Довод, однако, должного действия не возымел. Кристофер строго сжал губы и покачал головой.
— Лежи смирно, сейчас вернусь.
Распоряжение можно было и не отдавать: двигаться совершенно не хотелось. Беатрикс добралась до подушки, уткнулась лицом в прохладную наволочку, вздохнула и погрузилась в дремоту — до тех пор, пока Кристофер снова не появился на кровати.
Он бережно приложил к больному боку маслянистую ладонь, и по комнате распространился терпкий травяной дух.
— О, как приятно пахнет. Что это?
— Гвоздичное масло. — Кристофер старательно втирал мазь в кожу. — Мы с братом провели в этой смазке все детство.
— Слышала о ваших приключениях, — улыбнулась Беатрикс. — Джон иногда рассказывал нам с Одри о том, как вы однажды стащили до обеда сливовый пирог, и о том, как ты на спор прыгнул с высокого дерева и сломал руку. Джон говорил, что ты просто не мог противостоять вызову: стоило усомниться в способности что-нибудь сделать, как немедленно бросался доказывать обратное.
— Был дураком, — удрученно признался Кристофер.
— Брат называл тебя разбойником.
— А все потому, что уродился в отца.
— Ничего подобного. Джон по крайней мере так не считал. Он даже сказал, что тебя несправедливо сравнивали с отцом; на самом деле ты совсем на него не походил.
Кристофер слегка подтолкнул, и она послушно перевернулась на живот. Сильные и в то же время нежные руки старательно втирали бальзам: гвоздичное масло приятно охлаждало кожу.
— Джон старался в каждом найти положительные качества, — пробормотал Кристофер, массируя ее плечи, чтобы снять напряжение. — И потому порой он видел то, что хотел увидеть, а не то, что было на самом деле.
Беатрикс нахмурилась.
— Но я тоже нахожу в тебе немало положительных черт.
— Только, пожалуйста, не поддавайся напрасным иллюзиям. Не забывай, что, согласившись выйти за меня замуж, обрекаешь себя на серьезные испытания. Ты сама не понимаешь, в какую ситуацию попала.
— Ты прав. — Беатрикс с наслаждением потянулась: любимый как раз гладил спину и бережно проводил ладонями по позвоночнику. — В данную минуту меня пожалела бы любая женщина.
— Одно дело — провести со мной полдня в постели, — угрюмо заметил Кристофер. — И совсем иное — постоянно жить с сумасшедшим.
— О, жизнь среди сумасшедших ничуть меня не пугает: не следует забывать, что я выросла в семействе Хатауэев. — Руки добрались до мягкой округлости ягодиц, и она умиротворенно вздохнула. Боль от ушибов отступила, мышцы расслабились, а кожу приятно пощипывало. Беатрикс обернулась, взглянула через плечо и увидела серьезное, сосредоточенное лицо. Внезапно захотелось подразнить, заманить в игру, вызвать улыбку.
— Ты пропустил одно место, — заявила она.
— Какое?
Беатрикс приподнялась, повернулась и перебралась в ту часть кровати, где Кристофер все еще стоял на коленях. Сейчас он был в бархатном халате, полы которого немного разошлись и представили заинтересованному взору великолепное бронзовое тело. Беатрикс обняла его за шею и поцеловала.
— Внутри, — прошептала она. — Вот где необходимо смазать.
В уголках губ появилась сдержанная, неохотная улыбка.
— Для этого мазь слишком сильна.
— Неправда, как раз будет очень приятно. Давай покажу. — Она ловко дотянулась до банки с мазью и окунула пальцы. Комнату наполнил пряный аромат гвоздичного масла. — Только не двигайся.
— Еще чего! — возмущенно воскликнул Кристофер и попытался схватить ее запястье.
Ловко и гибко, словно хорек, Беатрикс увернулась раз, другой и потянулась к поясу.
— Ты меня вымазал с головы до ног, — сквозь смех проговорила она. — Трус! Теперь твоя очередь.
