потянулась к перламутровым пуговицам, расстегивая их одну за другой. Жилет распахнулся, и Лара дернула за узел галстука, но накрахмаленная ткань не поддавалась. Чувствуя на своем лице его пристальный взгляд, она сосредоточилась на поставленной задаче, пока не развязала длинную полоску белого полотна.
Уголки воротничка разошлись, открыв покрасневшую влажную кожу, натертую жестким галстуком. Лара отбросила накрахмаленную ткань и, положив руку ему на шею, мягко потерла ее.
– И зачем только мужчины носят эти высоченные неудобные галстуки? – полюбопытствовала она.
Почувствовав ее прикосновение, Хантер прикрыл глаза.
– Браммел <Браммел – известный лондонский щеголь, законодатель мод.> ввел их в моду, – пробормотал он, – чтобы держать в тепле свои воспаленные гланды.
– У тебя красивая шея, – сказала Лара, проводя кончиком пальца по его загорелому горлу. – Просто позор – прятать ее.
Ласкающее движение ее руки заставило Хантера резко выдохнуть и поспешно схватить ее за запястья.
– Лара, – предупредил он нетвердым голосом, – не начинай того, чего не сможешь закончить.
Лишенная возможности действовать руками, Лара наклонилась к мужу и, едва касаясь, потерлась губами о его рот, дразня, искушая, пока его губы не раскрылись и он не приник к ней в страстном поцелуе. Она ответила ему, приветствуя вторжение его языка, исследуя его рот с нарастающим любопытством.
Хантер выпустил се руки и, склонившись над ней, опустил на постель, осыпая поцелуями рот, щеки, нежное горло. Лара обняла мужа за шею, вглядываясь в темные очертания его головы и плеч.
– Мне нравится, как ты целуешь меня, – вымолвила она, наслаждаясь его вкусом.
Хантер взял в ладони ее голову и накрыл рот глубоким, захватывающим поцелуем. Сердце ее учащенно забилось, и она подтянула колени, будто пыталась обернуться вокруг него.
Лара плохо помнила, как именно Хантер занимался с ней любовью раньше, но это было небрежное, торопливое действо без единого слова и ласки, не имевшее ничего общего с тем, как он вел себя сейчас. Кончики его пальцев порхали по се телу, словно крылья бабочки. Приподняв подол неглиже, он склонился к ее ногам, покрывая поцелуями подъем ступней. Лара не возражала, когда он поднял и отвел в сторону ее ногу, и содрогнулась всем телом, ощутив легкий укус его зубов в чувствительной выемке под коленом.
– Тебе понравилось? – спросил он.
– Я.., не… Я не знаю.
Хантер прижался лицом к внутренней стороне ее бедра, и Лара почувствовала покалывание его щетины сквозь тонкий шелк неглиже.
– Скажи мне, что тебе нравится, – приглушенно пробормотал он. – Или что не нравится. Говори обо всем.
– Когда я шла к тебе, – сказала она, – мне казалось, что я хочу, чтобы все кончилось как можно быстрее. Он внезапно рассмеялся, обхватив ее ноги.
– А я хочу, чтобы это продолжалось как можно дольше. Я столько ждал этой ночи… Бог знает, когда будет другая! – Тепло его дыхания проникло сквозь легкую ткань, когда он поцеловал ее бедро.
Он потянулся выше, и Лара уперлась коленями в его твердую грудь. Только ненадежная преграда тонкой ткани разделяла их тела. Хантер осыпал поцелуями ее бедра, его ладони скользнули под ее ягодицы.
Рот его подобрался к краю запретного местечка, и Лара бессознательно попыталась оттолкнуть его голову. Не оставляя своих намерений, он схватил ее за руку, поцеловал судорожно сжатые пальцы и снова склонился к се съежившемуся телу. Сквозь тонкий шелк Лара почувствовала сладострастное прикосновение его влажного языка к не защищенной кудряшками плоти между бедрами и всхлипнула. Намокшая ткань не являлась препятствием для дразнящих ленивых движений его языка, от которых по всему ее телу растекалось наслаждение, лишавшее ее воли.
Задыхаясь, Лара что-то невнятно пролепетала, то ли протестуя, то ли одобряя его действия, и Хантер поднял голову.
– Может, попробуем без неглиже? – надтреснутым голосом спросил он.
– Нет!
Хантер рассмеялся над поспешностью ее ответа и подтянулся выше, к ее лицу.
