под ними мог бы разместиться грузовой турборатор. Часть из них была погружена в воду, другая лежала на берегу. Тут только я заметил, что некоторые из листьев подперты тонкими жердями. Вокруг наблюдались другие следы деятельности разумных существ: собранная в невысокие стожки трава, плетень из тонких веток, на котором были развешаны белесые, похожие на морковь корнеплоды.
Кочевники спешились, вооружились и, разбившись на пары, двинулись прямиком к лиственным хижинам. Они принялись крушить ветхие постройки прикладами своих ружей, издавая отрывистые неприятные звуки. Из разоренных домов появились местные жители. Они были одного корня с кочевниками, но ниже ростом. Кожа их казалась светлее, а конечности чуть короче. Селяне проявляли удивительное равнодушие к насилию и безропотно шли к центру деревни, куда их сгоняли интервенты. И тут я заметил одно существенное различие, на которое раньше не обращал внимания. Как я уже говорил, головы марсиан по форме напоминают головы африканских божков. Однако у кочевников в районе затылка имелся внушительный нарост, по цвету напоминающий свежую хурму. У жителей деревни ничего подобного не наблюдалось.
Кочевники построили обитателей хижин неровным строем и сами окружили их, держа ружья наизготовку.
В борту большого транспорта открылся вход, и оттуда появился еще один марсианин. Он выглядел старше своих собратьев, был очень высок ростом и явно облечен властью. За спиной у него вместо традиционного муравьиного ружья висела моя винтовка. На груди в причудливых ножнах располагался длинный, треугольный кинжал. Вслед за главарем из чрева большой машины показались двое кочевников. Они тащили большой металлический чан. Верховный жрец с подручными – вот кого напомнили мне эти трое.
Высокий медленно прошелся вдоль строя селян, внимательно изучая каждого. Наконец, как видно, удовлетворившись увиденным, он махнул рукой охранникам и указал, кого нужно взять. В тот же момент выбранные жертвы были схвачены и поставлены на колени. Кочевники наклонили им головы, обнажая шеи.
Главарь извлек из ножен кинжал и приблизился к одному из коленопреклоненных. Я подался вперед. Неужели сейчас свершится казнь? Однако всё оказалось сложнее. Жрец сделал селянину два надреза в основании шеи. Как видно, ожидавшие этого подручные тут же отворили принесенный чан и достали на свет нечто белое и осклизлое. Неприятная аморфная масса, напоминающая осьминога, лишенного щупалец, была приставлена к свежим ранам на шее жителя деревни. И тут волосы встали дыбом у меня на голове. Из дрожащего тела слизня появились длинные гибкие отростки, которые медленно погрузились в рану. Несчастный закричал и забился в руках мучителей. Но те держали крепко. Вскоре нарост на его голове принялся наливаться красным. А главарь тем временем шагнул к другому пленнику. Ритуал повторился, затем еще и еще раз.
На меня никто не обращал внимания. Я мог попытаться бежать, но когда выбрался из гондолы, почувствовал, насколько ослаб. Кроме того, мне была неизвестна судьба Вахлака и Максима. Я не желал вторично потерять сына. Пускай он и не узнаёт меня. А потому вместо того, чтобы ретироваться, подошел ближе.
Меня тотчас заметили. Главарь оторвался от очередной жертвы и, указав на меня, сказал что-то охранникам. Двое марсиан заступили мне дорогу и знаками велели следовать за собой. Они подвели меня к самому краю канала. Там обнаружились высеченные в камне ступени, ведущие к воде. Внизу оказалась древняя пристань. Марсиане заставили меня спуститься по ступеням. В толще берегового камня был вырезан проход. Мне указали идти внутрь. Я двинулся в темноту. Контур портала имел форму вытянутой по вертикали трапеции. То же самое касалось стен в проходе. Задевая плечами эти наклонные плоскости, я невольно представлял себе, что стены начинают смыкаться. Я рефлекторно обратился к солидарности и, конечно, ничего не увидел. Только перечеркнутое рукопожатие – знак отсутствия внешних контактов, да еще символ взаимосвязи с матрицей Бебиджа.
