Усевшись, он пристально посмотрел на Мадлен.
– Где вы ее взяли? – Логан указывал на розу.
– На цветочном рынке в Ковент-Гардене. Я побывала там сегодня рано утром. Это удивительное место – там повсюду кукольники и продавцы птиц. И такие чудесные фрукты и овощи…
– Бывать там в одиночку небезопасно, мисс Ридли. Воры и цыгане не замедляв воспользоваться вашей неопытностью.
– О нет, мне никто не досаждал, мистер Скотт. – Мадлен сверкнула улыбкой. – Но все равно спасибо за предупреждение. Очень любезно с вашей стороны, что вы побеспокоились обо мне.
– Я нисколько за вас не беспокоюсь, – отозвался Логан, барабаня пальцами по столу. – Просто я уже имел удовольствие видеть, как неприятности преследуют вас по пятам.
– Ошибаетесь, – с веселой улыбкой возразила Мадлен. – До сих пор я никому не причиняла хлопот. Видите ли, я жила затворницей.
– Тогда объясните, зачем вам, образованной и благовоспитанной девушке, понадобилось работать в «Столичном театре»?
– Чтобы быть рядом с вами, – с невозмутимым видом ответила Мадлен.
Услышав столь откровенное признание, Логан молча покачал головой. Слова Мадлен представлялись ему верхом нелепости. Невинность и неопытность этой девушки были более чем очевидны. Почему же ей вздумалось завести с ним роман?
– А ваши родные знают, где вы? – спросил он наконец.
– Да, – ответила Мадлен, пожалуй, слишком поспешно. Логан усмехнулся.
– Кто ваш отец? Чем он занимается?
– Он… мелкий землевладелец, – последовал неуверенный ответ.
– И должно быть, преуспевающий. – Логан окинул взглядом мягкую шерстяную ткань и изящный покрой платья Мадлен. – Почему же вы не остались дома, с родными, мисс Ридли?
Мадлен все больше робела, и Логан почувствовал, что настроение девушки резко изменилось.
– Я поссорилась с ними, – пробормотала она.
– По какой же причине? – допытывался Логан; он уже давно заметил, что на щеках Мадлен вспыхнул румянец, она явно не привыкла лгать.
– Об этом мне бы не хотелось вспоминать…
– В этой ссоре замешан мужчина? – Увидев, как в глазах Мадлен промелькнуло изумление, Логан понял, что его догадка верна. Откинувшись на спинку кресла, он окинул девушку холодным взглядом. – Ладно, не будем об этом, мисс Ридли. Меня не интересуют подробности вашей личной жизни, нисколько не интересуют. Но позвольте дать вам один совет: если вы втайне надеетесь, что когда-нибудь у нас с вами…
– Понимаю, – перебила Мадлен. – Вы не желаете вступать со мной в связь. – Она направилась к двери, но у порога обернулась и добавила:
– Но передумать никогда не поздно.
– Не обольщайтесь, – ответил Логан и нахмурился, едва Мадлен вышла из кабинета. Неужели она не понимает, что означает слово «нет»?
Весь день Мадлен провела в хлопотах: штопала прорехи и подшивала отпоровшиеся подолы бесчисленных костюмов, убирала захламленные гримерные, раскладывала новые афиши, переписывала распоряжения герцогини и множество других бумаг.
Труппа «Столичного» напоминала огромную семью, и мелкие ссоры, обычные в замкнутом кругу людей, были ей не чужды. Особенно живописным было пестрое сборище актеров, нанятых по контракту. Мадлен казалось, что актеры гораздо интереснее и веселее обычных людей; ее поражали их бесконечная болтовня и откровенные, а иногда и соленые шутки. Но о чем бы они ни заговаривали, в разговоре непременно упоминался мистер Скотт. Очевидно, актеры восхищались Скоттом, даже преклонялись перед ним. Для них он был кумиром, образцом для подражания, мерилом таланта всех и каждого.
Подметая полы в фойе и моя посуду, Мадлен прислушивалась к спору актеров – говорили о любви, вернее, о том, что заставляет людей влюбляться.
– Дело не в том, что ты выставляешь напоказ, – уверяла Арлисс Барри, миниатюрная, кудрявая комическая актриса, – а в том, что скрываешь. Возьмем,
К примеру, мистера Скотта. Понаблюдайте за ним в любой роли, и вы увидите, что он никогда не раскрывает душу. В человеке должна быть загадка, которая и вызывает влечение к нему или к ней.
