Мозаика жизни

Рука на мгновение застыла. Дженни закрыла дверцу буфета.

—Наверно, ты прав. Мы с Мэри часто сиде­ли, пили чай и болтали. Только потом брались за готовку.

—Последнее время ты избегаешь меня, — начал Чад.

—Да. — Дженни даже не пыталась отрицать очевидное.

—Не могу удержаться, чтобы не отметить: брата ты не сторонишься, — с обиженным ви­дом бросил он.

—Люк мой муж, — подчеркнуто твердо от­ветила она. Ей хотелось таким путем предотвра­тить спор, который, как она чувствовала, он за­тевает.

—А я твой любовник.

Его откровенность вывела Дженни из себя. Она шумно втянула воздух.

—Но… я… ммм… — Она замолчала, чтобы собраться с мыслями. — Но, Чад, понимаешь, я этого не помню. Я имею в виду, не представ­ляю, что между нами могло что-то быть.

— Что между нами могло что-то быть?

Агрессивное мерцание карих глаз вызвало в ней вспышку страха.

—Послушай, Чад, я не хочу воевать с тобой. Если ты собираешься спорить и обвинять, то давай сделаем это в другое время и в другом месте.

«Когда Люк будет близко и услышит крик», — пронесся в голове беззвучный вопль.

Брови у него сошлись на переносице.

—Похоже, ты боишься меня?

—Нет.

—Хорошо. — Голос смягчился. Он снова улыбался. — Этого я меньше всего хочу. — По­сле минутной паузы он продолжал: — Ты дол­жна понять, почему я огорчен. Должна, пони­маешь? Между нами было что-то удивительное. Такое удивительное, что мы сделали ребенка. Нашего ребенка. И у меня такое чувство, будто я теряю тебя. И нашего ребенка. Из-за Люка.

—После несчастного случая… — Дженни за­пнулась, — у меня такое впечатление, будто вся моя жизнь — гигантская головоломка, мозаика. Все кусочки рассыпались и разлетелись в раз­ных направлениях. Я провожу с Люком время, пытаясь собрать хоть что-то.

Он медленно кивнул.

—Это я могу понять. Но разве тебе обя­зательно с ним целоваться? Я чувствую себя преданным.

От его тупой откровенности Дженни стало стыдно.

—Могу понять твою обиду. Если у нас с то­бой, и правда, была связь…

—Если? Снова начинаешь? Ты говоришь так, будто не веришь, что мы были любовника­ми! Пойдем в гостиную, — сказал Чад. — Я хо­чу тебе что-то показать.

Она последовала за ним. Они прошли коридор, миновали лестницу и оказались в комнате, которая считалась гостиной. Чад уселся на ку­шетке и похлопал по подушкам рядом с собой. Дженни, поколебавшись, опустилась на кушетку чуть подальше от него.

Он взял с кофейного столика потрепанный альбом и положил ей на колени.

—Вот. — Карие глаза внезапно оживились. — По-моему, тебе уже пора посмотреть.

—Что это? — Она открыла синюю в кра­пинку обложку. Неужели сейчас она узнает ужасающую новость?

—Сама увидишь.

На фотографиях в альбоме Дженни узнала свое улыбающееся лицо, и Чада — тоже. Но другие лица были совершенно незнакомы. И она этому не удивилась. Снимки изображали веселые компании. Смех, товарищеская обста­новка и несметное число бутылок пива.

Потом пошли снимки с футбольного матча между колледжами. Она прочла на одном пла­кате «Дикие кошки», на другом «Вилланова». Некоторые фотографии, судя по всему, изобра­жали комнаты в общежитии, где царил беспо­рядок. Появились виды лыжного курорта. Горы под снегом выглядели совсем по-другому. Джен­ни мысленно отметила, что ни на одном сним­ке в альбоме не было Люка.

—Ты не думаешь, что это большая часть твоей мозаики? Люк рассказывал тебе об этом?

Ее кольнул тон вопроса. Будто Чад и не сомневался, что Люк вел себя с ней не совсем честно.

