мозг? Несомненно, да, но после основательной тренировки. Нам ведь приходится учиться пользоваться и нашими
Пилот самолета, собирающий информацию со шкал и циферблатов десятков приборов, совершает аналогичные действия. Он отождествляет себя со своим самолетом интеллектуально и, пожалуй, даже, эмоционально. Когда-нибудь с помощью телеметрических устройств мы сможем проделывать то же самое с любым животным. Мы познаем наконец путь орла в небе, путь кита в океане и путь тигра в джунглях. Так мы вновь обретем наше родство с животным миром, утрата которого является одной из самых горестных для современного человека.
Однако вернемся к более конкретным и близким задачам. Нет сомнения, что диапазон и тонкость восприятия наших собственных органов чувств можно существенно улучшить с помощью таких достаточно простых средств, как тренировка и медицинские препараты. Любой, кому доводилось наблюдать, как слепой читает шрифт Брайля или определяет положение предметов по звуку, безоговорочно согласится с этим. Мне однажды довелось видеть слепого, который судил матч по настольному теннису, — я бы не поверил, что это возможно. Он судил даже игры мирового чемпионата! Слепые показывают блистательнейшие образцы обостренной чувствительности, но есть много и других примеров; взять хотя бы дегустаторов чая и вина, парфюмеров, глухих, способных понимать речь по губам. Можно вспомнить эстрадных «ясновидцев», которые могут отыскивать спрятанные предметы, улавливая почти незаметные движения своих помощников.
Все эти достижения либо результат интенсивной тренировки, либо проявление компенсации дефекта или утраты какого-нибудь органа чувств. Но, как хорошо известно (пожалуй, даже слишком хорошо известно), такие препараты как мескалин и лизергиновая кислота тоже могут чрезвычайно обострять восприятия, вследствие чего ощущение мира становится гораздо более отчетливым и ярким, чем это бывает в повседневной жизни. Даже если это впечатление целиком субъективно-подобно тому, как пьяный водитель думает, что он управляет автомобилем с мастерством, заслуживающим «большого приза» на гонках, — это явление представляет исключительный интерес и может иметь важные практические применения.
Неоценимой способностью разума (которая, безусловно, достижима, потому что уже не раз проявлена) был бы сознательный контроль над болевыми ощущениями. Очень возможно, что утверждение «боль объективно не существует» справедливо, хотя большинству из нас от этого ничуть не легче, особенно когда разбаливается зуб. Чаще всего (но не всегда) боль выполняет очень важную функцию предупредительного сигнала. Поэтому тем очень немногим людям, которые не способны ощущать боль, постоянно угрожает опасность. Не следует стремиться полностью уничтожить болевые ощущения, но было бы крайне полезно иметь возможность, после того как боль уже выполнила свою миссию, «отключить» ее, нажав этакую мысленную кнопку.
На Востоке это настолько обычный трюк, что ему никто особенно не удивляется. Я видел и фотографировал крупным планом мужчин и детей, которые ходили по раскаленным добела углям, погружаясь в них по щиколотку. Некоторые из них получали тяжелые ожоги, но боли никто не чувствовал; все они находились в гипнотическом состоянии, вызванном религиозным экстазом[40].
Недавно разработанный метод звукового обезболивания показывает, что у таинственного Запада тоже есть еще кое-какие фокусы в запасе. По этому методу, который с успехом применяют многие зубные врачи, пациент надевает наушники и регулирует громкость звука так, чтобы сквозь шумовой фон была слышна музыка. Пока пациент занят выполнением этого задания, он не способен чувствовать боль. Создается впечатление, что все каналы его восприятий слишком загружены, чтобы принимать какую-либо другую информацию. Вероятно, здесь, так же как и у «огнеходцев», имеет место определенная форма самовнушения, с той разницей, что нам удается делать это только с помощью машин. Возможно, когда- нибудь и мы, подобно йогам и факирам, будем обходиться без этих психологических костылей.
