блестели.
Я не могла сдержать смех от того, как они пытались смягчить эффект от новости о самолетах.
Либерти улыбнулась. Она понимала, что я чувствую. 'Все в порядке', казалось, говорил ее пристальный взгляд: 'С тобой все будет прекрасно'. Она снова подняла свой бокал.
— У меня тоже есть чем поделиться… хотя это не новость для Гейджа. — Она взглянула на Джека и меня с надеждой. — Угадайте.
— Ты беременна? — спросил Джек.
Либерти покачала головой, ее улыбка стала шире.
— Я собираюсь открыть свой собственный салон. Я думала об этом некоторое время… и я подумала, прежде чем у нас будет еще один ребенок, я хотела бы осуществить это. Я собираюсь сделать его маленьким и эксклюзивным, нанять только несколько человек.
— Это замечательно, — воскликнула я, чокаясь бокалами.
— Поздравления, Либ. — Джек протянул свой бокал и последовал моему примеру. — Как ты собираешься назвать место?
— Я еще не решила. Каррингтон хочет назвать «Clippety-Do-Da»7 или «Hairway to Heaven»8, но я сказала ей, что мы должны быть немного более стильными.
— «Julius Scissors»9, — предложила я.
— «Hair Today, Gone Tomorrow»10, — присоединился Джек.
Либерти закрыла уши:
— Я обанкрочусь на первой же неделе.
Брови Джека превратились в два насмешливых полумесяца.
— Возникает вопрос, как папа заполучит еще внуков, о которых мечтает? Это ведь работа жен Тревисов, не так ли? Ты тратишь впустую главные детородные годы, Либ.
— Заткнись, — отрезал Гейдж. — Мы только сейчас начинаем нормально спать, когда Мэтью немного подрос. Я еще не готов пройти через это снова.
— Никакого сочувствия с этой стороны стола, — ответил Джек. — Элла проходит через все это — бессонные ночи, подгузники — ради ребенка, который даже не ее.
— Он чувствует себя моим, — сказал я, не думая, и пальцы Джека, защищая, сжались на моей руке.
Стало тихо, слышался только звук брызг «мистеров», и плеск водопада.
— Сколько вам еще осталось прожить с ребенком, Элла? — спросила Либерти.
— Приблизительно месяц. — Свободной рукой я взяла свой бокал и осушила его. В другое время я выдавила бы сияющую фальшивую улыбку и сменила бы тему. Но в компании сочувствующих слушателей, рядом с Джеком, я сказала то, что действительно думала.
— Я буду скучать по нему. Это будет тяжело. И в последнее время меня начало беспокоить, что Люк не будет помнить время, которое он провел со мной. Первые три месяца своей жизни. Он не будет знать ничего, что я для него сделала. Для него не будет разницы между мной и незнакомкой с улицы.
— Вы не будете видеться, после того, как Тара заберет его? — спросил Гейдж.
— Не знаю. Вероятно, не так часто.
— Он будет помнить глубоко внутри, — мягко произнес Джек.
И когда я всмотрелась в его серьезные темные глаза, я нашла утешение.
Глава 19
Люк лежит на полу моей квартиры, занимаясь своей детской гимнастикой, на стеганом одеяле с двумя пересекающимися дугами, грохоча бусинками, крутя в руках птиц, бабочек, смятые листья, под веселую электронную музыку. Он любит это почти так же, как я люблю наблюдать за ним. В свои два месяца он смеется, улыбается производимым шумам, и способен поднять свою голову и грудь.
Джек лежит на полу около него, лениво доставая до игрушки, или нажимая кнопку для новой музыки.
— Я хотел бы я иметь что-нибудь из этого, — сказал он. — Или банку пива, или те крохотные черные трусики, которые были на тебе в субботу ночью.
Я сделала паузу посреди убирания тарелок в кухне.
— Я не думала, что ты заметил их, ты снял их с меня так быстро.
— Я только что провел двухчасовой обед, смотря на тебя в этом платье с низким вырезом. Тебе повезло, что я снова не набросился на тебя в гараже.
Я воздержалась от улыбки и встала на цыпочки, чтобы подвинуть стеклянный кувшин на высокой полке.
— Да, ну, в общем, я обычно предпочитаю немного большее количество любовных игр, чем звон автомобильных ключей, два с половиной поцелуя, и…
Я подскочила, поскольку почувствовала его позади меня, переместившегося так стремительно и тихо, что я даже не заметила его, входя в кухню. Кувшин закачался в моей руке, и Джек, подхватив его в полете, твердо поставил на полку.
Я почувствовала его губы в моем ухе.
— Я позаботился о тебе, не так ли?
— Да.
Я гортанно засмеялась, когда его руки обвились вокруг моей талии.
— Я не говорю, что я обманщик. Я только говорю, чтобы ты не тратила время впустую, начиная работу… — Его слова растворились в моем вздохе, поскольку я почувствовала, как он стал мягко покусывать и облизывать мою шею, его язык играл со мной в нежном водовороте, который вызывал жар в моей крови. Мои очки скользнули вниз по моему носу, и я подвинула их обратно на место. Одной рукой Джек провел по моим грудям, в то время, как его свободная рука скользнула ниже пояса моих шорт.
— Ты хочешь любовных игр, Элла?
Его бедра прижались ко мне сзади, и я почувствовала твердую плоть через слои нашей одежды.
Мои ресницы опустились, и я ухватилась за край стола, когда его руки умело заиграли по моему телу.
— Ребенок, — сказала я, затаив дыхание.
— Он не будет возражать. Он делает свою детскую гимнастическую разминку.
Смеясь, я отодвинула его руки.
— Позволь мне закончить с посудой.
Джек удерживал мои бедра, прижимая к себе и желая поиграть.
Но мы были прерваны пронзительным звонком телефона. Я взяла его и прошипела Джеку: «Тихо», перед тем, как ответить.
— Алло?
— Элла, это я.
Это был голос моей кузины Лизы, невыразительный и робкий.
— Я звоню, чтобы предупредить тебя. Я так сожалею.
Я напряглась, и руки Джека успокаивающе погладили меня.
— Предупредить о чем? — спросила я.
— Твоя мама приезжает, чтобы увидеть тебя. Она будет у тебя минут через пятнадцать — тридцать. Может быть, быстрее, если не будет пробок.
— О, нет, только не это, — сказала я, бледнея. — Я не приглашала ее. Она не знает, где я живу.
— Я сказала ей, — сказала Лиза виновато.
— Зачем? Какая разумная причина заставила тебя сделать это мне?
— Я не могла помешать этому. Она позвонила мне, чрезвычайно взволнованная, потому что она только что поговорила с Тарой по телефону, и Тара сказала ей, что она думает, что между тобой и Джеком