—Он рассказывал мне об этом. — Дженни почувствовала радостное облегчение оттого, что могла сказать правду. — Он говорил, что мы с тобой вместе учились в Вилланова. И что мы с ним познакомились, когда ты привез своих друзей по колледжу на курорт во время лыжно­го сезона.

—А он сказал тебе, что во время учебы в колледже мы с тобой встречались? — Чад на­клонился вперед, голос мурлыкающий.

Комната словно стала клониться набок. Джен­ни подняла руку и ухватилась за обитый барха­том подлокотник кушетки.

Наверно, она неправильно поняла слова Ча­да. Она просто не поняла. А если и услышала все точно, то это неправда. Потому что иначе Люк рассказал бы ей и об этом. Рассказал бы?..

Глубоко вздохнув, Дженни постаралась взять себя в руки. Она не позволит опять начаться истерическому забытью. К полученной инфор­мации следует относиться как к еще одному куску мозаики.

—Ты серьезно? — выговорила Дженни. — Ты не врешь мне?

—Вот те крест! — Чад в воздухе перекрестил левую сторону груди. — Я никогда не лгал тебе, Дженни.

Пробежавшая по губам улыбка казалась такой искренней, что Дженни занервничала. При­жала пальцы к губам.

Если она и Чад встречались во время учебы в колледже, если, когда они приехали в «Прентис- Маунтин», между ними был роман, почему Люк не сказал ей об этом? А если не сказал, значит, не открыл ей всю правду. Значит, сар­кастическое предположение Чада справедливо? Доверие, которое она испытывала к Люку, по­шатнулось.

—Скажи… — Дженни откашлялась и начала снова: — Расскажи мне о нас.

Суеверный страх охватил ее, когда она вспо­мнила, что такие же слова говорила Люку. Джен­ни сжала губы, чтобы не дрожал подбородок.

—Нам было так хорошо вместе. — Чад по­двинулся к ней ближе и взял за руку.

Дженни охватила такая слабость, возникло такое состояние опустошенности, что она не нашла силы, чтобы сопротивляться.

—Мы были неразлучны. — Большим паль­цем он описывал маленькие круги по ее паль­цам. — Все наши друзья подшучивали над на­ми. Они смеялись и говорили, что мы, как си­амские близнецы, не можем жить друг без друга. Потому что ни один из нас никуда не ходил, ничего не делал без другого. — Он без­ заботно засмеялся. — Все выглядело так, словно мы женаты.

—Неужели? — От потрясения и недоверия голос ее прозвучал будто издалека.

— Да, — спокойно подтвердил Чад. — Так все и было. — Он поднял руку и скрестил сред­ний и указательный пальцы, точно давал клят­ву.

—Если мы были так близки, то что случи­лось? — Дженни облизала пересохшие губы. — Почему мы перестали быть вместе? Ты знаешь, почему мы не поженились?

—Потому что мой старший брат украл те­бя. — Он сжал ее руку. Глаза стали жестки­ми. — Ты принадлежала мне. Но стоило мне уехать, как он прикарманил тебя. — Чад просто излучал горячую, резкую, тяжелую горечь. — Он будет делать что угодно, — продолжал Чад, — говорить что угодно, лишь бы заставить тебя остаться с ним. Он так поступал и до не­счастного случая. Так будет и теперь. Ты дол­жна быть очень осторожна, Дженни. Я знаю своего брата. Когда захочет, он может быть же­стоким.

Человек, о котором говорил Чад, совсем не походил на Люка, которого Дженни начала уз­навать, которого начала любить. В сценарии, набросанном Чадом, явно проступало какое-то искажение.

Чад провел рукой по ее щеке, взял за подбо­родок. Первым стремлением Дженни было вы­рваться из его рук. Но мольба в его глазах оста­новила ее. Так звуки дудочки факира действуют на кобру.

—Обещай мне, что ты будешь осторожна, — ласково шептал Чад. — Обещай, что не будешь верить тому, что он говорит. Приходи ко мне.

От тревоги, от паники разрывалось сердце, гудело в ушах. Кто говорит правду? Кому ве­рить?