дорога. Огромные глыбы бетона устроены на перекрестке, за ними видны крыши домов
— Сержант, надо, как то предупредить наших. Поле, наверно заминировано, а солдаты на блок постах, так запуганы, что любого человека из леса пристрелят, даже не спросив, кто он.
Мой помощник кивает головой, потом, найдя сучок пишет мне на земле: ' Я пройду к ним ночью, утром вас подберем.'
— Добро.
Я прижимаюсь щекой к хвое и жду, когда исчезнет очередной приступ боли в руке.
Сержант уполз в час ночи. Утром я почувствовал, как заколебалась земля, приподнял голову. Вдоль кромки поля в нашем направлении двигалось два БТР. У моей головы застыли два огромных колеса и несколько ног очутились рядом. Улыбающаяся рожа сержанта Степанова глядела на меня с брони.
Наконец-то, кругом цивильная обстановка. Я в палате госпиталя, здесь все стерильно, нормальная пища и молоденькие хихикающие сестры. У меня определили два перелома ребер, почти оторван палец на руке, это от дружественной пули Кругловой, когда она разбивала узел с веревками, трещина в кости все той же руки, кровавые пробки в ушах, многочисленные ушибы и содранная кожа по всему телу. Прежде всего врачи вычистили мне уши и, слава богу, я начал слышать.
Сам подполковник Лавров соизволил прийти ко мне. Он плюхнулся на стул, любезно подставленный санитарками, и как всегда хмыкнул.
— Хорош, нечего сказать. Наделал шуму на всю Чечню и теперь прячется в полевом госпитале. Ладно, шучу. Расскажи-ка мне, сынок, что ты там такое наделал?
— Я бы написал рапорт, но… не могу, через месяц нацарапаю, что-нибудь.
— Рапорт потом. Я сам кое-что напишу.
Подполковник вытащил из папки лист бумаги, из кармана авторучку и приготовился.
— Ну давай, только поподробней.
И я начал.
Только через три часа подполковник освободил меня от многочисленных вопросов. Он откинулся на спинку стула, собрал исписанные бумажки и положил в карман.
— Я был у твой снайперши. Сержант Круглова, кажется.
— Как она?
— Все в порядке. Жить будет, рана, хоть и опасная, но молода очень, заживет.
— Ну и слава Богу.
— Так вот, она мне рассказала об этом походе все, да не так, как представил ты.
— Выходит, что я врал?
— Да нет, почти все правильно, за исключением одного момента. Она утверждает, что ты нарочно упустил Симакова, чтобы попасть в плен к бандитам.
— Что за чушь?
— Не совсем, ведь Сагдалаева можно было вычислить, когда он становится палачом. Так?
— Так.
— Вот она и утверждает, что ты специально попал в плен, чтобы вытащить Сагдалаева на себя. Кроме того, это девушка говорит, что этот план ты с ней обговаривал при сержанте Степанове. Сержант Круглова считает, что приказ для тебя святыня и ты, ради этого, полез в петлю. Теперь ты у нее самый невероятный герой и кумир.
— А вы сами как думаете? Неужели поверите ей?
— Поверю. Знаю твою натуру, поверю. Сержант Степанов тоже подтверждает, что она сказала, сержант уверен, что он и сержант Круглова выполняли часть плана задуманные тобой. Так что, давай не будем врать, я вынужден изменить часть твоих показаний в их пользу.
— О…
Я чуть не завыл. Эта Наташка, что она наделала. Теперь жди расправы от спец служб. Подполковник поднял руку.
— Спокойно, я понимаю, у тебя все болит, ты устал, так что пора уходить. До встречи, капитан.
— Я старший лейтенант.
— Тебе досрочно присвоили звание капитана.
— Служу…
— Вот и служи, — прервал Лавров меня.
Он встал, отдал мне честь и ушел.
В палате стали появляться и другие гости. На следующий день, два бравых офицера представились от ФСБ и долго мучили меня по поводу Симакова. Позже явился командир разведки дивизии и его помощники, эти интересовались всеми деталями операции. А однажды, пришел даже заместитель командира моей части. Этого совсем не волновали наши боевые действия, кроме отчета об оставленном в лесах оружии и имуществе.
Наконец, свои тридцать дней, я отлежал в госпитале и меня выписали в часть. Первым делом, я зашел представиться в штаб и в коридоре неожиданно столкнулся с подполковником Лавровым.
— А…, Комаров, выписали значит. Ну-ка зайдем ко мне.
— Я только что из госпиталя.
— Знаю. Идем, идем. Не беспокойся, попьем чайку, поговорим. Сложных задач тебе не обещаю, отдохни немного. После такого похода у тебя остались кожа да кости. Так что, нарасти немного жирок.
Он обхватил меня за плечи и дружески повел к своему кабинету.
Мы пьем горячий чай с кусочками сахара и подполковник забавляет меня разговором.
— Ты сам то понимаешь, что ты сделал своим рейдом по лесам Чечни?
— Обыкновенный рейд.
— Обыкновенный? Нет дружок, не обыкновенный. Убито два крупных полевых командира, более десятка бандитов. Банда то после этого прекратила существовать. Пока ты болел, с десяток человек вышли из леса и сдались нам.
— Там было больше.
— Знаю. Эффект то какой. Все селения и поселки говорят об этом. И потом, все бандиты еще глубже попрятались в леса, а кое кто даже удрал в Грузию.
— Стреляла то, в основном Круглова. Это ее заслуга.
— Конечно, а придумал то все это ты.
— Чего? Неужели эта история с пленом, выглядит как героический поступок.
— Вот именно, ты ведь не сможешь отрицать, что когда ты бежал за Симаковым, мог бы убить его раньше. Мог, но не убил, добежал до ручья и только тут его прихлопнул. Значит, это был рассчитанный ход. Не всякий солдат или офицер в этой, нашей войне, смог бы это сделать, сдаться в плен, чтобы навести под прицел снайпера главаря банды. Командование части представило тебя к званию Героя.
Я отхлебнул чай и грустно покачал головой.
— А Круглову и Степанова представили к наградам?
— Представили. Особенно отметили снайпера. Чтобы стрелять, ей сержант Степанов вколол дозу обезболивающего, но к сожалению очень рано. Когда началась твоя казнь, прошло много времени и почти все рассосалось. После тринадцатого выстрела, она все же потеряла сознание.
Вот как, значит еще немного и меня бы точно пришили.
— Я пойду в казарму, товарищ подполковник. Разрешите.
— Давай иди. Приготовь парадную одежду, завтра приезжает командующий. Будет смотр.
Офицеры в казарме встретили возгласами приветствия и бутылкой спирта.
— Колька, вернулся? — хлопнул по плечу капитан Козлов. — Нам только что сообщили, что ты в штабе. Ну, мы тут и сообразили.
Со всех сторон здоровались знакомые и незнакомые парни.
— Ну ты, и чертяка, — прорвался ко мне майор Висленев, — выжил. Мне говорили, что ты был, как отбивная. Смотри-ка, на вид здоров и цел. Чтоб ты жил до ста лет и тебе всю жизнь везло. Правильно я говорю, ребята?
— Правильно, — послышалось со всех сторон.
— Стакан ему.
