– И теперь, раз миссис Мэллоуз осталась в живых, логично предположить, что убийца снова захочет ей нанести удар.
– В больнице до нее никому не добраться! Там она в безопасности! – воскликнула Морин.
– Это, судя по всему, человек упрямый и решительный и ради того, чтобы достигнуть цели, наверняка найдет ловкий ход. Поверьте мне, жизнь доктора Мэллоуз в ваших руках. Так кто же убийца, миссис О'Мали?
Она наклонила голову, перекрестилась и, как будто молясь, зашевелила губами. Роджер мысленно пожелал, чтобы охранница задержалась еще на несколько минут, – интуиция подсказывала ему, что ирландка вот-вот сдастся. Суперинтендант с любопытством вглядывался в лицо миссис О'Мали, и неожиданно до него дошло, что между кухаркой и Джеймсом Донованом существует большое внешнее сходство. Тот же широкий лоб, густые брови, нависшие над глубоко посаженными глазами, и нос, настолько приплюснутый, что кажется сломанным.
Морин продолжала беззвучно молиться.
– Джеймс Донован ваш брат, не так ли? – вкрадчиво произнес Роджер.
Шевелящиеся губы миссис О'Мали замерли. Казалось, ирландка почти перестала дышать.
– Так, значит, всем верховодит Джеймс? – снова спросил Уэст.
– Да... Джеймс.
– Ваш брат? – настаивал полицейский.
– Да. – Она вцепилась в руку суперинтенданта. – Я вам ничего не сказала, верно? Вы сами узнали?
– Разумеется.
– Поймите, это мой родной брат. Я не могу его предать.
– Где он, О'Мали?
– Не знаю.
– Ну теперь-то какой смысл обманывать? Вранье только усугубит ваше положение.
– Ну что вы ко мне пристали? Не знаю я ничего!
– Когда вы его видели в последний раз?
– Вчера утром, в 'доме отдыха'.
– Значит, это он был тем другом, которого вам якобы порекомендовал родственник?
– Разве я не имею права солгать, защищая собственного брата?
– Давайте поставим вопрос иначе: зачем вам лгать, выгораживая брата, который хочет убить доктора?
Морин не ответила. Губы ее кривились, и было видно, что сейчас она снова заплачет. Надо было немного подождать, дать ей время взять себя в руки. И Уэст опять от души пожелал, чтобы охранница помедлила еще несколько минут.
– Так это Джеймс дал вам снотворное? – наконец нарушил затянувшееся молчание Роджер.
– Да, Джеймс, мой родной брат.
– А почему он решил избавиться от обоих врачей?
– Я не могу поверить, что он этого хотел.
– А как он вам объяснил, что их нужно ненадолго усыпить?
– Сказал... что хочет посмотреть какие-то бумаги...
– Джеймс собирался войти в дом, пока хозяева спят?
– Вот-вот. У доктора Гэлбрейта вроде были какие-то опасные документы. Джеймс мог из-за них попасть в тюрьму. И он просто хотел выгадать часок-другой, чтобы спокойно обыскать дом. Но врачи не должны были пострадать. Я дала им тот же порошок, что и Мэри-Элин. А ведь она пришла в себя, правда?
– Короче говоря, вас ввели в заблуждение. Поэтому, если вы скажете наконец всю правду, вас накажут не слишком сурово. Но только правду, слышите? Я хочу знать, какое преступление совершил Джеймс и чем они с Патриком занимались здесь, в Лондоне.
– Патрик и без того уже в тюрьме! Как будто нам мало неприятностей! Я ничего не знаю, суперинтендант, ровным счетом ничего! Оба они вляпались в какую-то историю, сначала Патрик, потом Джеймс... Брат попросил меня помочь, и я попыталась. Но больше мне ничего не известно. Вчера вечером Джеймс позвонил и уговаривал подсыпать докторам снотворного, но мне и в голову не пришло, что он хочет их смерти. Уж в этом-то клянусь святым Патриком! Я только думала, что они должны спать, пока Джеймс будет копаться в бумагах. Да я и сейчас уверена, что он не замышлял ничего дурного. – Ирландка вдруг выпрямилась и крикнула в лицо Уэсту: – Нет, он бы никого не стал убивать! Только не мой брат Джеймс!
– Но если не он, то кто? Патрик-то уже в тюрьме.
– Откуда мне знать? Повторяю вам, только не Джеймс.
– Тогда скажите мне, где он. Если Джеймс не виновен в поджоге, ему нечего опасаться.
– Я не такая дура, чтобы выдать вам брата, даже если бы знала, где он прячется!
– Думаю, у вас все же хватит ума понять, что, возможно, он и в самом деле виновен и жизни миссис Мэллоуз по-прежнему угрожает опасность.
