Обвенчанные утром

«Вот и всё», — думала она с мучительной горечью. Её жизнь с Хатауэйями закончилась. Ей захотелось умереть.

— Что я могу для вас сделать? — спокойно спросил Лео.

— Пожалуйста, найдите Беатрис… скажите ей…

Она не смогла закончить. Качая головой и слепо глядя перед собой, Кэтрин, не мешкая, покинула гостиную.

«Переутомление из-за танца, чёрта с два», — мрачно подумал Лео. И это та самая женщина, которая перетаскала груду камней, чтобы помочь ему выбраться из ямы. Что бы ни беспокоило Кэтрин, это не имело никакого отношения к танцу. Обведя зал прищуренным  взглядом, Лео заметил неподвижный силуэт среди гудящей толпы.

Один из гостей, лорд Латимер, наблюдал за Кэтрин Маркс столь же пристально, как и сам Лео. И как только она покинула гостиную, Латимер тут же начал пробиваться к открытым дверям.

Лео нахмурился, раздражённо обещая самому себе, что в следующий раз, когда его семья задумает организовать бал или суаре, он лично просмотрит список гостей. Если бы он знал, что Латимер получит приглашение, то вычеркнул бы его имя самой жирной линией.

Латимер, которому было лет примерно под сорок, достиг той жизненной черты, за которой мужчину уже нельзя называть повесой, что подразумевало определенную юношескую незрелость, вместо этого про него говорили «roué»[22] — этим французским словечком называли распутника средних лет.

Как наследник графского титула Латимер мало чем мог заниматься, разве что дожидаться кончины своего отца. А тем временем он всецело посвятил себя пороку и разврату, самонадеянно рассчитывая, что кто-нибудь другой подчистит за ним всю грязь, и не заботился ни о чьих удобствах, кроме собственных. То место в его груди, где следовало бы находиться сердцу, было столь же пустым, как калабаc[23]. Латимер был коварен, умён, и расчётлив, полностью погрязнув в удовлетворении своих непомерных запросов.

И Лео, погрузившись в бездну отчаяния от тоски по Лоре Диллард, старался подражать ему изо всех сил.

Вспоминая эскапады, в которых он участвовал с Латимером и его свитой из числа распущенной аристократии, Лео чувствовал себя по-настоящему грязным. Возвратившись из Франции, он всячески избегал этого человека. Но так уж случилось, что семья Латимера проживала в соседнем графстве Уилтшир, и было невозможно избегать его вечно.

Заметив Беатрис, покидающую центр зала, Лео нагнал её в несколько нетерпеливых шагов и схватил за руку.

— Повремени-ка пока с танцами, Беа, — пробормотал он ей на ухо, — Маркс не может присматривать за тобой.

— Почему нет?

— Вот это я и собираюсь выяснить. А ты тем временем не угоди в неприятности.— Тогда что мне делать?— Не знаю. Сходи к столу с закусками и съешь чего-нибудь.— Я не голодна, — вздохнула Беатрис, — но, полагаю, не обязательно быть голодной, чтобы поесть.— Вот и умница, — бросил Лео и стремительно покинул комнату.

Глава 16

— Стой! Сейчас же остановись, я сказал!

Кэтрин проигнорировала это требование и, не поднимая головы, объятая стыдом и страхом, устремилась в сторону лестницы для прислуги, торопясь пересечь холл. И в то же время всё в ней кипело от ярости при мысли о том, какой чудовищно несправедливой могла быть судьба, позволяя этому человеку снова разрушать её жизнь. Она знала, что когда-нибудь это случится, что их встреча неизбежна, даже несмотря на то, что Латимер и Хатауэйи вращались в разных кругах. Но работа у Хатауэйев стоила подобного риска, ибо позволяла Кэтрин чувствовать себя, пусть и ненадолго, частью семьи.

Латимер грубо схватил её за руку. Кэтрин повернулась к нему лицом, чувствуя, как сотрясается всё её тело.

Удивительно, насколько прошедшие годы дали о себе знать, распутный образ жизни не пощадил его внешность. Он стал более грузным, расползся в талии, а рыжая шевелюра поредела. Более всего годы отразились на его лице, которое приобрело сильно помятый вид от бесконечных потаканий Латимера собственным порокам.

— Я не знаю вас, сэр, — холодно произнесла она, — и вы докучаете мне.

Латимер не отпускал её руку. Его неотрывный пожирающий взгляд заставил её почувствовать себя грязной и больной.

— Я никогда не забывал тебя. Годами искал. Ты перешла под покровительство кого-то другого, не так ли?  — высунув язык, он с силой облизал губы и клацнул челюстью, словно собирался открыть её пошире и проглотить Кэтрин целиком. — Я хотел быть у тебя первым и заплатил чёртову прорву денег за эту возможность.

У Кэтрин вырвался прерывистый вздох:

— Сейчас же отпустите меня или я…

— Что ты здесь делаешь, да ещё одетая в платье старой девы?

Она отвела от него взгляд, борясь со слезами:

— Меня наняли на работу к Хатауэйям. Лорд Рэмси.

— Вот в это я охотно верю. Расскажи-ка мне, какие услуги ты оказываешь Рэмси.

— Отпустите меня, — тихо повторила Кэтрин напряжённым голосом.

— Не в этой жизни.

Латимер притянул её неподатливое тело ближе, и Кэтрин ощутила кисло-винное дыхание на своём лице.

— Месть, — вкрадчиво произнёс он, — по своей сути, действие подлое и мелочное. Вероятно, именно поэтому она всегда приносила мне такое удовольствие.

— За что вы хотите отомстить? — спросила Кэтрин, презирая его до глубины души. — Вы ничего из-за меня не потеряли. Кроме, возможно, крошечной толики вашей гордыни — утрата, которую вы вполне можете себе позволить.

Латимер улыбнулся:

— Вот тут ты ошибаешься. Гордость — это всё, что у меня есть. И я очень трепетно к ней отношусь, очень-очень. И не видать мне покоя, пока я не окуплю этот ущерб сторицей. Восемь лет ущемлённой гордости — кругленькая сумма, тебе не кажется?

Кэтрин вперила в него холодный взгляд. В их последнюю встречу она была пятнадцатилетней девочкой без средств к существованию и без единого защитника. Но Латимер понятия не имел, что Гарри Ратледж её брат. А, кроме того, ему, казалось, и в голову не приходило, что могли найтись и другие мужчины, способные встать между ним и предметом его вожделения.

— Вы — мерзкий развратник, — бросила она. — Полагаю, что единственный способ, которым вы можете получить женщину — это купить её. Вот только я не продаюсь.

— Однажды продавалась, не так ли? — развязным тоном спросил Латимер. — И довольно дорого, но меня заверили, что ты того стоишь. Совершенно очевидно, что ты не девственница, раз находишься в услужении у Рэмси, но я всё ещё хочу попробовать то, за что заплатил.

— Я ничего вам не должна! Оставьте меня в покое.

Латимер ошеломил её, расплывшись в улыбке, смягчившей черты его лица:

— Ну же, ты ранишь меня в самое сердце. Я не такой уж плохой вариант и вполне могу быть щедрым. Сколько тебе платит Рэмси? Я дам втрое больше. Не так трудно будет делить со мной постель. Я знаю кое-