невидим. Я не видел его уже краем глаза, настолько он был неприметен и неподвижен. Если не принимать во внимание рыжие волосы, в нем не было ничего особенного. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, что в нем не так. Дело было в слегка потертом воротничке. Во всех остальных отношениях одежда незнакомца, безупречно чистая и тщательно выглаженная, выглядела так, словно он надел ее сразу после того, как в последний раз прошелся щеткой по сверкающим ботинкам. Деталь эту я заметил только потому, что сам повернут на чистоте и всегда обращаю на это внимание у других. В целом же гость производил впечатление полной безликости.
– Эрик, – сказал я, протягивая руку, на что рыжеволосый никак не отреагировал. Чувство было примерно такое же, как если смотреть в глаза чучелу. – Имя у вас есть?
– Вы его уже слышали, – ответил он. – Помощник. – Гость поднял руку и сунул в рот сигарету, хотя я мог бы поклясться, что секунду назад никакой сигареты в руке не было, и я не видел, чтобы он залезал в карман. – Здесь не курят, – предупредил я.
– Она не прикурена.
– Послушайте. – Я изо всех сил старался не заводиться. – У меня там полным-полно горючих материалов. Я не могу допустить, чтобы кто-то курил в пределах пятисот футов от лаборатории.
Помощник наклонился, поднял камешек и сказал:
– От нас до передней двери пятьсот двадцать восемь футов. – Он бросил камешек.
Что ж, у него было то, что мне требовалось. Мое имя нигде не значилось, а всякая отслеживаемая зрительно активность в районе лаборатории терялась в созданном Помощником Уайта бумажном лабиринте.
После Оза был Готам. После Готама Валгалла. Сеть росла, как и система кодирования, сокрытия и сигнализации. Каждая команда знала только свой набор кодов, но мне приходилось знать все. Чем шире становилась сеть, тем больше мы производили продукта и тем чаще я оставался в лаборатории один. Но расширялось и поле для ошибки. Стоило кому-то в организации допустить просчет, как у шальных молекул появлялся шанс излечить рак или покончить со всем миром. Но чаще всего они попадали в химические отходы, за которые мне в конце концов пришлось заплатить.
Глава 15
Кофе в закусочной на автостоянке отдавал ацетоном, но это только потому, что так пахнут мои пальцы после рабочего дня в лаборатории. Напротив расположились два патрульных полицейских, и я торопливо, пока пальцы не вспыхнули тихим голубым пламенем, поставил дымящуюся чашку на столик. Заказ уже сделан, и я снова отправился мыть руки, после чего позвонил на автоответчик по платному телефону. Голос женщины-андроида произнес:
–
Двадцать шесть звонков от одного поставщика, по ошибке получившего мой домашний номер. Двадцать шесть звонков от Уайта. От Отто. Из Управления по охране окружающей среды. Из министерства юстиции. Двадцать шесть пожаров, повесток с вызовом в суд или ордеров на арест. Въевшиеся в пальцы растворители смешались с запахом дешевого мыла и вонью протухшего носка, какую издает фосфор.
– Ты уже дома? Все в порядке, просто хочу узнать, вернулся ли. Вечером работаю на променаде, завтра буду на уличной ярмарке. Позвони, как только вернешься. Пока.
Ты напугала меня, Дезире.
–
–
–
Я дал отбой и набрал твой номер. Попал на автоответчик.
– Дезире, пожалуйста, перестань звонить. Вернусь сегодня вечером. Уже отработал и еду. Остановился перекусить, но это ненадолго. Буду, как только смогу. Пока.
Сказал официантке, что возьму заказ с собой. Страх прошил электрическим разрядом и начисто отбил аппетит. Пытаться взять себя в руки и спокойно допить кофе, когда за соседним столиком сидят двое полицейских, а в багажнике у меня четыре унции очищенного красного фосфора – это медленная пытка.
– Мистер?
Я уже взялся за дверную ручку, когда за спиной раздался голос патрульного.
– Да?
– Это ваша машина?
Номера были в порядке. Машина новенькая, фары работают, стекла и зеркала без единой трещинки. Но вонь… От меня за версту несло этой дерьмовой лабораторией.
– Тот «форд». – Коп поливал соусом горку картофельного пюре.
– Если 64-го, то да, мой.
– Сами восстановили?
Успокойся. Ты вполне можешь нарваться на него завтра или через месяц.
– По большей части. Вообще-то я все делаю сам.
– Все родное?
– Пришлось помотаться по лавочкам. – Я бросил взгляд на часы. Только бы не сморозить какую-нибудь глупость. И похолодел. Часов у меня не было.
– Приборная панель больно уж новая.
– Есть один парень в Эль-Сегундо. Его работа.
– Полагаю, предупреждать вас не стоит. Будьте осторожнее. Удачи.
– Спасибо. И вам того же.
Даже не помню, сколько времени я добирался до дома, пару часов или все десять. Все смешалось. В памяти только мутное пятно. Адреналиновая лихорадка унялась где-то в районе Твентинайн-Палмс, когда в небе уже появились первые звездочки. Я сделал остановку. Заправил бак. Переоделся в туалете. Прошелся влажной щеткой по волосам. И еще два раза вымыл руки.
Ты перекрасила спальню в фиолетовый, цвет кромки лепестков ипомеи и темнейшего края сумеречного неба. Окно было открыто, и на мгновение показалось, что я снова на улице.
– Поздновато. Что думаешь?
Раму зеркала ты выкрасила в золотой, стену задрапировала бархатом. Во всем ощущалась натура предсказательницы.
– Думаю, получилось что-то вроде вампирского борделя.
– Так и знала, что тебе понравится. А теперь скажи, что хочешь есть.
– Умираю от голода. Только идти никуда не хочется.
– Вот и хорошо, потому что я еще и готовлю. Бери пальто.
Я провел за рулем едва не весь день и только успел бросить сумку, как мы снова оказались на улице. В атаке на мой автоответчик ты так и не призналась.
– Что это?
– Угадай. – Я бросил в тележку замороженную пиццу.
– Я не собираюсь покупать замороженную пиццу.
– Конечно, нет. Это я собираюсь. – От яркого света и звучащей отовсюду музыки разболелась голова.
– Прекрасно, но только не сегодня. Я же сказала, что буду готовить сама. Кстати, ты любишь ахи?
– Очень.
Я взял головку салата, и ты состроила гримасу, как будто я выудил ее из мусорного бака.
– Ты ведь не готовишь?
