Ее охватило отчаяние.
— Нет, — простонала девушка.
Она не только проиграла, но и уничтожила их единственное оружие против сонных бестий упыря.
Сверху раздался смех.
Кесла подняла руку. В правую ладонь впился осколок ночного стекла. Она вынула его, из раны брызнула кровь. Потеряв надежду, она оттолкнулась от твердой поверхности стекла, приготовившись биться до последней капли крови.
Насмешливый голос упыря, казалось, прошептал ей в самое ухо:
— Я сыт этими играми. Пора покончить со всем. — Комнату наполнил ликующий хохот.
Кесла сгруппировалась, готовясь к прыжку, но внезапно потеряла равновесие, а ее левая рука погрузилась в зыбучий песок.
Смех упыря, резко оборвавшись, сменился на пронзительный вопль.
Взглянув вниз, Кесла обнаружила, что ее левая рука расплавила черное стекло в мягкий песок. Она подняла раненую ладонь и стала изучать ее. По запястью струилась кровь. Она вспомнила историю Ашмары: «Широн заявил, что его кровь очистит Тулар».
Ее осенила догадка. Вновь перед ней возникли смутные образы пальм и голубой воды. Она посмотрела наверх и увидела полные ужаса красные глаза Ашмары.
— Пожалуйста… не надо…
Кесла облокотилась на бассейн ночного стекла и поместила свою окровавленную руку над его поверхностью. Там, где проливалась ее кровь, твердое стекло медленно обращалось в ровный песок.
В ужасе завывая, Ашмара бился в судороге.
— Нет, не отправляй меня назад!
Кесла не обратила внимания на его мольбы так же, как он не обращал внимания на крики испуганных детей, испускавших дух у его ног. Она смочила своей кровью всю поверхность бассейна, после чего отпрыгнула. Кровь просачивалась в твердую плиту, обращая ее в песок.
Поднявшись на ноги, девушка отошла в сторону. Вслед за стеклом исчезало белое лицо Ашмары. Рта уже не было, крики не раздавались, но глаза горели болью и отчаянием; потом и их поглотила кровавая магия Кеслы.
Перед ней остался лежать голый песок.
Кесла сжала окровавленный кулак. Магия пустыни. Она больше не могла прятаться от правды, сорвавшейся с губ упыря. Она была не женщиной, а лишь частицей пустыни, магическим инструментом в борьбе со злом Тулара.
Несмотря на победу, из ее глаз хлынули слезы.
Джоах поспешил к Кесле. Он бы и без слез разглядел в ее глазах печаль.
— Что случилось? — спросил он.
Та покачала головой и отодвинулась от него.
Прежде чем он продолжил задавать вопросы, раздался крик Сайвин. Она спрыгнула с шеи дракона, Рагнарк принял облик обнаженного Каста.
— Что случилось? — спросила Сайвин. — Как вам удалось избавиться от духа упыря?
Каст собрал с земли клочки одежды и присоединился к ним. Джоах рассказал о своей встрече с Грешюмом в сонной пустыне и об откровении темного мага.
— Откуда такая отзывчивость у злодея? — подозрительно спросил Каст.
— Я заключил с ним соглашение, — ответил Джоах. — Обещал, что вернусь в сонную пустыню.
— Это ловушка, — сказала Сайвин.
Джоах кивнул.
— Без сомнения.
— А как же обещание? — спросил Каст.
— Я сдержу слово, — ответил Джоах. — Я вернусь в сонную пустыню. Но я не сказал, когда именно вернусь. Точно, не сегодня и не завтра, может быть, лишь через много, много зим.
Каст ухмыльнулся.
— Долго темному магу придется ждать.
Джоах пожал плечами.
— Он живет уже пятьсот лет. Подумаешь, подождет еще несколько десятков лет.
Сайвин посмотрела на Кеслу, все еще стоящую возле исчезнувшего черного бассейна.
— А что насчет ее уловки? Грешюм и об этом предупредил?
— Нет. — Джоах подошел к Кесле и нежно тронул ее за плечо. — Что произошло?
Она, наконец, обернулась, утирая с глаз слезы. Голос казался надломленным, как сам кинжал ночного стекла.
— Упырь и шаман Партус были правы. Я ненастоящая. — Она увернулась от его руки. — Как и у Широна, в моей крови скрыта магия пустыни, способная восстановить то, что было повреждено.
— Но ты настоящая, — возразил Джоах, потянувшись к ней и схватив ее руку. Он крепко сжал ее запястье. — Ты состоишь из плоти и крови. Разве имеет значение, что ты рождена не от мужчины и женщины?
Она взглянула на него, вновь залившись слезами.
— Это имеет значение для меня. — Она осела, сбросив его пальцы. — И будет иметь значение для тебя… в конечном счете.
— Никогда, — ответил он, пытаясь избавить ее от отчаяния.
Но Кесла уже отошла от него, направляясь к василиску.
— Я знаю, как разрушить Врата Плотины. Моя кровь освободит пустыню от зла. — Она выпрямилась перед огромным высеченным камнем, устремив взгляд в его горящие злобой красные глаза. — Я знаю свое предназначение.
Джоах метнулся к ней.
— Кесла, не делай этого. Врата Плотины…
Девушка подняла окровавленную руку и положила ее на покрытую каменными перьями грудь василиска. Рука погрузилась в статую, будто чудовище было лишь тенью, а не цельным куском скальной породы.
— Кесла!
Она обернулась через плечо, на лице перемешались изумление и ужас.
— Джоах!
Он бросился к ней, схватив за плащ. Пальцы вцепились в толстую материю. Но Кеслу затягивало внутрь, будто кто-то дергал ее за руку. Она провалилась в Плотину и исчезла. Из статуи вырвался ее крик, замирая где-то вдалеке, будто погружаясь в бездонный колодец.
В руке Джоах все еще зажимал ее плащ. Остальное одеяние валялось у подножия статуи. Джоах отшвырнул плащ и потянулся к громадине, готовясь последовать за Кеслой. Но его ладонь натолкнулась лишь на холодную скалу. Он пробежал по ней пальцами в поисках щели.
Василиск молча смотрел на него сверху вниз, холодный и источающий злобу.
Кесла исчезла.
Джоах упал на колени прямо на песок.
— Кесла!
Его внимание привлек звук скользящих песков. Сайвин сдавленно вскрикнула. Джоах смотрел, как медленно раскручивается эбонитовая змея, извиваясь и взбивая песок. Красные глаза, налитые темным огнем, устремились на Джоаха.
Василиск вновь ожил в Туларе.
