Огненный шторм

лебедок. Вижу трос и гидравлический привод. Заношу топор над головой.

Не делай этого. Умоляю. Я уверен, что капитан — не большой любитель собак.

Собираю все-все свои силы и опускаю топор — ХРЯСЬ! И ЕЩЕ! И в третий раз — ХРЯСЬ! Трос перерублен. Привод искорежен. Провода болтаются в воздухе. Теперь эта лебедка еще не скоро сможет опускать в воду сети.

Замечательно. Ты сделал все, что хотел. Теперь бросай топор в воду и пойдем спрячемся в каком-нибудь темном уголке. Я присмотрел одну отличную кладовку…

Иду по палубе к лебедке у левого борта. Заношу топор. ХРЯСЬ! Трос пополам. Эта лебедка тоже работать не будет.

О господи! Тебя услышали! Сюда идут!

В тумане слышны быстро приближающиеся голоса.

Меня окружают с полдюжины матросов. Старпом тоже здесь. С пистолетом.

Подходит старый капитан. Пронзительные глаза оценивают причиненные разрушения. Потом переключаются на меня и одну долгую секунду смотрят мне в лицо.

А потом капитан негромко говорит старпому:

— Связать его. И псину его тоже.

57

Джек и его пес вместе — рука к лапе — привязаны к стальному тросу кормовой лебедки, единственной целой на борту. Туман немного рассеялся. Сквозь него светит утреннее солнце.

Команду собрали на палубе. Многие матросы глядят на нас с ненавистью — и одновременно с глубоким ужасом.

Старпом обращается к ним с речью:

— Меньше недели назад мы спасли этого парня с его собакой. В благодарность за это они вывели наше судно из строя. Сегодня, вместо того чтобы тралить, мы направимся в док. На ремонт уйдет больше месяца. Некоторых из вас придется уволить из-за задержки. Виновных в этом надо наказать.

К лебедке подходит капитан. Он собирается сделать это собственноручно! Он медленно опустит нас в пучину. Я уничтожил его лебедки, поэтому он решил воспользоваться последней оставшейся, чтобы уничтожить меня. Чтобы нас утопить. Чтобы нас расплющило давление. Чтобы нас обглодали морские твари.

Секунду он смотрит прямо на меня. Крепкий старикан. Немигающий пронзительный взгляд. «Ты подложил мне свинью и сейчас за это поплатишься». Потом капитан мельком смотрит на Джиско, который позорно скулит. Капитана этим не проймешь, и он обращается к разъяренной команде и объявляет:

— Этот юнец сбежал из дому и сам сознался в воровстве. Скучать по нему никто не будет. И плакать по нему никто не будет. С этой секунды его все равно что не было. Мы не брали его на борт. Он погиб во время урагана, потому что его вынесло в океан на плоскодонке. Кто-нибудь хочет что-то сказать?

Никто не хочет. Вижу Ронана — он стоит во втором ряду матросов. Он облизывает губы, но ничего не говорит. Лицо у него бледное. На миг наши глаза встречаются, потом он отворачивается.

Пытаюсь пошевелить запястьями. Высвободить руки или по крайней мере чуть-чуть ослабить узлы. И думать нечего. Моряки хорошо разбираются в узлах и сделали свое дело мастерски. Спастись мне не удастся. И Джиско тоже, хотя он бросил скулить и теперь пускает крупные собачьи слезы. Они набухают и шлепаются на палубу, словно нежданный-негаданный тропический дождь.

Горе мне, горе! Кто бы мог подумать, что Джиско ждет такой конец?! Неужели они не пожалеют старого пса, который слишком молод, чтобы умереть?!

Нечего ныть, говорю я ему. Эти ребята не отличаются сентиментальностью. Сейчас мы умрем, так что давай встретим смерть с гордо поднятой головой и покажем им, из какого теста мы сделаны.

Лично я сделан из бланманже! — признается, дрожа, Джиско. Я же просил тебя положить топор на место! От тебя зависело будущее — и тебе это оказалось не по зубам! О горе мне, горе!

Я сделал то, что считал нужным, объясняю я. Спас риф. Если бы мне действительно было предназначено найти Пламенник и спасти будущее, нас бы сейчас не убили. Но нас убьют, так что, видимо, пророчество не сбылось.

Да, этого я тоже не понимаю, уныло соглашается дворняга.

Печальный матрос с Библией читает нараспев какой-то отрывок, который, по-моему, предназначен для отпевания покойников на кораблях. Зачем, интересно, они решили придать религиозный оттенок тому, что на самом деле является простым и несомненным двойным убийством. Наверное, капитан хочет, чтобы команде было легче все это пережить.

Другой матрос проверяет, крепко ли мы связаны.

Пророчества определенно гласят, что именно ты найдешь Пламенник, говорит Джиско. Мы зашли так далеко, мы подобрались так близко. Неужели сейчас нас сумеют остановить?

Если честно, не верю я в пророчества.

В твоем мире они действительно не имели никакой силы. Но через сотни лет, когда жизнь на Земле стала другой, более мрачной, возможности разума многократно возросли. Ты сам, будучи потомком Данна, обладаешь некоторыми такими способностями. Ты овладел телепатией. Ты видел, как меняют обличье. Существуют и другие явления, которые тебе могут показаться волшебными, но для меня они в порядке вещей.

Например?

Заклинания и проклятия. Но дар пророчества встречается гораздо реже прочих. Величайший ясновидящий нашего мира, сам Кидда Таинственный, предсказал, что именно тебе предстоит найти Пламенник и изменить ход событий. Если он так сказал, значит, так и есть. Но так не будет, если нас утопят, а они, похоже, всерьез намерены это сделать. О горе мне!

Так надо было заставить этого Кидду Таинственного спасти моего отца и разыскать Пламенник!

Кидды больше нет. Он пропал. Исчез.

Вот почему он такой таинственный…

Как ты можешь шутить в такую минуту?

Скоро все кончится. Вот идут нас топить.

Капитан подходит ко мне вплотную.

— Ты сам во всем виноват, — говорит он негромко. — Хочешь сказать последнее слово?

— Последний вопрос, — отвечаю. — Скажите, как вы потеряли руку?

Ему это не нравится.

— Я забыл свое место, — чеканит он, — и это стоило мне очень дорого. Как тебе сейчас.

Он шагает к лебедке и начинает щелкать переключателями.

Пока, Джиско.

Прощай, старина. Молодец, что спас риф. Это был храбрый поступок. Сейчас я покажу им, из какого теста сделан Джиско.

Огромный пес глядит прямо на капитана и испускает грозный рык.

На какой-то миг даже суровый старый капитан столбенеет. Потом он приходит в себя и нажимает кнопку. Раздается жужжание.

Стальной трос начинает медленно разматываться. Я отворачиваюсь от капитана и команды и гляжу в лазурную океанскую даль.

Над водой еще висит белый слоистый туман, но вокруг нас он рассеялся, и волны залиты солнцем.

Я чувствую, как припекает шею, волосы, лицо. Какой чудесный, красочный мир — и приходится покидать его навсегда.