километров.
— Это мне говорили.
— А говорили тебе, что не все доходят до жилья?
— Нет, я думал, что дают радио маяки.
— Ничего не дают. Самые поганые маршруты, вот эта то Агния и предлагает своему мужу для непонравившихся курсантов.
— Неужели здесь можно погибнуть?
— Можно и даже погибают.
Я задумался, такого в штабе округа мне никто не говорил.
— Да ты не дрейфь, — продолжает Гриша, — лучше скажи, у тебя горючка есть?
— Чего?
— Ну, ты спиртного, чего-нибудь привез?
— А это… да. Две бутылки водки. Мне ребята посоветовали взять с собой…
— Золотые у тебя ребята. А ты не против если в часиков десять вечера, мы соберемся у тебя.
— Конечно, не против, заходите.
— Отлично, я пойду поговорю со своими, предупрежу их.
— Гриша, а что это за дурацкий порядок дня, что развешан здесь на стенах?
— Наша Агния, по совместительству, командует офицерской столовой и держит нас в строгости. Кто опоздал, в столовую не допускается. Объясняется это тем, что электропечи жрут много энергии и лишний раз разогреваться пища не будет. Кругом должна быть экономия. Так что приходи через час ужинать вовремя.
— Уговорил.
Гриша вскакивает с койки и убирается из номера.
Столовая на десять столиков, но они заполнены не полностью. За шестью столами сидят двадцать парней и четыре девушки, они чинно едят гречневую кашу с подливкой. У дверей в кухню, монументом стоит Агния и зорко следить за окружающими. Я сижу рядом с Гришей и двумя парнями, Виктором и Михаилом. Судя по их скромному виду, это пай мальчики, которые молча глотают жидкое месиво переваренной гречихи. У каждой тарелки стакан с подозрительным компотом, похожим на грязно-коричневую труху в жидкости. Я не могу терпеть это подлое молчание.
— Уважаемая, Агния Кирилловна, нельзя ли мне…
Толстая женщина отрывается от косяка и теперь возвышается надо мной.
— Что?
— Нельзя ли чаю?
— Пейте компот.
— Вот чего я не хочу, так это компота.
— Тогда не пейте ничего.
— Ну зачем же так строго. У вас же наверняка остался кипяток, заварить… пара пустяков.
— У нас нет кипятка.
— Тогда давайте я схожу на кухню и наверняка там чего-нибудь соображу.
— Вы никуда не пойдете…
— У вас наверно там большая антисанитария и вы боитесь ее показывать?
В столовой пронесся смешок. Толстая женщина побагровела, сжала губы, но сдержалась.
— Раз вы так настаиваете, я сейчас принесу вам чай.
Мощная рука пронеслась мимо моего носа, пальцы цепко ухватили стакан с компотом и Агния Кирилловна потопала с ним на кухню.
— Ты ее окончательно довел, — хмыкнул Гриша.
— Зря лезешь на рожон, — замечает Миша. — она тебе потом все припомнит.
— Но нельзя быть все время приниженным этим чудовищем…
— Здесь другие условия.
— При всех условиях были нормальные люди…
В столовой появляется Агния. В руках у нее стакан с коричневой жидкостью. Она небрежно хлопает им об стол, да так, что часть чая выплескивается на клеенку. Потом возвращается к косяку и опять застывает монументом, но ее глаза внимательно изучают курсантов. Чай похож на воду из туалета. Я покрутил стакан перед носом и поставил его обратно.
— Можно жалобную книгу.
Пискнули от хохота девушки, чуть не подавился компотом Миша, остальные, кто хмыкнул, кто с интересом поднял головы.
— Вы ее потом, завтра утром получите и, заодно, заполните, — зловеще чеканит фразу Агния Кирилловна.
Ужин закончился.
К десяти часам вечера в мой номер набилась вся команда курсантов — космонавтов. Они сидят плотно, забив кровать, два стула и стол. Ребята и девчата пришли не пустые, а со стаканами, закуской. Гриша разливает водку и поднимает тост.
— Ребята, выпьем за хорошего, нормального мужика Николая, отчаянного сорви голову из матушки пехоты.
Все выпивают и тут же первые девушки не выдерживают и задают все тот же, мучающий здесь всех вопрос.
— Николай, почему вас, пехотинца, отправили сюда, в этот элитный центр подготовки космонавтов.
Я на мгновение растерялся, говорить или нет. Может все же это военная тайна, но меня никто не предупреждало таких вещах и… решил раскрыться.
— Понимаете в чем дело. Война в Чечне поставила совсем другие условия для военных. В этих горных и лесных просторах нужна активная разведывательно — информационная и диверсионная деятельность. Нужны подготовленные люди, способные неделями, может быть месяцами выживать в такой местности и не только выживать, а следить, анализировать, а иногда и дерзко нападать на бандитов. Вот и появилась мысль у нашего начальства направлять офицеров на переподготовку в специальные части, уже занимающиеся этим. Так я оказался здесь.
— А ты сам в Чечне воевал?
— Как вам сказать…, стрелял…
— А давно училище кончил? — спросил Виктор
— В позапрошлом году.
— И сразу же в Чечню?
— Не сразу, сначала попал в Таманскую дивизию, а потом отправили на Кавказ.
— Ты случайно не выкинул там, в этой дивизии, что-нибудь, — заметила одна девушка, кажется ее звать Валя, — из-за чего тебя послали на Юг.
— Не выкинул. Просто женатых офицеров не посылали, а из неженатых оказался один я.
— Вот что значит быть холостяком. Ну что, ребята, видите, как в армии сурово, а вы просто зажрались все, — подколола девушка.
Ребята и девчата засмеялись.
— Давайте, выпьем по второй, — предложил Гриша. — Здесь всего то на последнюю и осталось.
Он с сожалением посмотрел на бутылки.
— Давайте выпьем, — предложила Валя, — за любовь, за нас, женщин…
— За дам…с обязательно.
Только мы закусили, как в дверь кто то постучал.
— Никак прапор ползет, — шипит Гриша, — Мишка, убери бутылки, всем, быстро спрятать стаканы.
Мы послушно выполняем его просьбу. Виктор приоткрывает двери. Действительно, стоит прапор и сразу же тревожно что то шепчет на ухо Виктору. Тот кивает головой.
— Хорошо. Можете идти.
