куриным бульоном. Теренс не умолкая говорил о прицепах, так что я сказала ему — может, отдохнешь? Мы поругались, я грохнула стаканом об стол и пошла домой под дождем, одежда промокла насквозь и прилипла к телу. Дома я легла в гостиной в одном белье, не включая телевизор, и только слушала дождь.
Я все еще лежала на диване, когда проснулась. В окно светил такой слепящий яркий свет, что я не могла вспомнить ничего подобного. Потом до меня дошло, что это солнце. Я встала, открыла окно и посмотрела, как высыхает Барнет-Гроув, как от нее поднимается пар и все машины сверкают как новенькие.
Я приняла душ, оделась, и зазвонил звонок. Это оказалась Петра, и на этот раз она улыбалась.
— Отличный денек, правда? — сказала она.
Я пожала плечами.
— Ты не пригласишь меня в квартиру? — сказала Петра.
— Надо подумать. Ты опять будешь швыряться?
Ее лицо помрачнело.
— На прошлой неделе я была не в себе, — сказала она. — Джаспер рассказал мне, что он сделал с тобой в пабе.
— Да?
Я повернулась и пошла на кухню. Петра закрыла дверь и пошла за мной.
— Другая на твоем месте могла бы вызвать полицию, — сказала она.
Я смотрела в окно, стоя к ней спиной. Я пожала плечами.
— Джасперу ни к чему полиция. Ему надо собраться.
— Ты могла бы сильно осложнить нам жизнь, — сказала Петра. — Я тебе обязана.
Я повернулась к ней.
— Ты мне ничем не обязана, и я тебе тоже ничем не обязана. Забудь об этом. Это все?
Петра стояла, сжимая-разжимая руки.
— Не будь такой, — сказала она. — Я пришла сделать тебе мирное предложение.
— Слушай, Петра, мне не нужно мирное предложение, мне нужен мир и покой.
Я открыла воду. Петра присела на уголок кухонного стола и наблюдала за мной.
— Ты нечто, — сказала она. — Ты просто продолжаешь жить.
— Ага, а что бы ты делала?
Петра недолго подумала.
— Я? — сказала она. — Если бы мне было грустно? Пошла бы по магазинам.
— Но только мне ничего не нужно.
— Тебе бы не помешало что-нибудь симпатичное из одежды, — сказала Петра. — Пошли. Давай я тебе устрою шопинг.
Раковина налилась до краев. Я закрыла краны и стала отскребать засохший суп от стенок кружки.
— Мне хватает и моей одежды.
— Нет, — сказала Петра. — Поверь мне. Ты хорошенькая, но ты так одеваешься, что тебе осталось только надеть колпак и спокойно можешь работать на скотобойне. У тебя в жизни ничего не происходит. Тебе нужно чуть-чуть удачи, но ничего хорошего не случится, пока ты не сможешь выйти из квартиры одетая так, чтобы это могло случиться.
— Ты так считаешь?
— Дорогая, — сказала Петра. — Я не считаю. Я знаю. Если уж я чему научилась за десять лет в моде, то это что к красивой внешности нужны красивые туфли. Так что пойдем. Пройдемся по магазинам.
Я вздохнула.
— А если у меня на сегодня что-то запланировано?
— И что запланировано?
Я подумала об этом, Усама, и по правде, у меня ничего не было запланировано до конца жизни, вот в этом и была проблема. Я покачала головой.
— Не-а.
— Супер, — сказала Петра.
Она открыла «раскладушку» и заказала такси, не успела я сказать, что глупо было не использовать мой бесплатный проездной на автобус. Такси пришло быстрее, чем я успела передумать, так что я надела кроссовки и оставила посуду в раковине. На улице от асфальта еще поднимался пар, и волосы высыхали на солнце.
— Слушай, Петра, тебе не кажется, что у меня волосы пахнут дымом?
Я придвинулась к ней, она взяла прядь моих волос и придвинула к лицу. Медленно вдохнула и выдохнула. Я почувствовала ее прохладное дыхание на щеке.
— Нет, — сказала она. — У тебя очень приятно пахнут волосы.
Она легко провела пальцами по моему лицу, и у меня побежали мурашки. Потом она опустила руку. Я смотрела, как она падает на тротуар. Ее рука была оторвана пониже локтя, и обнаженная кость торчала из разорванной плоти. Ее красивые бледные пальцы подергивались. Мне пришлось закрыть и открыть глаза, прежде чем все вернулось на свое место.
Мы сели в такси, и я увидела, как таксист смотрит на нас в зеркало. Он нас разглядывал, и я его не виню. Наверно, мы были похожи на научный эксперимент. Ну, знаешь, когда одному близнецу достаются деньги, а другому фиг с маслом. Не понимаю, как я могла оказаться вместе с Петрой. Только это было лучше, чем целый день торчать в квартире.
— Куда? — сказал таксист.
— В «Харви Николс», — сказала Петра.
— Ты смеешься? У меня не хватит денег на «Харви Николс», я отовариваюсь в «Асде».
— Не проблема, — сказала Петра. — Сегодня я угощаю.
— Нет, Петра, ты не можешь покупать мне одежду.
— Значит, добавим это в список того, чего я еще не могу делать, — сказала она. — Не могу скандалить. Не могу позволить бойфренду домогаться соперницы. Не могу давать пощечины упомянутой сопернице и портить ее квартиру. По-моему, желание купить тебе пару шмоток сойдет за мелкий проступок, тебе не кажется?
— Не знаю. То есть фиг тебя разберет.
— Тогда посмотри на это с другой стороны, — сказала она. — Я Петра Сазерленд. Имею право делать все, что мне вздумается.
Петра хихикнула. Таксист вздохнул.
— Дамы, — сказал он. — Если вы закончили, хотелось бы знать, куда мы едем, в «Харви Николс» или нет?
— Туда, — сказала Петра. — Только туда.
Мы долго ехали до Найтсбриджа, как и следовало ожидать. То есть это же другой мир. Кажется, что от Бетнал-Грин до Найтсбриджа надо добираться на космическом корабле или как-то так, а не на такси. Петра все жаловалась, что такси едет медленно, но шофер был не виноват. Все нужные улицы перекрыли. Как будто власти решили не подпускать твоих людей к модным магазинам, Усама. Так что придется тебе пока остаться в камуфляжной куртке. Даже если она старовата. Что касается нас с Петрой, то нам пришлось сделать большущий крюк.
— Слушайте, — сказала Петра. — Может, вы заберете еще больше к северу? Кажется, я там видела айсберги, но мне хотелось бы получше рассмотреть.
— Ладно, дорогуша, — сказал таксист. — Только не описайся.
Когда мы вышли у «Харви Николса», Петра расплатилась по счетчику. Я еще никогда не видела, чтобы счетчик зашкалил за пятьдесят. От этого мне стало не по себе. Петре, кажется, было наплевать. Пока она платила, я стояла на тротуаре и пыталась не мешаться под ногами. Теперь улицы почти высохли, стояло чудесное летнее утро. Гламурные школьницы распустились по всему Найтсбриджу, как пустынные цветы после дождя. Я торчала, как больной палец, Усама. Я думаю, что ты тоже торчал бы. Даже если бы у тебя не было АК-47 и бороды, ты все равно был бы единственным человеком без спортивных ботинок и джемпера «Эрмес».
И тогда я стала думать — может, в этом и есть твой секрет. Может, все ищут тебя не в том месте.
