Я так хочу!

Она сжала кулаки и едва не топнула ногой от раздражения. Ей хотелось придушить свою мать за то, что она нарушила, без сомнения, самый в высшей степени интересный момент ее жизни. Что, если Эндрю пытался сделать ей предложение? Ее сердце екнуло от этой мысли. Решилась бы она на такой риск, смогла бы поверить, что он останется таким, как сейчас, вместо того, чтобы вновь вернуться к старым привычкам?

«Да, – подумала она в порыве легкомысленного удивления. – Да, я бы рискнула».

Потому что она влюбилась в него, такого несовершенного. Она любила каждый красивый и порочный кусочек его тела и души. Она хотела помочь ему в его стремлении стать лучшим человеком. А если останется немного от негодяя… Она не могла сдержать улыбку. Тогда она будет наслаждаться и этой его частью.

Две недели спустя, в начале декабря, Каролина получила известие, что граф Рочестер на смертном одре. Короткая записка Эндрю также содержала в себе неожиданную просьбу. Граф хотел ее видеть, причины он не объяснил никому, даже Эндрю.

«Я смиренно прошу вашего снисхождения в этом вопросе, – написал Эндрю, – поскольку ваше присутствие может принести графу немного покоя в его последние часы. Моя карета доставит вас в поместье, если вы пожелаете прибыть… а если нет, то я пойму и приму ваше решение. Ваш слуга».

И он подписался своим именем, Эндрю, с неприличной, но трогательной фамильярностью, свидетельствующей об его расстройстве. А, возможно, это говорило о его чувствах к ней.

– Мисс Хагривз? – пробормотал ливрейный лакей, очевидно, поставленный в известность, что она может поехать с ними. – Должны ли мы доставить вас в поместье Рочестеров?

– Да, – немедленно ответила Каролина. – Мне понадобится несколько минут, чтобы собраться. Я возьму с собой служанку.

– Да, мисс.

Каролина была поглощена мыслями об Эндрю всю дорогу до Рочестер-Холла в Бакингемшире[8], где граф решил провести последние дни. Хотя Каролина никогда не бывала здесь, Эндрю рассказывал ей про это место. Рочестеры владели тысячью пятьюстами акрами земли, включавших местную деревушку, леса вокруг нее и часть самых плодородных сельскохозяйственных угодий в Англии. Они были пожалованы семейству Рочестеров в двенадцатом столетии Генрихом II, сказал тогда Эндрю и продолжил саркастически комментировать тот факт, что гордое и древнее наследие скоро перейдет в руки к полному подлецу. Каролина поняла, что Эндрю совсем не чувствовал себя достойным титула и обязательств, которые он унаследует. Она почувствовала острую необходимость успокоить его и так или иначе найти способ убедить его, что он намного лучше, чем сам о себе думает.

Мысли Каролины путались, и она сосредоточила взгляд на пейзаже за окном; земле, покрытой лесами и виноградниками; деревенских домах, сделанных из добытого в Чилтерн-Хилс [9] камня. Наконец они подъехали к огромному Рочестер-Холлу, построенному из средневековых, крупно вырубленных блоков медово-желтого бурого железняка и серого песчаника. Миновав ворота в центре подъездной аллеи, карета въехала на открытый внутренний двор.

Лакей сопроводил Каролину в главный большой зал, огромный, продуваемый сквозняками и украшенный выцветшими гобеленами. Рочестер-Холл когда-то был крепостью, на его крыше располагались оборонительные ограды с бойницами, а окна были высокими и узкими, чтобы лучники могли защищать здание. Теперь это был просто холодный и громоздкий дом, которому, казалось, отчаянно требовалась женская рука, чтобы облагородить это место и сделать его более пригодным для жилья.

– Мисс Хагривз. – Глубокий голос Эндрю отразился эхом от гладких стен из песчаника.

Она ощутила острый приступ радости, когда он подошел к ней и взял ее за руки. Когда он крепко сжал ее ладони, жар его пальцев проник сквозь преграду ее перчаток.

– Каро, – нежно произнес он и сделал лакею знак, чтобы тот их оставил.