От гипноза всего один шаг до сна — этого загадочного состояния, на которое мы растрачиваем третью часть нашей прискорбно короткой жизни. Пока еще никто не мог доказать, что сон безусловно необходим, хотя мы, бесспорно, не можем прожить без сна больше нескольких дней. По-видимому, это результат длительного, на протяжении миллионов лет, приспособления к суточному циклу чередования света и темноты. Отсутствие освещения затрудняло какую бы то ни было активную деятельность в ночное время, поэтому большая часть животных приобрела привычку спать до восхода солнца. Некоторые животные впадают в спячку на зимнее время, однако из этого вовсе не следует, что все должны спать с октября по февраль. Аналогичным образом не обязательно всегда спать с 10 часов вечера до 7 часов утра.
Некоторые морские животные никогда не спят, хотя, они, возможно, отдыхают как-нибудь иначе. Большинство акул, например, должно непрестанно двигаться, иначе прекратится ток воды через жабры и они погибнут от недостатка кислорода. У дельфинов положение еще труднее; они должны подниматься на поверхность каждые две-три минуты, чтобы дышать, и потому не могут разрешить себе даже минутной дремоты. Было бы очень интересно узнать, спят ли обитатели океанских глубин, где никогда не меняется освещенность и на протяжении сотни миллионов лет царит непроглядная тьма.
Давно предполагалось и недавно было доказано, что сны видят все; это привело к созданию теории, согласно которой сон больше психологическая, нежели физиологическая, необходимость; по мнению одного специалиста, сон позволяет нам безопасно сходить с ума на несколько часов в сутки. Это объяснение весьма малоубедительно. Вероятнее всего, сновидения — это побочный продукт беспорядочной деятельности спящего мозга, ибо вряд ли можно предположить, что столь сложный орган совершенно выключается. (Любопытно, какие сны видят электронно-вычислительные машины?)
Во всяком случае, некоторые особо одаренные люди, например Эдисон, могли вести деятельную жизнь, затрачивая на сон всего два-три часа в сутки. Медицинской науке известны люди, которые не спали по нескольку лет подряд и, по-видимому, не чувствовали себя от этого хуже. Даже если нельзя совсем отказаться от сна, огромным достижением было бы сокращение времени, отводимого на сон, до двух-трех часов действительно глубокого отключения сознания, причем человек мог бы выбирать время для этого по своему усмотрению.
Весьма вероятно, что создание всемирного телевидения и общедоступных телефонных сетей, охватывающих все пояса времени, неизбежно перестроит жизнь мира на основе круглосуточного графика. Одно это потребует, чтобы время сна было сведено к минимуму, и, по-видимому, средства для достижения этой цели уже есть.
Несколько лет назад были как будто выпущены аккуратные небольшие аппараты «Электросон» размером с коробку для обуви и весом около двух килограммов. По электродам, приложенным к векам и затылку, в кору головного мозга подаются слабые импульсы электрического тока низкой частоты, и человек быстро погружается в глубокий сон.
Хотя этот аппарат, по-видимому, был создан для медицинских целей, сообщалось, что многие используют его для сокращения времени сна до нескольких часов в сутки. Такой аппарат был якобы у ученых, работавших по программе Международного геофизического года в Антарктике. Он, очевидно, нашел себе применение на протяжении ночи, длившейся шесть месяцев.
Вероятно, мы всегда будем нуждаться в этом «бальзаме для усталого мозга», только нам не нужно будет тратить треть своей жизни на пользование им. С другой стороны, существуют обстоятельства, в которых продолжительное отключение сознания было бы весьма полезно; оно очень желательно, например, для больных, выздоравливающих после операции, — и прежде всего, конечно, для космических путешественников в дальних полетах. Именно в связи с этим сейчас серьезное внимание уделяется возможности применения анабиоза, без которого мы никогда не долетим до звезд и не сможем оторваться дальше, чем на несколько световых лет, за пределы окрестностей Солнца.
Овладение безопасными и удобными в применении методами анабиоза, а в этом нет ничего
