит себя в руках. Увидев Сэма и Зиту, он махнул им рукой, приглашая спуститься к нему.
2
– Итак, это снова случилось, – сказал довольно спокойно Джад, когда Сэм и Зита присоединились к нему у алтаря.
– Только не знаем,
– Будем надеяться, что в том времени, откуда мы начали, – отозвался Сэм. – Возможно, вернулись в полдень двадцать третьего.
– Вы и в самом деле так думаете? – Джад недоверчиво изогнул бровь.
– Нет, не думаю, Джад, просто надеюсь, и все. Как я понимаю, нам следует предпринять еще одну вылазку в город, купить там новую газету и начать все сначала.
– Погода очень похожа, – вмешалась Зита. – Ясная, солнечная. Во всяком случае, в середине зимы мы не оказались.
– Итак, – согласился Сэм, – у нас все-таки еще лето.
– Но какое лето?
Несмотря на жару, у Сэма пробежали по спине мурашки. И в самом деле – какое лето? Что, если все вообще пошло наперекосяк, вкривь и вкось? Что, если их утащили так далеко, что они смогут встретить спускающегося с холма тираннозавра-рекс, который вышел, чтобы промыслить себе поздний завтрак или ранний обед?
Сэм облизал губы и поспешил отогнать от себя эти тревожащие душу мысли.
– Полезно вспомнить, что всех нас доставляют обратно в целом виде. Те, кто занят этим, заботятся также о том, чтобы был возмещен ущерб, полученный нами перед новым временным прыжком. Видите, вон там сидит Ли Бартон? На нем нет и следа увечий. Правда, он выглядит здорово потрясенным.
– Черт! – воскликнула Зита. – Из того, что нам сообщили в госпитале, можно предположить, что он представлял собой нечто вроде фарша для кошек. Вопрос был лишь в том, когда именно врачам пришлось бы отключить его от системы жизнеобеспечения.
Сэм скривил губы в вымученной улыбке.
– Если эту идиотскую игру затеял тот господин, что сидит в облаках на самом верху, то надо сказать, что своими пешками он не слишком разбрасывается.
– Не знаю, – вмешался Джад, меланхолически поглаживая челюсть. – Можно назвать все это мономанией, но я привык все считать. Когда я стираю свои носки, то считаю их, когда чищу картофель, то считаю картофелины. И всегда считаю, сколько народу сидит на моих представлениях. Когда я считал эту группу в прошлый раз, их было 52 человека, а сейчас – 51.
– Значит, одного все-таки потеряли?
– Похоже на то. И если память мне не изменяет, я думаю, что это был тот джентльмен, который сидел у самой лестницы.
– Не говорите мне, – воскликнул Сэм, – что это был тот самый старик с тростью!
– Именно его я имел в виду. Я его запомнил потому, что он возился со своим слуховым аппаратом как раз перед тем, как я начал говорить.
Зита взглянула на Сэма.
– Тот старикан, что на стоянке... он тоже был с тростью и жаловался на слуховой аппарат, что он барахлит. Помнишь?
– Помню. Готов спорить на что угодно – это был один и тот же человек. И еще готов спорить, что он же был тем стариком, который на глазах у мороженщика вошел в воду, чтобы совершить самоубийство.
– Значит, нам следует остерегаться, – подвел итог Джад. – Кажется, на данный момент правило таково: если ты ранен, то, пройдя через прыжок во времени, ты возвращаешься здоровым, ничуть не хуже, чем был раньше.
– Но если умер, то из игры механически исключаешься, – добавила Зита.
– Что ж, вообще-то полезно разбираться в их правилах. – Сэм следил, как туристы цепочкой тянутся из амфитеатра. – Но что это за игра? И если это действительно игра, то в чем ее цель?
– И кто в ней выигрывает?
Сэм зашагал к выходу.
– Куда ты? – спросила Зита.
– Собираюсь прошвырнуться к реке и перекинуться словечком-другим с нашим мистером Карсвеллом.
– С этим сукиным сыном? О чем это?
– Верно, – согласился Сэм, – он действительно сукин сын. Но он в высшей степени умный и ловкий сукин сын. Возможно, у него есть какая-нибудь идея насчет этой ситуации.
3
– 1978-й!
Так приветствовал Карсвелл Сэма Бейкера, который деловито шагал к его яхте.
– Разрешите подняться на палубу? – окликнул его Сэм, но ждать разрешения не стал. Он быстро взбежал по трапу и оказался на палубе, где стоял Карсвелл со стаканом в руке.
– Кажется ли мне, мистер Бейкер, что вы решили подняться на корабль в любом случае?
Сэм оглянулся, чтобы убедиться, что Зита следует за ним. Что касается Джада, то он торопился на свое суденышко, чтобы узнать, как там его жена.
– Год от рождества нашего Господа тысяча девятьсот семьдесят восьмой, – повторил Карсвелл таким шутовским тоном, что Сэм подумал: черт возьми, этот сукин сын откровенно наслаждается своим положением.
– Паясничаете? – выдохнула Зита. – Это значит, что мы отброшены назад почти на двадцать лет!
Карсвелл разглядывал свой стакан.
– Больше, чем на двадцать, а газ в этом тонике ничуть не выдохся. Удивительно, не так ли?
– Чертовски удивительно, – согласился Сэм. – И что вы обо всем этом думаете?
– О путешествии во времени? – Карсвелл отхлебнул из стакана, и сразу стало видно, что он получает от напитка такое же удовольствие, как если бы тот был эликсиром жизни.
– Что ж, – продолжал Карсвелл, – мне сразу стало ясно, что в той ремонтной мастерской, которая находится в лондонском Ист-Энде неподалеку от сверкающих деловых дворцов Канареечного причала, которые будут возведены лишь через несколько лет, сейчас работает двадцатилетний молодой человек. У него измазанные маслом руки, он блондин, очень похожий на меня. Сейчас он ремонтирует машину какого-то богача, а сам мечтает о вещах куда более важных и красивых.
– Как вам удалось узнать дату?
– Да просто слушал радио. Поп-музыка семидесятых.
– Вон что! А может эта станция вела передачу из цикла «Золотой фонд»?
– Диск-жокей, мистер Бейкер, объявил, что ставит только что вышедший диск, который является римейком «Моего пути» сделанного не кем иным, как Сидом Виша из «Секс-Пистолз».
– И вы уверены, что этот диск вышел в 1978 году?
– Точно. А если хотите еще точнее, то в июле 1978-го. Это было лето наивысшего подъема ненависти. И хотя сейчас вы вряд ли застанете меня за подобным времяпровождением, но я и теперь смогу забить вам баки в области классической поп-музыки. – Он постучал согнутым пальцем по своей светловолосой голове. – Тут хранится информация – даты, места выступлений, имена и даже то, что говорилось о тех или иных
