— Всего лишь печенье.
— Печенье? — Лео посмотрел на глубокое блюдо, полное небольших темных лепешек. — Что-то ваше печенье подозрительно напоминает корм, которым Беатрикс кормит собаку.
— Потому что это он и есть.
— Ради Бога, Кэт! И о чем только ты думаешь? — Присев на корточки, лорд Рамзи попытался отнять у сына обмусоленное печенье.
Попытка была встречена воинственным воплем.
— Мое! — Эдвард крепче сжал добычу.
— Пусть сосут, — вступилась за детей Кэтрин. — У близнецов режутся зубки, а лепешки очень твердые. Никакого вреда не будет.
— Откуда ты это знаешь?
— Их испекла Беатрикс.
— Беатрикс не умеет готовить. Насколько мне известно, даже хлеб маслом не может толком намазать.
В этот момент в комнату вошла сама мисс Хатауэй в сопровождении Альберта — пес ни на шаг не отставал от новой хозяйки.
— Я не умею готовить для людей, — весело уточнила она. — Собаки — другое дело.
— Понятно. — Лео взял с блюда один из коричневых кусочков и придирчиво осмотрел.
— Будь добра, открой секрет: что входит в состав этих мерзких предметов?
— Овес, мед, яйца… к твоему сведению, собачья еда очень питательна.
Словно желая подтвердить слова молодой госпожи, Доджер, любимый хорек Кэтрин, незаметно подкрался к Лео, выхватил из руки лакомство и спрятался за ближайшим креслом.
Кэтрин посмотрела на мужа и рассмеялась.
— Лепешки сделаны из тех же продуктов, из которых пекут детское печенье, милорд.
— Что ж, считайте, что убедили, — угрюмо уступил лорд Рамзи. — Но если дети вдруг начнут лаять и закапывать игрушки, буду знать, с кого спрашивать. — Он сел на пол рядом с дочкой.
Эммалайн радостно просияла и щедро протянула отцу обсосанное печенье.
— На, папа.
— Спасибо, дорогая, кушай сама.
Альберт дружелюбно ткнулся носом в плечо, и Лео обернулся, чтобы приласкать незнакомца.
— А это еще что такое? Собака или щетка?
— Это Альберт, — представила подопечного Беатрикс.
Пес с готовностью шлепнулся на бок и, приглашая поиграть, принялся призывно постукивать по полу хвостом.
Беатрикс улыбнулась. Три месяца назад подобную сцену невозможно было представить. Альберт тогда вел себя настолько непредсказуемо и враждебно, что она не осмелилась бы допустить опасное существо к детям.
И все же терпение, любовь и строгая дисциплина, не говоря уже о благотворном воздействии маленького Рая, не прошли даром. Альберт изменился до неузнаваемости. Постепенно привык к постоянному движению в доме и даже смирился с присутствием других животных. Отныне все новое он встречал не со страхом и агрессией, а с дружелюбным любопытством.
Аппетит пришел в норму, и терьер больше не казался унылым ходячим скелетом, а выглядел упитанным, здоровым и холеным. Беатрикс старательно ухаживала за любимцем, расчесывала и стригла шерсть, однако не трогала очаровательные бакенбарды, придающие мордочке важное и загадочное выражение. Когда новая хозяйка брала пса в деревню, дети тут же окружали симпатягу, а Альберт, в свою очередь, благосклонно принимал знаки восторженного внимания. Он полюбил игры, с удовольствием приносил различные вещи, порой хулиганил: воровал обувь и пытался закопать добычу в саду. Одним словом, стал абсолютно нормальной собакой.
