– Убирайся! – рявкнул он, судорожно вцепившись в рукоять меча. – Прочь! – Он двинулся на перепугавшегося торговца, яростно клокоча горлом. – Со всеми своими камнями! Вон!.. – Воин словно боролся с собой. Он наполовину вытаскивал клинок из ножен и тут же загонял его на место. Меч звенел, стучал крестовиной о ножны. Рокотал густой голос: – Еще раз увижу! Услышу только!..
За спиной Буйвола давился хохотом Малыш.
Торговец пятился, вдруг запнулся, упал. Вскочил на четвереньки, развернулся, подпрыгнул и бросился без оглядки бежать.
Буйвол рванулся было следом, но справился с собой, остановился. Бешено повернулся к покатывающемуся со смеху Малышу:
– Что забавного? – в голосе его слышался гнев. – Что тебя так развеселило?
– Ты! Только ты! – Малыш слабо махнул рукой, потряс головой. – Видел бы ты себя со стороны!
– Видел бы ты себя!
– Ладно, успокойся.
– Сам успокойся!..
Они какое-то время переругивались, постепенно теряя запал.
– Ты слишком легкомысленно ко всему относишься, – сердито сказал Буйвол.
– Это хорошее качество. Советую его у меня перенять.
– Да ну тебя! – Буйвол отмахнулся. – Никогда ты не станешь серьезным!
– Ага, – весело согласился Малыш. – Ну так мы идем? Или заночуем прямо тут, посреди улицы?..
Они спустились в ночлежку. В маленькой каморке, освещенной двумя масляными светильниками, их встретил хозяин. Склонившись над столом, он записывал что-то в большую книгу, и когда друзья вошли, он, не переставая писать, поднял на них глаза.
– Нам нужно два места, – сказал Малыш. – До утра.
Хозяин внимательно осмотрел их. Сказал с сомнением в голосе:
– Боюсь, мое заведение вам придется не по душе. Здесь ночуют всякие отбросы.
– Выбирать не приходится, – пожал плечами Малыш.
Отложив перо, хозяин распрямился, развернул плечи, сложил на широкой груди мускулистые волосатые руки.
– Есть у меня свободные двойные нары. Матрасы с клопами. Вшей и блох, вроде бы, пока нет.
– Нам подходит.
– Один медяк за двоих.
– Хорошо.
– И следите за своими деньгами, – предупредил хозяин. – Здесь всякое ночует отребье. А я ни за что не отвечаю.
Получив монету, хозяин провел их за штору. Большая темная комната была заставлена двухъярусными нарами, на которых валялось нечто бесформенное – то ли люди, то ли груды тряпья. В застоявшемся тошнотворном воздухе плавали призрачные звуки – вздохи, шорохи, шепотки…
– Вот ваше место, – показал хозяин свободные нары со скатанными матрасами в изголовье. – И никаких разговоров. У меня тут не постоялый двор, а ночлежка.
– Мы заметили, – буркнул Буйвол.
– Разбуди нас до рассвета, – сказал Малыш.
– Обычно я таких услуг и не оказываю, – ответил хозяин.
– Мы заплатим.
– Это другой разговор…
Раскатав матрасы и осмотревшись, Малыш и Буйвол решили выйти на свежий воздух. Спать пока не хотелось.
– Вы вернетесь? – спросил хозяин с плохо скрываемой издевкой в голосе. Они не удостоили его ответом.
На улице друзья с облегчением перевели дыхание. Отойдя в сторону, сели на ступенях чужого дома, окна которого светились тусклым золотом.
Город словно не замечал приближающейся ночи, он все никак не мог успокоиться. По мощеным дорогам стучали копыта, почти в такт им поскрипывали колеса телег. Волнами накатывал откуда-то гул голосов, задорный смех дробился о каменные стены, отголоски пьяных песен глохли в переулках.
– Что будем делать? – спросил Буйвол.
Малыш откинулся назад, привалился к стене. Прикрыл глаза. Ответил негромко, чуть пожав плечами:
– До утра отоспимся, потом возьмем пакет и отнесем его в Старый Город.
– Я не о том. Я о судьбе… Ты веришь в предназначение?
Малыш вздохнул. Помолчал. И стал рассказывать:
– Однажды мой дед пошел к гадалке. Он всего лишь хотел узнать, какая будет погода в ближайшие дни. Вот она и напророчила декаду непрекращающихся гроз, и предупредила, что ему надо бояться молнии. «До нового урожая ты не доживешь,» – сказала она ему. И действительно, через три дня начались грозы. Дед боялся выходить на улицу. Когда начинало грохотать, он спускался в подпол и сидел там, пока гроза не уходила. И вот однажды молния ударила прямо в дом. Все убежали, когда вспыхнул пожар. А о старике забыли. Сам он выбраться не успел. И сгорел. В подполье… Вот так вот… Вот я и думаю – а если бы ведьма ничего ему не сказала, стал бы он прятаться?
Буйвол ответил не сразу, задумался надолго. Спросил:
– Это правда?
– Да. Это был мой дед по материнской линии. Он погиб, когда мне было семь лет.
– Но будь предсказание более точным, все могло сложиться иначе. Если б он знал, что сгорит в доме, он мог бы всё изменить.
– А я считаю так: если судьба есть, то лучше о ней вообще не думать. Иначе действительно станешь ее рабом.
– Если б он точно знал… – повторил Буйвол, глядя в темнеющее небо. – Он мог бы изменить… Мог бы…
Неподалеку остановился человек с посохом в руке, огляделся, словно искал кого-то или чего-то.
– Извините… – Он выступил из тени. На щеках его темнели монашеские клейма, но в сумраке было не разобрать, какому именно богу служит этот человек – Локайоху-ли, Дойигару, Ойисату… Богов много, и ни один человек не знает всех их имен.
– Я ищу одного торговца, – сказал монах. – Он должен был ждать меня возле этой ночлежки. Невысокий черноволосый человек с мешком. У него сиплый голос. Вы не видели его?
– Он ушел, – сказал Малыш.
– Он убежал, – уточнил Буйвол. – Зачем ты его ищешь?
– Куда он ушел, не подскажете? – Монах не хотел отвечать на вопрос воина.
– Туда, – махнул рукой Малыш.
– Туда, – показал противоположное направление Буйвол. – Мой товарищ перепутал.
– Туда? – переспросил монах.
– Да, – подтвердил Буйвол. Малыш, помедлив, кивнул, решив не перечить другу. – И он очень куда-то спешил.
– Благодарю. – Монах склонил голову. – Легкой вам судьбы.
Буйвол скрипнул зубами. Малыш сдержано улыбнулся.
Монах спешил в направлении, что указали ему бойцы. Острые полосы черных теней членили его сухую фигуру. Он заглядывал в темные ниши, в проулки и тупики. Он тыкал посохом в груды мусора, которые могли оказаться спящими людьми. Он ничего не боялся, этот монах, ни ночных грабителей, ни бешеных зверей. Разве может что-то напугать человека, знающего свою судьбу?..
– Зачем он тебе?! – крикнул вслед монаху Буйвол. Мощный голос прокатился по узкой улочке, распадаясь на отдельные звуки. Но монах не обернулся.
А Буйвол вдруг вновь услышал слова Суайоха. И его смех.
