напугана, но Сара взяла меня за руку. «Я тебя не брошу, — сказала она. — Пока здесь я с Чарли, ты в безопасности». Полицейские остановились около нашего отеля. Мы пробыли там две недели, и они столько же.
Из окна нашего номера хорошо был виден город Абуджа. Чистые дома высились на много миль вокруг. Некоторые дома были покрыты серебристым стеклом, в котором отражались длинные прямые бульвары. Я смотрела на город. Во время заката загорелись красные отблески на домах, а потом я смотрела на них всю ночь. Я не смогла уснуть.
Когда взошло солнце, оно оказалось между горизонтом и низом облаков. Солнце озарило золотой купол мечети, а на четырех высоких башнях еще горел электрический свет. Это было красиво. Сара вышла на балкон и увидела, как я смотрю на город.
— Это ваш город, — сказала она. — Ты этим гордишься?
— Я не знала, что такое есть в моей стране. Я все еще пытаюсь поверить, что этот город мой.
Я простояла на балконе все утро. Становилось все жарче. На улицах появилось множество такси, причем это были не только машины, но и такси-скутеры. Ходили уличные торговцы, увешанные коробками с футболками, шалями и лекарствами.
Чарли сидел в комнате, где работал кондиционер, и смотрел мультфильмы. Сара разложила бумаги Эндрю на длинном низком столе. На каждую стопку бумаг мы положили туфлю или кусок стекла или поставили лампу, чтобы листки не сдуло потоком воздуха от больших вентиляторов с лопастями из красного дерева, вращающихся под потолком. Сара объяснила, как она собирается писать книгу, материалы для которой собирал Эндрю. «Мне нужно собрать как можно больше историй вроде твоей, — сказала она. — Как думаешь, мы сможем сделать это здесь? Чтобы нам не пришлось ехать на юг страны?»
Я не ответила. Я просмотрела некоторые бумаги, а потом снова вышла на балкон. Сара последовала за мной.
— В чем дело? — спросила она.
Я кивком указала на полицейскую машину, стоявшую на улице возле отеля. Около машины, прислонившись к ней, стояли двое мужчин в форме, беретах и солнцезащитных очках. Один из них поднял голову и, увидев нас, что-то сказал второму полицейскому, и тот тоже запрокинул голову. Они долго смотрели на наш балкон, а потом закурили сигареты и сели в машину: один — на переднее сиденье, другой — на заднее. Двери они не закрыли и выставили из машины ноги, обутые в тяжелые ботинки.
— Вы ведь понимаете, что это не очень хорошая идея — собирать истории, — сказала я.
Сара покачала головой:
— Я не согласна. Я считаю, что это единственный способ, с помощью которого мы можем добиться для тебя безопасности.
— Что вы имеете в виду?
Сара оторвала взгляд от полицейской машины:
— Наша проблема в том, что у тебя есть только твоя собственная история. Одна история делает тебя слабой. Но как только у нас соберется сто историй, ты станешь сильной. Если мы сумеем показать, что то, что случилось в твоей деревне, произошло еще в сотне деревень, то сила будет на нашей стороне. Нам нужно собрать рассказы людей, которые пережили то же самое, что довелось тебе пережить. Мы должны добиться того, чтобы эти факты невозможно было отрицать. Потом мы можем послать собранные нами истории юристу, и, кроме того, мы поставим в известность власти, чтобы они знали: если с тобой что-нибудь случится, эти истории сразу попадут в средства массовой информации. Понимаешь? Я думаю, именно этого Эндрю хотел добиться с помощью своей книги. Именно так он мог спасти девушек вроде тебя.
Я пожала плечами:
— А если власти не боятся средств массовой информации?
Сара медленно кивнула.
— Это возможно, — проговорила она. — Не знаю. А ты что думаешь?
