Ведьма схватила было вопящую матрону за руку, но успела цапнуть только воздух. Затем в нее полетел кувшин с молоком, а противная тетка рванула низ по лестнице, не переставая вопить о том, что – спасите! Убили! Помогите! Убива-а-а-ают!
В общем, когда Малика оказалась в холле, у входа в «Кубок лунника» уже собралась приличных размеров толпа. И это невзирая на раннее утро.
– Убийца! – выкрикнула в последний раз женщина и обличающее ткнула в Малику пальцем.
– Дура! – не осталась в долгу ведьма, вытирая с лица молочные капли.
«Сколько вам заплатить, Малика, чтобы вы не ездили в Блюменс?»
Так, кажется, Нэйд спрашивал? Ох-хо-хох.
Но ведьма все же успела заметить, что полупустой графин таинственным образом исчез.
А дальше все закрутилось, как детская карусель на ярмарке. С той лишь разницей, что, навизжавшись вдоволь, ребятня расходится по домам, а Малике, судя по всему, грозило кататься до тошноты.
… – Когда я вошла к Арату, он лежал на полу, а эта женщина целовала его в губы, – заявила молочница. Да-да, оказывается, обладательница громкого голоса оказалась всего лишь продавщицей молока.
– Бред, – заявила Малика, – я не знаю ни одного случая, чтобы мужчина скончался от поцелуя. Разве что от
Они сидели в холле все того же «Кубка». Громко жужжащая толпа намертво запечатала вход и все окна первого этажа, молочница словно особа королевских кровей восседала на стуле, а инспектор с необычайно светлыми и водянистыми глазками мрачно расхаживал взад-вперед, время от времени значительно кивая двум полицейским у входа. Ну, и больше всех пострадал ведьмин саквояж – выпотрошенный и пересмотренный самым тщательным образом.
– Госпожа Вейн, – инспектор приблизился к Малике, которая продолжала стоять у злополучного столика, – я уже знаю, что вы – ведьма. Подозреваю, что вам ничего не стоило убить несчастного Арата одним взглядом, не говоря уже о большем.
– Но вы же читали письмо! Я приехала сюда именно потому, что ваш Арат меня пригласил.
– Да, призрак, – ухмыльнулся инспектор, – как же… Дело в том, уважаемая госпожа Вейн, что письмо это писано не Аратом.
– Что?!!
– Это не его почерк. Так что… не лучше ли вам чистосердечно…
– Вы с ума сошли, – Малика сложила руки на груди, – я не убивала этого человека. Мне незачем было его убивать, понимаете?
– Кто вас, ведьм, знает? – преданный слуга закона развел руками, – может, вам была необходима жертва для проведения особенно важного ритуала?
– Да вы, инспектор, просто болван. Слепой болван, – сказала ведьма и тут же об этом пожалела.
Это называлось «перейти на личности». Но, йоргговы уши, кто мог подумать, что в этой глуши в ведьмах все еще видят врагов?
«А чего ты ожидала, дорогуша? Это тебе не просвещенный Пражен, и не Академия. Это – просто Этерния… Со всеми вытекающими».
Инспектор наградил Малику испепеляющим взглядом и завел свою шарманку снова. Мол, пора бы признаться. Не убивали? А чем докажете? А с какой стати я должен нюхать труп? Вы за кого меня принимаете, госпожа Вейн? За идиота?
– Именно, – Малика обреченно вздохнула и с тоской поглядела в окно.
Над головами любопытных разгорался новый день месяца Сэлдим. Интересно, у них тут есть тюрьма?.. Или в Пражен повезут, закованной в цепи, выставленной на всеобщее обозрение?
– Вы просто не осознаете сложности своего положения, – вздохнул инспектор, – я буду вынужден…
И едва не подскочил на месте, когда со стороны входа донеслись крики:
– Дорогу! Дорогу его светлости!
– Йоргг! Я что, просил за ним посылать?!! – рявкнул страж порядка, – кого это туда понесло?..
Естественно, ответа он не дождался – кто ж признается? Малика с интересом воззрилась на двери. Толпа задрожала, словно заливное, затем неохотно раздвинулась.
И в холле «Кубка лунника» появилось новое действующее лицо, на которое даже инспектор поглядывал с опаской, а ведьма, как водится, с надеждой.
«Его светлость» оказался молодым худощавым мужчиной, чуть более бледным, чем бывают простые смертные весной, словно он недавно перенес тяжелую болезнь и как раз находился на пути к полному выздоровлению. Его лицо можно было назвать довольно приятным: высокий лоб, нервный нос с едва заметной горбинкой, красиво очерченные полные губы. Бороду и усы местный аристократбрил, зато черные волосы, вопреки моде на короткие стрижки, носил заплетенными в короткую косу. Пожалуй, единственным, что портило внешность этого человека, было выражение глубочайшего презрения – к этим людям, к этим креслам, к потолку гостиницы… В общем, ко всему, что только можно было охватить взглядом, включая и госпожу Малику Вейн.
– Граф, – инспектор склонился в глубочайшем поклоне.
А Малике померещилось, что он сквозь зубы прошипел йорггово имя.
– За мной прислали мальчишку, – ровным и равнодушным голосом отозвался вновь прибывший, – я вижу, у вас произошло нечто экстраординарное? Кто эта госпожа?
И граф со смесью любопытства и презрения воззрился на Малику. Она, в свою очередь, взглянула ему в глаза – и тихо ойкнула. Радужки у аристократа оказались сочного желтого цвета, как у совы. И зрачки… вертикальные. Лунник!
Так вот откуда болезненная бледность. Тяжело ему приходилось все эти ночи, ой тяжело…
– Эта ведьма, – вытянулся по струнке инспектор, докладывая ситуацию, – приехала утром с фальшивым письмом и убила Арата.
Малике показалось, что лунник едва заметно улыбнулся, думая о чем-то своем.
– Да неужели? Так Арат мертв? – переспросил он почти радостно, – но зачем вы обвиняете в этом госпожу…
– Вейн. Малика Вейн, – представилась ведьма.
– Госпожу Вейн? Какой ей прок со смерти Арата, которого она никогда раньше не видела?
– Именно это я как раз собираюсь выяснить, – заверил инспектор, глядя на графа с ненавистью.
– Не стоит, – заметил лунник, – раз уж кто-то утрудился меня разбудить и вызвать сюда. Я сам выясню, виновата эта особа или нет. Вы позволите, госпожа, вашу руку?
Он приблизился к Малике мягкой, звериной походкой, и она вдруг подумала о том, насколько сильным может оказаться это существо в обличье хрупкого мужчины.
– Разумеется, – ведьма натянуто улыбнулась, – честно говоря, я не понимаю, отчего инспектор взъелся на меня, и закрывает глаза на вещи весьма и весьма очевидные…
Ее пальцы легли на прохладную ладонь графа – и сию же минуту в сознании прозвучал чужой голос:
– А чего вы хотите от
«Но я не убивала!» – мысленно возмутилась Малика, – «вы же видите!»
– Вижу, – губы лунника тронула усмешка, – теперь вижу.
Он покачал головой, затем галантно поцеловал руку Малики и повернулся к инспектору.
– Эта женщина невиновна.
– Как это? – инспектор начал багроветь, – да вы тут… это сговор!
– Я бы не советовал бросаться
Берн сделался белее простыни. А лунник повернулся к дверям и громко объявил:
– Расходитесь по домам. Эта женщина невиновна. Или… или вы не знаете, что потревожен курган
