посмотрел на меня, подумал и сказал остальным врачам:
– Вы пока свободны.
А сам вышел из палаты, но через несколько минут вернулся:
– Сейчас приедут. Как ты себя чувствуешь? На-ка, вот выпей – это тебя подкрепит, – и дал мне в стакане лекарство.
Скоро пришли какие-то двое в белых халатах, но халаты были завязаны плохо, и около шеи виднелись чекистские петлички – то, что мне и надо!
– Здравствуй, малец, – весело поздоровался со мной один, наверно, капитан, потому что на петлице у него была шпала, – рассказывай.
– А вы кто? – спросил я на всякий случай. Мало ли, может, такие же враги, как Белотелов!
– Капитан госбезопасности Любомиров, – отрекомендовался тот, который со шпалой. – А это мой сотрудник.
– А, так это – вы? – улыбнулся я.
– Что? – удивился капитан. – Ты-то откуда меня знаешь?
– Как же мне вас не знать, если вы не хотели мне поверить…
– Позволь, позволь… – сказал Любомиров. – Да как твоя фамилия?
И только я назвал себя, как капитан сразу оживился, повеселел и протянул мне руку:
– Ах, вот ты какой, Молокоед! Ну, ну, давай рассказывай.
Я не стал им говорить все, а сообщил только про Белотелова и Голенищева и про то, что на город вот- вот полетят фашистские самолеты.
Было уже четверть двенадцатого, и я просил чекистов поторопиться. Они пожали мне руку, велели скорей выздоравливать и ушли.
– Ну, а теперь, герой, давай займемся тобой, – сказал врач.
– Можете заниматься, только ногу у меня не отрезайте – самому нужна.
Доктор развеселился (попадаются же иногда такие хорошие врачи! –
Проснулся я уже в другой палате, где, кроме меня, было еще человек семь больных.
– Сколько времени? – шепотом спросил я у няни.
– Без десяти час.
«Вот здорово! – подумал я. – Прошло каких-нибудь полчаса, а мне уже все сделали».
– Нянечка, а ногу отрезали?
Она тихонько засмеялась, откинула с меня одеяло, и я увидел свои ноги: одна, как бочка, и в марле, а другая забинтована до колена.
– Гипс наложили. Врач сказал: через две недели в футбол играть будешь. А теперь спи, – видишь, все спят.
Но мне было не до сна. Один вопрос не давал покоя – успели или нет чекисты поймать Белотелова и Голенищева?
Через час примерно послышался где-то далеко шум самолетов, все ближе и ближе. У меня сердце так и упало: не успели! Но тут и с другой стороны зашумели самолеты – наши истребители! Ястребки просвистели прямо над больницей, и не успел я приподняться на постели, как где-то совсем близко начался воздушный бой.
Я попросил няню погасить свет и открыть черные шторы, которыми делали в больнице затемнение, и увидел великолепное зрелище! То один, то другой самолет загорался и, как огромная ракета, падал вниз. Потом все стихло.
Няня задернула шторы, включила ночник.
– Няня, – поманил я ее к себе, – положите меня на коляску и довезите до телефона.
– Что ты, милый, какой неугомонный! – махала она руками. – Нельзя. Сейчас спать надо.
– Я же не маленький, понимаю. Но если – надо? Она не соглашалась. Тогда я рассердился и сказал, что, если она не отвезет меня сейчас же к телефону, я так начну кричать, что всех разбужу, и ей же от главного врача влетит. Она испугалась и привела ко мне дежурного врача. Тот выслушал меня, ни слова не говоря, и велел дать коляску. Меня повезли по коридору. Открылась дверь с табличкой «Главный врач», и коляску подкатили прямо к телефону.
– Тебе набрать номер или сам наберешь?
– Что я, больной, что ли, какой или умирающий? Конечно, сам!
Я набрал номер нашего домашнего телефона, и мама сразу взяла трубку, она не спала.
– Мам! Ты не знаешь, где это воздушный бой был?
– Да где ты опять пропал? Обещал быть, а не идешь.
Говорит так, будто я недавно из дома вышел, а по голосу чувствую – волнуется. Она у меня всегда такая – умеет себя в руках держать.
– Ты все-таки скажи, мам, где был воздушный бой?