Беатрикс все так же тосковала по Кристоферу, однако обнаружила, что лучшее лекарство от отчаяния и сердечной тоски — работа и помощь ближнему. Вокруг неизменно находились люди, нуждавшиеся во внимании и заботе, в том числе арендаторы и крестьяне, жившие на землях поместья Рамзи. Сейчас, после отъезда Уин в Ирландию, все домашние обязанности легли на плечи Амелии, и только Беатрикс находила время для благотворительной деятельности. Она носила еду больным и нуждающимся, регулярно читала пожилой вдове арендатора, которой отказало зрение, и вникала в дела местной церкви. Оказалось, что работа на общее благо способна приносить радость и удовлетворение; к тому же занятой человек не знает ни бесплодных размышлений, ни меланхолии.
Сейчас, глядя, как непосредственно и охотно Альберт играет с Лео, Беатрикс спросила себя, как отнесется к перемене Кристофер.
— Это новый член семьи? — поинтересовался брат.
— Нет, всего лишь гость, — пояснила Беатрикс. — Его хозяин — капитан Фелан.
— Несколько раз встречал Фелана в Лондоне, — заметил лорд Рамзи и с улыбкой покачал головой. — И даже играл с доблестным воином в карты. В итоге пришлось предупредить, что если парень собирается выигрывать каждую партию, то скоро останется без партнеров.
— И какое же впечатление произвел капитан? — Беатрикс старалась говорить равнодушно. — Хорошо выглядел? Не казался мрачным и недовольным?
Кэтрин на секунду задумалась, словно вспоминая.
— Выглядел вполне здоровым, а держался приветливо и любезно, да и вообще вел себя как очаровательный светский джентльмен. Часто появлялся в обществе Пруденс Мерсер.
Беатрикс ощутила отвратительный укол ревности и поспешила отвести взгляд.
— Как мило, — произнесла она сдавленным голосом. — Уверена, что они составляют прекрасную пару.
— Ходят слухи о помолвке, — добавила Кэтрин и лукаво взглянула на мужа. — Возможно, капитан Фелан наконец-то уступит любви приличной женщины.
— Он уже уступил множеству иных соблазнов, — заметил Лео притворно ханжеским тоном.
Жена рассмеялась.
— Кто бы говорил! — поддразнила она.
— Было, да прошло, — парировал лорд Рамзи.
— Неужели распутные женщины интереснее? — осведомилась Беатрикс.
— Нет, милая. Но порой они нужны для контраста.
Весь вечер Беатрикс страдала, представляя Кристофера рядом с Пруденс: обручены, скоро поженятся, будут носить одну фамилию, жить в одном доме, спать в одной постели.
Она впервые в жизни познала ревность, и опыт оказался мучительным. Наверное, так же чувствуют себя те, кто медленно, но неотвратимо умирает от яда. Пруденс провела лето, принимая ухаживания красивого героя, в то время как Беатрикс провела лето в занятиях с собакой красивого героя.
А скоро красивый герой вернется и заберет Альберта, и тогда не останется даже собаки.
Едва вернувшись в Стоуни-Кросс, Кристофер узнал, что Альберта похитила мисс Хатауэй. Слуги даже не пытались изобразить сожаление и рассказывали какую-то нелепую историю о том, что пес сбежал, а Беатрикс нашла его и забрала к себе домой.
Несмотря на усталость от долгого переезда (путь из Лондона занял двенадцать часов), голод, дорожную пыль и невероятно дурное настроение, капитан Фелан немедленно отправился в Рамзи-Хаус. Пришло время раз и навсегда положить конец своеволию и несносным проделкам дикарки.
В поместье он въехал уже в сумерках. Из леса надвигались тени, и деревья напоминали театральный занавес, раздвинутый специально, чтобы показать дом во всей красе. Последние лучи заходящего солнца окрашивали кирпичные стены в рыжий цвет и отражались в оконных стеклах. Причудливая крыша и многочисленные разнокалиберные трубы придавали особняку сходство с растением, пустившим мощные корни в плодородную землю Гемпшира и превратившимся в неотъемлемую часть леса. Подобно огромному раскидистому дубу, Рамзи-Хаус тянулся к небесам.
Вокруг царило обычное вечернее оживление: работники возвращались домой, скотину загоняли в