— Ни за что. — Он поймал ее, схватил и — о, чудо! — негромко, но искренне рассмеялся.
Беатрикс не сдавалась: барахталась, сопротивлялась до тех пор, пока возлюбленный не уложил ее на спину, прижав запястья ладонями.
Пояс на халате не выдержал возни и развязался; обнаженные тела вновь оказались рядом.
Мерцающие серебристо-черные глаза не отрываясь смотрели в бездонную синеву. Беатрикс и так уже обессилела от смеха, а теперь, увидев полный любви и восхищения взгляд, окончательно потеряла голову. Кристофер склонился, поцеловал ее, а потом лизнул в губы, как будто хотел попробовать на вкус улыбку.
Отпустил запястья и лег на бок, даже не пытаясь прикрыть разошедшиеся полы.
Беатрикс взглянула вопросительно и слегка пошевелила пальцами.
— Хочешь, чтобы я… прикоснулась?
Он продолжал молча смотреть в глаза.
Смущение боролось с любопытством; она протянула руку и осторожно дотронулась. Прохладное гладкое масло легло на напряженную, разгоряченную плоть, и от неожиданности оба слегка вздрогнули.
— Вот так? — шепотом уточнила Беатрикс и нежно погладила.
Кристофер порывисто вздохнул и опустил ресницы, но не попытался ее остановить.
Она провела пальцами по темной глянцевой поверхности и скользнула вниз, к основанию тяжелого, напряженного мужского естества, уступая новым впечатлениям с робким восхищением. Он терпеливо позволял ласкать и исследовать, но не мог сохранить спокойствие: грудь неровно вздымалась от учащенного дыхания, а кожа приобрела лихорадочный оттенок. Ошеломленная готовой вырваться на свободу силой, Беатрикс погладила бедра и провела ладонями по мускулистым, твердым как камень ногам. Почувствовала под пальцами упругие блестящие волоски и вернулась туда, откуда начала путь. Бережно приняла в ладонь теплую тяжесть, а потом обеими руками сжала клинок.
Кристофер не выдержал. С гортанным возгласом стряхнул с плеч халат, отшвырнул в сторону и схватил искусительницу за бедра. Она с волнением встретила требовательный, жадный взгляд, прочитала в выражении лица первозданное стремление к обладанию. А в следующий миг он привлек ее к себе на колени и безжалостно вонзился в саднящую глубину, заставил сесть верхом и принять до конца, до основания. Проникнув далеко и глубоко, он причинил новую боль, и все же неповторимое чувство близости и полноты затмило неприятные ощущения.
Кристофер замер, не сводя с нее испепеляющего взгляда.
Через пару секунд гвоздичное масло оказало свое благотворное воздействие и внутри: пряная свежесть успокоила раздраженную плоть и в то же время разбудила чувственность. Беатрикс беспокойно пошевелилась, и тогда любимый опрокинул ее на спину и приподнялся.
— Кристофер…
Она уже не могла смириться и отступить, не могла остаться в одиночестве, а потому непрестанно ерзала и старалась подняться выше. С каждым беспомощным движением он подтягивал ее бедра все ближе к своим. Крепко сжав ногами, играл, скользя пальцами по тому самому месту, в котором женское начало соединилось с мужским, и ни на миг не прекращал безжалостного, упрямого наступления.
— Сдаюсь, — пробормотала Беатрикс. — Больше не выдержу.
— Никуда не денешься, придется. — Кристофер властно привлек возлюбленную и поцеловал.
— Сжалься, позволь пройти весь путь.
— Еще рано. — Он провел ладонями по спине. — Ты так прекрасна, так чувственна. Я готов любить тебя вечно и бесконечно.
— Кристофер…
— Позволь еще раз поднять на вершину блаженства.
— Нет, больше не могу. Сил не осталось. — Она слегка сжала зубами его нижнюю губу. — Умоляю,
