— Спасибо, босс.
Схватив ее за плечи, он стал медленно склоняться к ней.
Ее словно толкнуло к нему, и, вглядываясь в его потемневшие глаза, она замерла в предчувствии горячей волны, которая нахлынет, едва только его губы коснутся ее.
И вдруг он резко отшатнулся. Джейк смотрел на Энни, и рот его кривила мрачная усмешка. Он развернулся, зашагал к двери и вышел, ни разу не оглянувшись. Только шпоры тренькали в коридоре в такт его размашистым шагам.
Три часа спустя, когда ужин был закончен и Энни домывала посуду, в кухню вошел Трэвис.
— Я принес твою почту.
— Спасибо. — Она вытерла руки и взяла письма.
Трэвис ухмыльнулся, взял еще горячий пирожок с яблоками и подмигнул:
— Растущий организм потребляет много сахара.
Обратный адрес на одном из конвертов показался ей странным. «Ридженси энтерпрайзиз». Что им может быть от нее нужно?
Утро было солнечным и обещало жаркий день. Джейк размашисто шагал по тропинке к дому. По пути он сделал крюк и заглянул в садик с южной стороны крыльца, где Энни посадила шиповник. Неужели через четыре месяца ему останется от Энни только вот этот колючий кустик?
Он понимал, что ему будет страшно недоставать этой кудрявой веселой девушки, и не хотелось даже думать о ее отъезде.
Он принюхался, уловил аромат свежевыпеченного хлеба и сам не заметил, как оказался на кухне, где Энни сидела и читала какое-то письмо.
— У тебя перерыв?
Она оторвалась от письма и улыбнулась — как-то очень уж весело.
— Так, маленький перерывчик. Хлеб испечен. Кухня вымыта.
Он сделал еще шаг к ней.
— Проблемы?
— Нет. Просто кое-что, о чем надо как следует подумать.
Ее скованность исчезла. Она вскочила на ноги.
— Пойдемте-ка. Мне нужен крепкий чернорабочий, чтобы передвинуть сундук на чердаке.
В коровнике было полным-полно работы, но он послушно последовал за ней по лестнице, с восхищением поглядывая на длинные стройные ноги и крутые бедра.
— Я залезла сюда вчера, надеялась подыскать картину, чтобы повесить над камином в вашей гостиной.
— Бери здесь что хочешь и вешай, как тебе угодно. — Джейк вошел вслед за Энни в маленькое помещение со скошенным потолком, которое для него было связано с множеством воспоминаний.
— Вот сундук, его надо бы сдвинуть, — сообщила Энни.
Он подумал, что она сейчас очень похожа на ребенка, который увлекся игрой в «спрятанные сокровища».
— Отойди-ка в сторонку, — сказал он. — Эта штука весит столько же, сколько ты сама.
— Ага, вот так. — Энни шмыгнула в образовавшуюся щель и ткнула пальцем в столик. — А это отнесите, пожалуйста, на крыльцо.
Он выпрямился и засунул руки в задние карманы брюк.
— Так мне и надо. Впредь поостерегусь заглядывать к тебе в кухню!
Он смотрел, как она не спеша поворачивается туда-сюда, рассматривая груды коробок, старую мебель.
— Некоторые вещи лежат здесь очень давно. — Он положил ладонь на сундук. — Этот сундук мой прадедушка привез из Бостона, так же как и молодую невесту. Сначала она возненавидела это место. Но осталась с мужем. Выдержала. Не сбежала.
Ладонь Энни легла на его рукав. Он почувствовал такое желание привлечь ее к себе, что мышцы его руки задергались.
— Джейк, — говорила между тем Энни, и голос у нее был какой-то тоскливый, — я так тебе завидую. Ты знаешь историю своей семьи. У тебя есть вещи, до которых ты можешь дотронуться и сказать: «Вот это принадлежало моей бабушке, моему прадедушке». — Ее пальцы крепче сжались на его руке. — А мы так много переезжали, что все, что мне осталось от моей бабушки, — одна выцветшая фотография.
Он заглянул в ее глаза. Взгляд ее был затуманен воспоминаниями.
Послышалось тарахтение автомобильного мотора, и непрочные чары были разрушены. Джейк медленно выдохнул.
— Бак вернулся. Привез муфту для насоса.
И он подхватил столик. Вслед ему раздалось:
— Столик надо поставить на крыльце, возле кресла, в котором Трэвис обыкновенно устраивается курить!
Джейк приостановился перед входной дверью. Может, она положила глаз на Трэвиса? Он пожал плечами и сказал себе, что, положила Энни глаз на кого-то или нет, не имеет значения, покуда она выполняет свою работу хорошо. Просто еще один аргумент в пользу того, что не стоит с ней связываться.
В тот же день после полудня Энни, увидев в окно, что Джейк направляется к своему грузовику, схватила кошелек и помчалась его догонять.
— Я тоже еду в город, — сообщила она, забравшись в кабину и защелкивая ремень безопасности.
— У меня в городе деловая встреча. — Он завел мотор и вывел грузовик на дорогу. — Тебе придется как-то убить час.
Энни только пожала плечами:
— Ну, это не проблема! Когда я закончу свои дела, зайду к Верне, выпью чашку кофе.
Дорога нырнула вниз, затем снова полезла вверх на бугор. Пытаясь собрать разбегающиеся мысли, Энни напомнила себе о том, что времена, когда ее мать билась как рыба об лед, чтобы прокормить и одеть двоих детей, остались позади. Письмо от «Ридженси энтерпрайзиз» обещало прекрасное будущее.
Джейк свернул за угол и выехал на Мэйн-стрит.
— Ты пойдешь к Мэйми? Тогда я припаркуюсь возле ее магазинчика, а до банка дойду пешком.
— Меня можно высадить где угодно.
Они проехали мимо толстопузого мужчины, с важным видом шествовавшего по тротуару. На мужчине была бежевая форма с большой медной звездой на кармане. Джейк уменьшил скорость.
— Лучше ехать потише. Это шериф, Сэм Морган. Он спит и видит засадить меня в хусгадо.
— Что такое хусгадо?
— Тюрьма. Известна также под названием хусгадо, что считается английской версией того же слова. Морган, он ничего, довольно честный, но раньше был техасским рейнджером и упрям как баран.
Джейк припарковался.
Энни открыла дверцу со своей стороны прежде, чем Джейк успел обойти вокруг грузовика, и встретила его на дощатом тротуаре.
— Когда закончите свои дела, приходите в кафе, я буду ждать вас там.
— Все понял. — Ковбой замешкался и вдруг поправил прядь ее волос, упавшую на щеку. — Я иду в банк поговорить с Клиффом Уоллисом. Пожелай мне удачи.
С этими словами он надвинул шляпу себе на лоб и зашагал к зданию из кирпича и бетона.
Глядя на стеклянную дверь, за которой скрылся Джейк, Энни прошептала:
— Желаю удачи.
Час спустя она сидела за столиком кафе «Кофи кап» и потягивала чай со льдом.
Джейк вошел и остановился у входа. Шляпу он снял и держал ее в руках.
Верна крикнула:
