сияние голубого холодного огня — всего лишь тихая летняя гроза в сравнении с могучим ураганом противницы.
Элена прищурилась. Откуда у Вира'ни такое могущество? Если верить рассказам товарищей, многие века не рождалась женщина, наделенная колдовской силой, — она первая. Как же получилось, что стоящая перед ней обладает мощью, равной, если не превосходящей, ее собственную?
Девушка вспомнила, что говорил отец, обучая Джоака владению мечом: «Даже у самого сильного соперника есть слабое место».
Так в чем же уязвима Вира'ни? Казалось, она купается в неиссякаемой энергии. И как подобное возможно? Если она не ведьма, откуда в ней такие способности?
Элена вдруг широко раскрыла глаза — ее осенило. Время от времени посреди чернильного урагана возле сердца Вира'ни вспыхивало крошечное серебристое пламя. Неужели дело в этом? В голове созревал план. Девушка с содроганием посмотрела себе под ноги, где кишели скорпионы. За ошибку она поплатится жизнью.
— Так в чем дело? — повторила Вира'ни, отворачиваясь.
Элена заговорила очень четко, пытаясь придать своему тону уверенности. Нужно заставить демоницу подойти ближе.
— Глубоко внутри ты прячешь тайну. Пламя стихии.
Вира'ни недоверчиво прищурилась.
— Да, это награда Черного Сердца.
— Нет, темный огонь паразитирует на истинной силе, он поглощает твою врожденную энергию.
— Не понимаю, о чем ты. Чушь какая-то.
Однако Вира'ни не отвернулась в раздражении, напротив, заинтригованная, шагнула к Элене.
— Ты владеешь магией стихий, — продолжала та, подогревая интерес противницы. — Твой дух связан с землей.
— Что ты мелешь, девочка? Нет у меня никакого природного дара.
Элена судорожно сглотнула. Вира'ни не знает о своих способностях. Как же заставить ее поверить? Она зашла с другой стороны:
— Неужели твои родители никогда не делали ничего сверхъестественного?
Вира'ни только отмахнулась и снова повернулась, собираясь уйти.
— Нет, вспомни! Разве ни тот ни другой не обладали какими-нибудь необычными талантами? — В интонацию пробилось отчаяние.
Поколебавшись, женщина холодно ответила:
— Не знаю. Мать умерла, когда я была совсем маленькой. Но отец часто рассказывал, как она пением заманивала крабов и омаров в ловушки… Даже железных крабов, которые живут на большой глубине и способны откусить человеку руку. Но какое все это имеет значение?
— Это доказывает, что у твоей матери был дар, и он передался тебе. Стихия в твоей крови.
— Ерунда.
Нужно убедить ее воспользоваться своей силой, хотя бы на мгновение разбудить природу.
— Загляни в себя. Вспомни море. Плеск волн и скалы, соленый воздух… И увидишь!
Вира'ни с подозрением посмотрела на Элену, но маленький серебристый огонь, казалось, засиял ярче.
— Просто допусти такую возможность!
— Я… Мне…
Внутри оболочки, звавшейся Вира'ни, пламя стихии вспыхнуло с новой силой, когда кровь попыталась вспомнить свою истинную принадлежность. Демоница приблизилась еще на шаг.
— Мне кажется…
В груди засияло так, что чернильный вихрь отступил, в глазах блеснули слезы. На нетвердых ногах она подошла почти к самому кругу и замерла на расстоянии вытянутой руки от Элены.
— Я ее чувствую. Она такая светлая! Такая прекрасная! — Сквозь рыдания пробивалась глубокая печаль. — Вспомнила!
На мгновение Элена увидела женщину, загубленную черной магией. Ждать больше нельзя. Энергия Темного Властелина металась и извивалась внутри, и девушка понимала, что светлый огонь сможет сдерживать ее лишь несколько ударов сердца.
Впервые раскрыв правую ладонь, она потянулась к Вира'ни и почувствовала острую боль, когда кисть разорвала защитный круг. Едва пальцы коснулись бледной кожи, Элена направила потоки колдовской силы в грудь демоницы. У самого сердца их поглощало темное пламя. Огонь ведьмы быстро угасал под натиском аспидных сполохов, и все же она надеялась. Если бы только дорога к свечению стихии еще немного была свободна… Ее магия пробиралась все глубже.
— Что ты?..
Вира'ни начала приходить в себя, и чернота снова подступила к серебряному пламени. Нет, еще мгновение! Остатки магии казались едва тлеющим угольком в бушующем урагане, но Элена и не думала отступать, она тянулась к гаснущему огоньку у сердца Вира'ни. Если бы удалось объединить свою энергию с пламенем стихии, раздуть его, возможно, оно победило бы темный вихрь. Подавшись вперед, она влила свою силу в едва различимое свечение в груди Вира'ни, и, словно в огонь подлили масла, оно разразилось яростным пожаром — мрак отступил.
К Элене вернулась надежда. У нее получилось!
— Не надо… — дрогнул слабый голос демоницы.
Девушка посмотрела в ее полные слез глаза — такие ясные, что, казалось, они поменяли цвет.
— Мне больно… Я не хочу вспоминать себя прошлую.
— Ты должна, — ответила она, и светлое пламя заколыхалось.
Элена усилила поток магии:
— Сражайся!
Глаза Вира'ни широко раскрылись от страха.
— Остановись! Так его не победить! Ты не знаешь, что делаешь.
Точно под командованием невидимого полководца, злая энергия плотнее окружила серебристый огонек. Теперь она, потрескивая, расходилась волнами по всему телу.
— Он становится только сильнее!
Элена заколебалась. У нее уже практически не осталось сил.
— Ты не понимаешь! — взвыла Вира'ни. — Он кормится мной!
Чернота разрасталась на глазах, пожирая светлый огонь.
Неожиданно Элена поняла. О Добрая Матушка! Темный Властелин действительно поглощал энергию стихии, живущей в Вира'ни. Ее стараниями он стал могущественнее! Под натиском мрака серебристое пламя погасло.
В глазах Вира'ни разгоралось безумие. Однако, прежде чем оно захлестнуло ее, та схватила Элену за руку и прижала ладонь к своему холодному телу.
— Еще не поздно! — простонала она.
Нет, поздно: взгляд похолодел, лицо будто окаменело. Женщина исчезла — демоница вернулась.
Эр'рил не сводил глаз с дьявольского отродья. Сверкая голодными глазами, чудовище злобно ухмыльнулось и расправило крылья. Казалось, оно наслаждается его болью и тем, что он вынужден принять столь трудное решение.
Воин так сильно сжал зубы, что у него заболела челюсть.
Чтобы справиться с гнусной тварью, один должен погибнуть. Только убийство ослабит ее защиту. Но кто вызовется в жертвы?
Если бы кто-то, помимо него, знал дорогу к А'лоа Глен, он не колебался бы ни секунды. Он прожил достаточно, и даже дольше, чем следовало, но, будучи стражем девушки и единственным, кто мог открыть Кровавый Дневник, не имел права жертвовать собой. А самое ужасное — придется попросить кого-то занять его место.
— Возьми топор, Эр'рил, — сказал Крал, стоявший рядом.