Я устремила взгляд на высотные здания Абуджи. Дома-башни мерцали под палящим солнцем, словно мираж, и казалось, что от этого зрелища можно очнуться, только плеснув в лицо пригоршню холодной воды. Очнуться и забыть его.
— Я тоже не знаю, — ответила я. — Я не имею понятия о том, как все устроено в моей стране. Пока мне не исполнилось четырнадцать лет, моя страна была для меня тремя полями маниока и старой лимбой. А потом я жила в вашей стране. Поэтому не спрашивайте у меня, какие порядки в моей стране.
Сара молчала примерно минуту, а потом спросила:
— А ты чего хотела бы? Как ты себе представляешь, чем мы могли бы заняться?
Я снова стала смотреть с балкона на город. И впервые увидела, сколько в нем места. Между городскими кварталами я видела большие просветы. Сначала я думала, что эти темные зеленые квадраты — парки или сады, но теперь поняла, что это просто пустые пространства, на которых можно еще что-то построить. Абуджа была недостроенным городом. И мне это стало интересно — то, что в моей столице есть эти зеленые квадраты надежды. Да, очень интересно было увидеть, как моя страна несет свои мечты в прозрачном пластиковом пакете.
Я улыбнулась Саре:
— Давайте будем собирать истории.
— Ты уверена?
— Я хочу стать частью истории моей страны. — Я указала на город: — Видите? Для меня оставили место.
Сара очень крепко сжала мою руку.
— Хорошо, — сказала она.
— Но… Сара?
— Да?
— Сначала я должна рассказать вам одну историю.
И я поведала Саре о том, что случилось в тот день, когда умер Эндрю. Ей было тяжело слушать, а мне — рассказывать. Потом я ушла в комнату, а Сара осталась на балконе одна. Я села на кровать рядом с Чарли. Он смотрел мультфильмы, а я смотрела на Сару. Она стояла на балконе, и ее плечи сотрясались от рыданий.
На следующий день мы приступили к работе. Рано утром Сара вышла на улицу и дала очень много денег военным полицейским, которые сидели в машине около отеля. После этого глаза у них стали как у тех, кто нарисован на банкнотах, которые им дала Сара. Они перестали видеть что-либо, кроме открытого бардачка в салоне машины и подкладки карманов полицейской формы. Полицейские поставили нам одно- единственное условие: мы должны были возвращаться в гостиницу каждый вечер до заката.
Моя работа состояла в том, чтобы находить людей, которые боялись говорить с иностранной журналисткой, но я убеждала их в том, что Сара — хороший человек, и тогда они соглашались с ней говорить. Эти люди мне верили, потому что моя история была такая же, как у них. Я обнаружила, что в моей стране очень много людей, повидавших ужасы, которые творили нефтяные компании. Они творили эти ужасы и не хотели оставлять в живых свидетелей. А люди из правительства предпочитали молчать. Мы объездили весь юго-восток моей страны в стареньком белом «пежо» — точно такой машине, какая была когда-то у моего отца.
Я садилась на переднее сиденье рядом с Сарой. Она вела машину, а Чарли смеялся и хохотал у нас за спиной. Мы громко включали музыку, которую передавали местные станции. Красная пыль, облаком окружала машину и проникала внутрь, так что когда в конце дня мы снимали с Чарли его костюм Бэтмена, у него вокруг глаз краснели пятна в форме прорезей, сделанных в маске.
Порой мне становилось страшно. Порой, когда мы приезжали в деревни, я замечала, как на меня смотрят некоторые мужчины, и вспоминала, как мужчины охотились за мной и моей сестрой. Я гадала, не могут ли нефтяные компании до сих пор платить кому-нибудь деньги, чтобы навсегда заткнуть мне рот. Я боялась деревенских мужчин, но Сара только улыбалась. «Расслабься, — говорила она. — Вспомни, что было в аэропорту. Ничего не случится с тобой, пока я рядом».
И я начала расслабляться. В каждой деревне я находила людей, которые могли рассказать свои