Она пристально посмотрела на него. Он хорошо прятал свои чувства, за бесстрастной маской невозможно было прочесть его мысли. Но каким-то образом она все равно ощутила его скрытую тоску, и ей захотелось обнять его и успокоить.

– Как прошла ваша поездка в карете? – спросил он, не выпуская ее рук. – Я надеюсь, что она не доставила вам больших неудобств.

Каролина слегка улыбнулась, сообразив, что он вспомнил, как от долгой тряски в карете ее укачивает.

– Я чувствовала себя прекрасно, так как все дорогу смотрела из окна на пейзаж.

– Спасибо, что приехала, – пробормотал он. – Я не стал бы тебя винить, если бы ты отказалась. Бог знает, зачем Рочестер позвал тебя – это какая-то причуда, которую он не стал объяснять…

– Я рада, что приехала, – мягко перебила она его. – Не ради него, а ради тебя. Чтобы быть здесь как твой друг, как твой… – Ее голос затих, когда она попыталась подобрать подходящее слово.

Ее замешательство вызвало у Эндрю улыбку, и взгляд его голубых глаз внезапно стал нежным.

– Милый маленький друг, – прошептал он, поднося ее затянутую в перчатку руку к своим губам.

Все ее существо охватила безудержная радость, наполнившая ее грудь и горло сладкой теплотой. Счастье от того, что он нуждается в ней и рад ее приезду, было почти непереносимым.

Каролина взглянула на массивную дубовую лестницу, ведущую на второй этаж; ее резные перила отбрасывали длинные, зубчатые тени на большой зал. Какое это холодное, глухое место для растущего маленького мальчика, подумала она. Эндрю рассказывал ей, что его мать умерла через несколько недель после его рождения. Он провел здесь детство, будучи на попечении отца, чье сердце было таким же мягким и теплым, как кусок льда.

– Пойдем к нему? – спросила она, имя в виду графа.

– Через минутку, – ответил Эндрю. – Сейчас с ним Логан и его жена. Доктор говорит, что теперь это дело нескольких часов, прежде чем он… – Он умолк, словно что-то сдавило ему горло, и бросил на нее взгляд, полный смущения и ярости, в основном направленной на самого себя. – Господи, я столько раз желал ему смерти. А сейчас чувствую…

– Сожаление? – мягко предположила Каролина, снимая перчатку и касаясь пальцами его гладко выбритой щеки. Его челюсти сжались под ее мягкой ладонью. – Возможно, скорбь, – сказала она, – по тому, что могло бы быть, и за все те разочарования, что вы причинили друг другу.

Он не мог произнести ни слова, просто коротко кивнул.

– И, может быть, легкий страх? – спросила она, отважившись нежно погладить его по щеке. – Потому что скоро ты станешь лордом Рочестером… кем-то, кого ты ненавидел и боялся всю свою жизнь.

Эндрю начал шумно дышать, его взгляд скрестился с ее, словно от этого зависела его жизнь.

– Если бы я только мог воспрепятствовать этому, – хрипло сказал он.

– Ты лучше, чем твой отец, – прошептала она. – Ты позаботишься обо всех зависящих от тебя людях. Нечего бояться. Я знаю, что ты не свернешь с выбранного пути. Ты хороший человек, даже если ты сам в это не веришь.

Он застыл, прожигая ее взглядом. Хотя он не пытался обнять ее, у нее было непреодолимое чувство принадлежности, покорности его взгляду и сильной воле.

– Каро, – наконец сказал он, тщательно подбирая слова, – я не смогу жить без тебя.

Она еле заметно улыбнулась.

– А тебе и не придется.

Их уединение нарушило появление служанки, спускавшейся вниз.

– Милорд, – пробормотала высокая, немного нескладная девушка, приседая в неуклюжем реверансе, – мистер Скотт послал меня спросить, приехала ли мисс Хагривз и готова ли она пройти к графу…

– Я сам отведу ее к Рочестеру, – мрачно ответил Эндрю.

– Да, милорд. – Девушка поспешила наверх, а Эндрю аккуратно положил маленькую ладошку Каролины на свой локоть.

Он озабоченно посмотрел на нее:

– Если не хочешь, можешь не ходить к нему.