— Бессмертны… К чему мне такое бессмертие… — Назлух долго молчал, потом криво усмехнулся, повторил издевательски: — Бессмертны! А Пагронин? А Регенор?… Иногда я сам думаю, а не стоит ли…
— Кто же знал, что все так получится? — повторил Хурхас.
Старики задумались, ушли в воспоминания.
После того как Гнездо было разрушено и Рой уничтожен, магия в мире стала слабеть. Это был долгий процесс. И не все сразу поняли, что происходит.
Волокна Силы таяли.
Потому что некому было плести их.
Упругие нити Силы, словно пауки паутину, сплетали черные твари, раз в двести лет приходящие из другого мира. Существа Роя. Только благодаря им существовала магия.
Теперь же все изменилось.
Пришли новые времена.
В лабиринтах подземелий, в горных пещерах и диких лесных чащобах уже не жили черные призраки. Куда-то исчезли тролли и домовые. Порталы больше не открывались. И теперь невозможно было понять чужую речь.
Маги потеряли все свое могущество.
А люди год от года становились сильней. Их города росли, окрестные леса вырубались, распахивались целинные земли, осушались болота. Люди научились делать многое, чего не умели раньше.
— Знаешь, — сказал Хурхас, — недавно я встретил на дороге человека, который ехал на деревянной двухколесной штуковине. Верхом. Отталкивался ногами и ехал. И не падал. И я даже вспомнил, как называется эта штука. Велосипед. Мне говорил об этом Стас. Он много чего говорил, а я ему не верил.
— Это что! — Назлух поднял голову. — Я видел, как человек полетел.
— Полетел?
— Да. Он наполнил дымом огромный шар, привязался к нему и улетел.
— Конечно же! Дым всегда поднимается к небу.
— Так ты видел его?
— Кого?
— Своего барда. Стаса.
— Да. Я встречал его несколько раз.
— И как он?
— Уже не сердится. Даже подарил мне кое-что. На память.
— Он тоже бессмертный? В их мире все такие?
— Нет. Это дэлф изменил его. Он стареет, но очень медленно. И он все еще ищет дорогу домой. Хотя уже никто не помнит, когда в последний раз открывался Портал.
— Я слышал, что двадцать лет назад около Малогорья видели странных чужих людей. Поговаривали, они вышли из тумана, вдруг появившегося в чистом поле.
Хурхас пожевал губу. Покачал головой:
— Не верю. Это сказки… А вот он продолжает искать. Бродит по миру. А мир все ширится. Границы его раздвигаются. Все новые земли находят там, где раньше ничего не было. За пустыней, и за горами, и за морем. Чужие страны… Откуда?…
— Мир продолжает меняться.
— А он все бродит… — Хурхас, прикрыв глаза, бормотал, не слыша собеседника. — Бродит. Знает, что не найдет, но ищет. Он везде. Он упрям. Продолжает искать. Он очень упрям. Может быть, в этом сила людей? Может, поэтому мир теперь принадлежит им?
— Он не человек. Ты сам говорил.
— Что? — Хурхас вздрогнул.
— Ты сам говорил, что он не человек. — Назлух смотрел на дно кружки, где оставалось пива на один глоток. Хурхас помотал головой:
— Он по-прежнему человек. Иначе зачем бы он искал свой дом? Слышал, как его зовут теперь?
— Стэс.
— Да. Они переделали его имя на свой манер. Стэс. Его помнят, его знают. А нас — нет…
Народу в харчевне постепенно прибывало. Подходило обеденное время. Свободных мест почти не оставалось. Хурхас пересел — теперь маги сидели вместе, за одним столом. К ним никто не подсаживался — кому охота трапезничать рядом с нищими грязными оборванцами? Хозяин недовольно поглядывал на стариков, но пока не прогонял. Терпел. Ждал, что они закажут хотя бы еще по кружке.
Через боковую дверь в заполненный людьми зал вошел невысокий человек с музыкальным инструментом за спиной, пошушукался с хозяином, покивал, прошел в угол, сел на табурет перед холодным камином. Стал наигрывать что-то негромкое, перебирая струны. На него пялились, он не обращал внимания на взгляды и шум. Пригнув голову, он вслушивался в звучание своего инструмента, несколько раз подтягивал струны…
— Что бы ты стал теперь делать, если бы вдруг Рой пришел снова? — спросил Назлух.
— А что бы я смог?
— Допустим, смог бы.
— Ничего бы я не стал делать. Я ничего не могу изменить. А люди теперь в состоянии сами справиться с любым врагом.
— С любым? — Назлух прищурился.
— С любым. Если только это не другие люди.
Хурхасу пришла в голову забавная идея, и он сдержанно улыбнулся, оглянулся, потянулся к Назлуху, прошептал заговорщицки:
— Знаешь, а ведь Сила все еще здесь. — Он повел руками. — Она просто стала другой. И магия никуда не делась. Она есть. Только мы не можем ее использовать.
— Глупая шутка. — Назлух скривился.
— Это не шутка. Я даже кое-чему успел научиться. — Хурхас сунул руку в просторный карман. — Сейчас покажу… Сейчас… Смотри… — Он показал оба кулака, потом один разжал, прикрыв второй кулак ладонью. — Надо только сказать нужное слово. Вот в чем секрет. Это новая магия.
— Глупости!
— Смотри… — Хурхас помедлил, подбирая какое-нибудь подходящее слово. И вдруг вспомнил то:
— Транслитерационный полиндром! — объявил он и чиркнул колесиком зажигалки.
Назлух увидел, как из-за раскрытой ладони Хурхаса вырвался сноп бледных, чуть заметных в дневном свете искорок. И снова — легкое движение — и тусклые искры из сжатого кулака.
— Не может быть… — прошептал он вдруг севшим голосом. — Но ведь… Нет, не может быть… Это обман! Как ты это делаешь? Это… Это фокус, я видел: люди тоже делают нечто подобное.
Хурхас помедлил секунду. Он вспомнил свои ощущения в ту страшно далекую зиму, когда Стас продемонстрировал ему этот трюк. Неохотно признался:
— Конечно. Это фокус. Маленькая безделушка. — Он разжал кулак. На ладони лежала дешевая пластмассовая зажигалка. Конечно, газ давным-давно кончился, но кремень еще не сточился, не рассыпался. Хурхас берег подарок.
— Ее подарил мне Стас. В последнюю нашу встречу. Сказал о том, что люди — вот как эта безделушка. Пока внутри что-то есть — они горят и зажигают. А когда внутри пусто — все, что можно он них получить, — это сноп бесполезных искр. Да и то не всегда…
Музыкант, устроившийся на табуретке возле камина, закончил настраивать инструмент, встал, откашлялся и громко обратился к посетителям забегаловки:
— Достопочтенные! Я здесь, чтобы скрасить вашу скромную трапезу. Возможно, моя музыка сделает еду уважаемого Тета, хозяина этого кабачка, не такой пресной, как обычно.
За столами одобрительно засмеялись.
— Сыграй “Веселого козла”, — крикнул румяный здоровяк, сидящий возле окна.
— “Танец мертвеца” давай! — рявкнул изрядно напившийся щеголевато одетый блондин, потрясая над головой пустой бутылкой. — “Танец мертвеца”!
— “Балладу о весне!” — крикнул молодой парень, судя по брошенному на стол кнуту, пастух.