– Так о чем мы говорим – о театре или о реальной жизни? – спросил Стивен Мейтленд, тот самый блондин, который случайно ранил мистера Скотта на репетиции, во время поединка.
– А разве между театром и реальностью есть разница? – притворно недоумевал Чарльз Хейверсли, молодой актер, принятый в труппу по контракту. Все засмеялись.
– В данном случае нет, – заявила Арлисс Барри. – Недосягаемое всегда кажется самым желанным. Зрители влюбляются в главного героя потому, что он никогда не будет принадлежать ни одному из них. В жизни все происходит точно так же. На свете не сыщешь ни одного мужчины или женщины, которые не влюблялись бы в того, кто для них недосягаем.
Мадлен остановилась поблизости с веником и совком в руках.
– Пожалуй, я с вами не согласна, – задумчиво проговорила она. – У меня маловато опыта в подобных вопросах, но если к вам относятся по-доброму, если у вас возникает ощущение, что вас любят и берегут… Разве этого мало?
– Не знаю, – с плутовской усмешкой откликнулся Чарльз. – Пожалуй, тебе стоит проверить свою теорию на мне. Посмотрим, верна она или нет.
– А по-моему, Мэдди уже испытывает ее на ком-то другом, – с лукавой улыбкой сказала Арлисс и рассмеялась, заметив, как покраснела Мадлен. – Прости меня, дорогая, но все мы привыкли поддразнивать друг друга. Боюсь, тебе придется к этому привыкнуть.
– Разумеется, мисс Барри, – улыбнулась Мадлен.
– Так на ком же ты проверяешь свою теорию? – поинтересовался Чарльз. – Случайно не на мистере Скотте? – Увидев, что румянец Мэдди стал еще гуще, он изобразил негодование. – Почему на нем, а не на мне? Само собой, он богат, красив, знаменит… Только и всего! 47
Чтобы избежать насмешек – пусть и добродушных, Мадлен принялась яростно орудовать веником, торопясь поскорее перейти в другую комнату.
– Бедняжка, – вполголоса произнес Стивен, глядя ей в спину. – Он вряд ли когда-нибудь обратит на нее внимание… Впрочем, она слишком хороша для него.
Встревожившись, Мадлен перестала подметать и прислонилась к двери в пустом репетиционном зале. Наслушавшись болтовни актеров, житейская мудрость которых значительно превосходила ее собственную, Мадлен поняла, что совершила ошибку. Она избрала неверный подход – смело заявила о своих намерениях мистеру Скотту, открылась перед ним, не оставив ни намека на тайну, которая могла бы заинтересовать его. Неудивительно, что он не обращает на нее внимания. Но теперь уже поздно, ей ничего не исправить.
Мадлен тяжко вздохнула: сейчас она жалела о том, что рядом с ней нет мудрой и искушенной женщины, способной дать ей разумный совет. Разве что герцогиня… Но она ни за что не простит ее, если узнает правду. И тут Мадлен осенило, морщинки на ее лбу разгладились. Пожалуй, ей все-таки удастся найти мудрую советчицу.
По небу плыли тяжелые, хмурые тучи. Наемный экипаж доставил Мадлен к дому на Сомерсет-стрит. Миссис Флоренс сидела у камина в гостиной; рядом на столе стоял поднос с остатками ужина,
– Дорогая, я думала, что ты вернешься пораньше. Неужели в театре на тебя взваливают столько работы? Должно быть, ты проголодалась. Сейчас прикажу подать ужин.
Мадлен с благодарностью кивнула и уселась рядом, поежившись, когда тепло камина начало пробираться сквозь шерстяное платье. Отвечая на расспросы пожилой дамы, девушка перечислила все события прошедшего дня. Затем замолчала и уставилась на огонь.
– Миссис Флоренс, я хотела бы попросить у вас совета, но боюсь, вы будете неприятно удивлены, услышав мой вопрос.
– Удивить меня невозможно, детка. Я прожила слишком долгую жизнь, чтобы чему-нибудь удивляться. – Пожилая дама подалась вперед, ее глаза сверкали на морщинистом лице. – Ты распалила во мне