– Сними, – вкрадчиво попросил он, стягивая неглиже с ее белоснежного плеча.
– Погаси сначала лампу.
– Но я хочу тебя видеть, – возразил он и поцеловал нежную кожу, уткнувшись ей под мышку. – И хочу, чтобы ты видела меня.
Лара настороженно смотрела на мужа. В темноте все было бы проще. Проще отделить ее привычный облик от той неведомой сущности, которая охотно предавалась занятиям, слишком интимным, чтобы требовался свет. Она не хотела видеть, что происходит между ними.
– Нет, – жалобно проговорила Лара, и он уловил нерешительные нотки в ее голосе.
– Сладкая моя, – прошептал Хантер ей в плечо, – попытайся хотя бы раз.
Лара безропотно лежала, позволив Хантеру стянуть неглиже с ее плеч и спустить к ногам. В тусклом свете лампы женщина казалась беззащитной и уязвимой. Он притянул ее к себе, тесно прижавшись своим полностью одетым телом к ее обнаженной коже.
– Помоги мне, – сказал он.
Лара послушно занялась пуговицами на его измятой рубашке, тонкое полотно которой впитало его тепло. Он покорно ждал, но его напряженные мускулы дрожали от нетерпения, грудь бурно вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Когда Лара помедлила, возясь с французскими запонками, сто рука сжалась в кулак.
– Я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Больше всего на свете.
Прежде чем она успела покончить с запонкой, Хантер стремительным движением прижал се к постели и склонился над ней. Полы его рубашки разошлись и упали по обе стороны ее обнаженного тела. Его взгляд скользнул по ней, жадно впитывая каждую черточку. Он прильнул к ее губам, удерживая на локтях вес своего тела. Сильные бедра, бугрящаяся мускулами грудь нависли над ней. Никогда прежде Лара не осмеливалась проявить интерес к его телу. Она нерешительно коснулась обнаженной груди, твердой и неожиданно гладкой под ее ладонью, темных бугорков сосков, гибкой талии. Почти звериная гибкость его подтянутого, жилистого тела представляла собой разительный контраст с плотной, упитанной фигурой Хантера, какой она помнила ее.
Он скользнул вниз по ее телу и принялся играть грудями, приподнимая их ладонями и пощипывая пальцами соски. Накрыв губами один из упругих холмиков, он втянул сосок в рот и прихватил его зубами. Лара застонала, завороженная видом его темноволосой головы, блуждающей по ее груди, пока он покусывал и сосал, переходя от одной груди к другой. Странное лихорадочное чувство охватило ее. Узел, сжимавший внутренности, развязался, защитные барьеры рухнули. Почувствовав на животе его руку, она раздвинула ноги в предвкушении его прикосновения, вторжения – всего, чего он пожелает.
Ощутив ее внезапную капитуляцию, Хантер с еще большим жаром заскользил губами по ее телу, покрывая поцелуями талию, живот, бедра.., мягкую поросль между ними, вдыхая ее интимный аромат. Его пальцы проникли через завитки, нежно раздвинув плоть, чтобы добраться до желанного местечка, и он прижался к нему губами. Лара выгнулась, охваченная пламенем наслаждения, такого острого, что она ужаснулась, и слезы обожгли ее глаза. Задыхаясь и дрожа от огненных кругов его языка, она вдруг почувствовала, как он скользнул ниже, глубже, вторгаясь в нее с изысканной нежностью. Тяжестью своей груди он прижимал ее раздвинутые ноги, пока его язык дарил ей ощущения неистовой силы.
Лара рванулась вверх, приподнявшись на локте, вцепившись свободной рукой в спутанную гриву густых волос мужа. Сердце бешено билось в ее груди, в голове помутилось, все ее чувства и сознание сосредоточились на том месте, к которому приник его рот. Он поклонялся ей, вкушал, опустошал, пока наслаждение не стало нестерпимым, и она застонала от мучительно сладких спазмов освобождения.
После того как затихли последние судороги, Хантер приподнялся и посмотрел в полные смятения, мокрые от слез глаза жены. С серьезным выражением лица он стер с ее щек следы слез. Дрожащими пальцами Лара коснулась его рта, его губ, хранивших влагу ее собственного тела.
Колено Хантера раздвинуло ее бедра, и она тотчас же раскрылась перед ним, каждой частичкой своего существа доверяясь ему. Он на ощупь расстегнул панталоны, и она мгновенно ощутила давление его плоти,
