Элена отвечала ударом на каждый удар, и воздух наполнился звоном стали. Неожиданно девушка почувствовала ритм танца мечей, который они исполняли, и отдалась на волю прозрачного, точно хрусталь, мгновения, когда в мире больше ничего не существовало. Это был безупречный по своей чистоте поединок, поэма, сотканная из четких, идеальных движений, под музыку дикой магии.
Элена завершила двойной перевод и опустила меч. Она увидела, что Мисилл мгновение колебалась, а затем проглотила наживку. Тогда девушка развернула острие меча и ударила им в рукоять оружия своей наставницы. А потом сделала резкое движение запястьем — вспыхнула на солнце сталь, и все было кончено.
Рука без оружия замерла — но на сей раз не рука Элены.
Мисилл опустила вытянутую вперед руку и потрясла онемевшим запястьем. А затем едва заметно склонила голову.
— Элена, это был самый лучший «Выпад пугала», который я имела удовольствие видеть. Даже зная, что ты намерена его использовать, я не смогла удержаться.
Элена глупо ухмылялась, радуясь похвале тети. Неожиданно она услышала аплодисменты своих друзей, привлеченных во двор звоном стали. Эр'рил стоял рядом с братом Флинтом у задней двери дома. Глаза обоих были широко раскрыты от восторга. Даже Джоак, замерший около поленницы дров, потерял дар речи.
— Вот это представление, Эл! — выдохнул он наконец, когда аплодисменты стихли.
У ног ее брата сидел Фардейл, оборотень си'лура в волчьем обличье. В лучах яркого солнца в его черной шерсти вспыхивали медные и золотистые искорки. Видимо, он только что вернулся с утренней охоты на кроликов и полевых мышей. Оборотень залаял, показывая, что согласен с остальными, и его янтарные глаза загорелись, посылая Элене короткий образ: «Детеныш волка сражается с другим членом стаи, чтобы стать вожаком».
Элена приняла похвалу, продолжая крепко сжимать рукоять меча. Чарующая песня магии звенела у нее в ушах, почти заглушая все остальные звуки.
— Еще! — громко крикнула она Мисилл.
— Думаю, на этом можно остановиться, — коротко рассмеявшись, ответила та. — Когда я вернусь из Порт-Роула, мы перейдем на следующую ступень в наших занятиях.
Элене пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не начать умолять тетю о новом поединке. Магия пылала в ее крови и требовала продолжения боя. Девушке казалось, что она готова встретиться с целой армией фехтовальщиков.
— Элена, у тебя кровь идет, — неожиданно проговорил Джоак. — Из руки.
Девушка опустила глаза. Густые красные капли крови стекали из порезанного пальца на лезвие опущенного меча. Она убрала руку, чтобы ее никто не видел.
— Всего лишь царапина. Я даже не заметила, когда ее получила.
К ней подошел Эр'рил.
— Самые опасные раны — это те, на которые не обращаешь внимания, считая их незначительными. Дай-ка я посмотрю.
Элена неохотно передала меч тете и стащила запачканную перчатку, открыв миру свое истинное оружие. Под ее кожей медленно перемещались рубиновые водовороты, наполненные дикой магией.
Эр'рил взял ладонь девушки и принялся разглядывать порез.
— Задета только кожа. Давай зайдем в дом, промоем царапину и перевяжем.
Элена кивнула и последовала за ним на кухню. Усевшись на табурет, она терпеливо молчала, когда воин накладывал на ее руку мазь из сладкого корня. Но пока он занимался этим, Рана начала заживать, потоки магии сами исцелили ее, соединив края.
Несколько мгновений Эр'рил, прищурившись, разглядывал заживающий у него на глазах порез, а затем наложил на него легкую повязку. К тому времени все уже покончили с поздравлениями и отправились по своим делам, оставив их одних.
— Из-за этого ты несколько дней не сможешь носить перчатку, — проворчал Эр'рил. Даже одной рукой ему удалось, ловко потянув, закрепить концы повязки. Он присел на корточки и посмотрел в глаза девушки. — Дай мне другую перчатку.
— Зачем? Левая рука не ранена.
— Перчатку!
Он протянул руку, и у него неожиданно потемнели глаза.
Элена медленно сняла перчатку из кожи ягненка и отдала ему, держа левую руку так, чтобы он ее не видел.
— Покажи.
— Я не понимаю, что…
— Твой порез от меча уже начал заживать. Так происходит только тогда, когда ты применяешь магию. — В его голосе появились металлические нотки. — Покажи обе руки.
Стараясь не встречаться с воином глазами, Элена неохотно положила обе ладони на колени и посмотрела на свои руки. Они больше не были зеркальным отражением друг друга. По правой — той, в которой она держала меч, — переливались уже не такие глубокие красные тона. Магия, использованная во время урока с Мисилл, лишила рубиновое пятно густого цвета. В солнечном свете, вливавшемся в окно, стало ясно, что случилось: Элена применила магию против Мисилл, чтобы усилить свое мастерство в поединке с наставницей.
— «Кровавый меч», — устало проговорил Эр'рил. — Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-нибудь освоила этот вид магии.
Элена спрятала руки.
— Почему? Я ведь истратила совсем мало сил.
Положив руку ей на колено, Эр'рил придвинулся к девушке поближе.
— Цена за это гораздо выше, чем ты думаешь. Я видел твои глаза. Ты не хотела прекращать поединок. В мои времена маги тоже слышали колдовской призыв дикой магии. Но только черные маги отвечали на ее зов, не заботясь о вреде, который она может причинить. — Эр'рил кивком показал на ее руки. — А у тебя два знака. И я представляю, как сильно звучит этот голос в твоей крови. Ты должна сопротивляться соблазну.
— Понимаю, — сказала Элена.
С тех пор как она впервые использовала свою магию, песня ведьмы превратилась в постоянную мелодию, которая никогда не стихала. Элена знала, что прислушиваться к ней слишком опасно, и сопротивлялась ведьме, живущей в ней, ни на мгновение не позволяя себе забыть о своей женской природе. Это была узкая тропа, и за прошедший год Элена научилась искусству хождения по ней и поняла важность равновесия.
— Вот почему кровавый меч так опасен, — продолжал Эр'рил. — Ты даешь магии инструмент, с помощью которого она может выйти из-под твоего контроля. Если на меч пролить достаточно крови, он сам становится вместилищем магии — почти живым существом. Неуправляемым — потому что у него нет ни совести, ни морали, одна лишь неутолимая жажда крови. И в конце концов он порабощает того, кто держит его в руках. Только очень могущественный маг в состоянии приручить кровавый меч и подчинить его своей воле.
Элена с ужасом слушала, понимая, что она чуть было не натворила.
— Но это еще не самое страшное, — сказал Эр'рил. — Как только меч полностью напьется крови, он меняется. Магия навечно проникает в его сталь. Им может пользоваться любой человек, и магическая сила становится доступна всякому, кто возьмет его в руки. Я слышал истории о темных магах, которые передавали кровавые мечи обычным мужчинам и женщинам, людям, не умеющим противиться зову магии. И те быстро становились рабами мечей и их жажды крови.
— И что с ними было потом? — побледнев, спросила Элена.
— Рабов мечей, как их называли, разыскивали и убивали, а клинки переплавляли, изгоняя из них извращенную магию. Это стоило множества жизней. Так что будь осторожна, Элена. То, что ты создашь, может принести больше горя, чем ты в состоянии себе представить.
Элена надела перчатку на одну руку и прикоснулась к повязке на другой. После того как Эр'рил
