– Благодарю вас, доктор Кирквуд, за то, что вы согласились меня принять, – начала Фрэн.
– Я бы сказал, что это мне было просто необходимо поговорить с вами, мисс Симмонс, – прервал он ее. – Вы, должно быть, заметили, что моя приемная пуста. Я работаю только с моими давними пациентами и только до тех пор, пока не передам их карточки другим врачам. А так я на пенсии.
– Это как-то связано со смертью матери Билли Галло?
– Именно с ней это и связано, мисс Симмонс. Видите ли, миссис Галло могла умереть от сердечного приступа при любых обстоятельствах. Но с четырьмя шунтами она могла остаться в живых. Ее кардиограмма была в норме, но одна кардиограмма не поможет понять, что у пациента проблемы с сердцем. Я подозревал, что миссис Галло страдает от закупорки артерий, и хотел провести более серьезное обследование. Но мою просьбу отклонили.
– Кто?
– Руководство ХМО «Ремингтон».
– Вы опротестовали их вето?
– Мисс Симмонс, я протестовал до тех пор, пока пациентка не умерла. Я опротестовал это вето, как и множество предыдущих, касавшихся моих пациентов.
– Значит, Билли Галло прав. Его мать могла прожить дольше. Вы это хотите сказать?
Рой Кирквуд выглядел побежденным и печальным.
– Мисс Симмонс, после того как у миссис Галло началась коронарная непроходимость, я отправился к Питеру Блэку и потребовал, чтобы ей срочно сделали необходимое шунтирование.
– И что же сказал Питер Блэк?
– Он неохотно согласился, но миссис Галло уже умерла. Мы бы могли спасти ее, если бы разрешение на операцию было дано раньше. Разумеется, для ХМО она была лишь статистической единицей, и ее смерть стала плюсом в графе доходов «Ремингтона», так что решайте сами, насколько они озабочены лечением пациентов.
– Вы сделали все, что в ваших силах, доктор, – спокойно сказала Фрэн.
– Не думаю. Моя карьера закончена, я ухожу на пенсию, буду жить с комфортом. Но помилуй бог молодых врачей. Многие из них начинают работать, имея огромный долг за обучение. Хотите – верьте, хотите – нет, но в среднем заем составляет сто тысяч долларов. Потом они должны еще занять денег, чтобы оборудовать кабинет, купить практику. Сейчас дело обстоит так, что они либо работают прямо на ХМО, либо девяносто процентов их пациентов связаны с ХМО. Теперь врачу диктуют, сколько пациентов он должен принять. Некоторые лечебные планы разработаны таким образом, что врачу предписывается тратить пятнадцать минут на одного больного, и содержится требование строго придерживаться этого времени на приеме. Очень часто врачи работают по пятьдесят пять часов в неделю и получают меньше, чем до появления ХМО.
– И каков же выход? – спросила Фрэн.
– Некоммерческие ХМО под управлением врачей. И к тому же доктора должны объединиться в собственные союзы. Медицина добилась выдающихся успехов. Появилось множество лекарств и доступных методик, позволяющих врачам продлить человеку жизнь и сделать ее лучше. Абсурдность ситуации в том, что все новые процедуры и медикаменты применяются или не применяются по чьему-то желанию, как это было в случае с миссис Галло.
– Как «Ремингтон» выглядит на фоне других ХМО? Ведь, в конце концов, его основали два врача.
– Два врача, унаследовавшие репутацию великого терапевта Джонатана Лэша. Гэри Лэш относился совсем к другой категории, нежели его отец, и как врач, и как человек. А ХМО «Ремингтон» ничем не лучше прочих. Например, здесь все время сокращают перечень процедур и персонал, добиваясь снижения расходов. Я желаю только одного: чтобы «Ремингтон» и те ХМО, которые он пытается поглотить, влились в Американскую национальную страховую компанию. Ею руководит бывший хирург. Он тот человек, в котором нуждается система здравоохранения. – Рой Кирквуд встал. – Простите меня, мисс Симмонс. Я позволил себе выпустить пар. Но у меня есть основания. Я думаю, что вы окажете услугу обществу, если используете возможности вашей программы и обратите внимание общественности на ненормальную и тревожную ситуацию в медицине. Слишком многие не замечают, что сумасшедшим домом уже давно руководят сами сумасшедшие.
Фрэн тоже поднялась.
– Доктор Кирквуд, скажите, вы знали доктора Морроу?
Кирквуд грустно улыбнулся:
– Джек Морроу был самым лучшим. Умный, отличный диагност, он любил своих пациентов. Его смерть стала трагедией.
– Странно, что его убийство так и не было раскрыто.
– Если вы думаете, что я сердит на ХМО «Ремингтон», то вам стоило бы послушать Джека Морроу. Но признаю, что он слишком далеко зашел со своими жалобами.
– Слишком далеко? – быстро переспросила Фрэн.
– Джек мог вспылить. Я помню, что он называл Гэри Лэша и Питера Блэка «убийцами с дипломом врача». Это чересчур, хотя сам я думал о Блэке и всей системе то же самое, когда умерла Джозефина Галло. Но я этого не произносил вслух.
– А кто слышал эти слова от Джека Морроу?
– Моя секретарша миссис Руссо. Когда-то она работала с Джеком. Если был еще кто-то, то я о них не знаю.
– Это она сидит в приемной?
– Да.