Я вызвал Карину. Сияющий призрак немедленно возник передо мной.
– Ой! Где это мы? – Девушка округлила глаза.
Я вкратце рассказал химере о последних событиях.
– Столько информации! Профессор будет доволен, – Карина захлопала в ладоши.
– Ага. Если выберемся отсюда. Ты, кстати, ничего не знаешь об этих коридорах?
– Конечно, знаю! Это нечто вроде служебного прохода, дальше находится помещение. Мы предполагаем, что оно предназначалось для управления ирригационной системой. Там множество разнообразных машин, но они все давно сломаны, а то и вовсе рассыпались в прах. Такие тоннели расположены каждые полкилометра по обе стороны канала.
– Можешь дать геометрию?
– Запросто! – Моя златовласая Ариадна повела рукой, и коридор впереди прочертили неоновые линии.
Вскоре узкий проход закончился, и нам открылось помещение, в основании имеющее шестигранник. Мои ноги коснулись чего-то шуршащего и мягкого. Я наклонился, протянул руку. Пол оказался устлан толстым слоем сухой травы. Здесь было тепло и влажно, пахло овином. К запаху медленно преющей травяной массы примешивался резковатый, не слишком приятный аромат. Нечистоты?
И тут кто-то обратился ко мне на прерывистом языке аборигенов. Сначала я подумал, что тюремщики последовали за мной, но в коридоре не было слышно ни звука.
– Карина? Ты можешь перевести?
– Вас спросили «кто вы?». Однако мне было бы проще переводить, если бы вы достали меня из кармана.
Я немедленно достал из кармана теплый шарик, положил его на ладонь.
– Сейчас я постараюсь сделать так, чтобы вы смогли увидеть, с кем говорите. Мой ультразвуковой сканер несовершенен, поэтому изображение будет нечетким, но это лучше, чем ничего.
Образ Карины внезапно размазался и превратился в сияющую пыльцу, которая устремилась вперед и вдруг осела, растеклась молочными блюдцами ультразвуковых откликов, формируя образ моего собеседника. В метре передо мной стояла высокая марсианка.
– Я буду передавать вам ее слова через солидарность, – послышался нежный голосок Карины, – а ваш голос модулирую при помощи встроенного динамика. Постарайтесь не смещать матрицу.
– Кто пришел? – снова повторила марсианка.
– Я путешественник… странник из далеких мест.
– Ты принес еду и питье? Будешь меня кормить?
– Нет.
– Ты хотел обратиться к памяти?
– К памяти? О чем ты? Что ты здесь делаешь?
– Я память общины. Знаю про охоту, плоды ядовитые и съедобные. Знаю счет и старые буквы. Знаю…
– Постой, – прервал я речитатив затворницы. – Расскажи про общину. Отчего они наверху, а ты – внизу?
– Я память, – повторила она. – Когда охотник забывает, где искать зверя, – он приходит ко мне, когда мать забывает имена своих детей – она приходит ко мне. Когда старейшины забывают, где хоронить мертвых, – идут ко мне. Если я буду жить наверху – стану, как все, начну забывать.
– Куда же пропала их собственная память?
– Она не пропадала. Она осквернена.
Постепенно, задавая короткие вопросы, я начал проникать в суть трагедии, постигшей марсианский народ. С незапамятных лет аборигены Красной планеты жили в симбиозе с неповоротливыми странными созданиями. Обитатели болот и лиманов, слизни обладали очень полезным свойством – накапливать информацию. Присоединенный к нервной системе гуманоида, слизень начинал работать как внешняя память, за небольшую помощь в виде минеральных веществ, содержащихся в крови носителя. Цивилизация Марса развивалась и прирастала новыми знаниями. Но однажды с симбионтами что-то случилось. Я пытался выяснить, что. Подходил так и эдак. Но марсианка твердила одно и то же: «великое осквернение». Может быть, она больше ничего не знала, а может, Карина не смогла перевести все слова. Было ясно одно –
