– Вам неизвестно это кашне?
Белотелов вскочил и закричал:
– Товарищ капитан! Кто здесь следователь, вы или этот молокосос?
Капитан успокоил Белотелова, а потом с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами: он не понимал, при чем тут кашне? Тогда я попросил, чтобы Белотелова пока вывели из кабинета, и рассказал, где и при каких обстоятельствах подобран этот шарф. И еще спросил капитана, зачем он возится с Белотеловым, когда ясно, что он – враг.
– Нельзя так, Вася. Все надо доказать. Чтобы Белотелов признал наши обвинения справедливыми.
Белотелова снова ввели.
– Вася задал вам, гражданин Белотелов, уместный вопрос – «это ваше кашне?».
Белотелов отрицал. По моей просьбе вызвали дядю Пашу, и он подтвердил, что такое кашне, действительно, носил Белотелов.
– Такое, но не это, – пытался увильнуть Белотелов.
Когда следователь попросил его показать свое «настоящее» кашне, он сказал, что не может этого сделать, так как оно потеряно.
– Ну вот, а я и нашел его!
– Где?! – заревел Белотелов.
– В Золотой Долине! Там, где ваша нога, гражданин Генрих, никогда не ступала, а только оставляла за собой следы новых галош.
Но даже и вещественное доказательство не могло сломить упрямство моего врага. Капитан прекратил допрос.
– Ты устал, Вася! Может, пока протокол перепечатывают, чайку попьешь? Знаешь, такого крепкого, с лимончиком?
– Крепкого чаю с лимончиком после войны попьем, товарищ капитан!
Но капитан вынул из кармана пачку настоящего грузинского чаю, лимон. Попросил сестру-хозяйку:
– Будьте любезны, заварите чайку покрепче, нам с Васей подкрепиться надо.
Такой хороший капитан, что просто – ну! Не то что майор в военкомате. Посадить бы этого капитана на место того майора, сколько бы нашего брата на фронт пошло!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В НОЧИ КРИЧАТ КОЗОДОИ. ЛАССО НА ШЕЕ ЗЛОДЕЯ. ЭКСТРЕННАЯ ГОЛУБЕГРАММА. ТАЙНА ЗОЛОТОЙ ДОЛИНЫ
А Левка с Димкой попали в большой переплет.
Как только я умчался вперегонки с Белотеловым, в Золотой Долине быстро стемнело. Левка боялся летучих мышей, которых в долине почему-то было очень много.
– Пошли, Димка, в хижину, – предложил он. – Разведем костер, с огоньком все-таки веселее будет.
Чудак этот Левка! Димка – умнее, он понимал, что старик сразу пойдет на огонек и будет крутиться около хижины, пока не укокает обоих.
– Нет, Левка, нам себя выдавать нельзя. Только глупцы могут сидеть у костра, когда за ними охотятся.
– А где мы спать будем?
– Ты эти свои интендантские привычки оставь, – резонно осадил Левку Димка. – Можешь одну ночку и не поспать. Молокоед уже третью не спит и – ничего.
– Что же, так и слоняться теперь в темноте всю ночь?
Без меня им все-таки трудно приходилось. На месте Димки я прикрикнул бы на Левку и – все. Но я сам дал волю Большому Уху: поручил перед отъездом стеречь старика. Левка и нос задрал, а толку в голове маловато. Спорили они, спорили и решили все-таки костра не разводить, а ночевать около хижины. Тесно прижавшись друг к другу, потому что очень дрожали от холода, а мне думается, и от страха, пролежали часа два. Старик не появлялся.
– Димка! – вспомнил Левка. – Ведь Молокоед приказал нам караулить этого типа, а мы караулим хижину.
– Старика караулить тебе поручено, а не мне! Иди карауль!
Но Димка никогда не был обидчивым. У него хватило сознательности, чтобы забыть оскорбление, которое я нанес ему. Ребята вместе выработали план действий.
Спор произошел только из-за винтовки. Дубленая Кожа взял на себя самое опасное дело: караулить у входа в пещеру и поэтому хотел взять винтовку. Но Большое Ухо воспротивился: ему обязательно нужна была винтовка.
– Тогда ты иди к пещере.
– Будь спокоен! – храбрился Левка. – У меня старикашка не проскочит.
Так и договорились. Димка встал на караул у начала лесной тропинки, которая вела из Золотой Долины, а Левка залег с винтовкой у пещеры. Между собой они условились переговариваться криком козодоя. Одна трель должна была обозначать, что все в порядке, а две трели – «Внимание! Старик здесь».
