восьмидесятого года, оттиснут в городе Яссах.
– Похоже на старообрядческую перепечатку, – сказал со своего места Дорин. Подходить к человеку ближе не хотелось. – Нам не надо…
– Да-а… – протянул человечек. – Специалисты…
– А паспорт у вас есть? – придумал Андрей, как отделаться от посетителя. – Мы без паспорта все равно взять не можем.
– Ну откуда у бомжа паспорт? – обиделся серо-буро-малиновый. – Я вот что, уважаемый, я вам книжечку оставлю, уверяю, она денег стоит, а вы, когда узнаете что-нибудь про нее, к метро приходите. – Он повернулся и пошел к двери, прихрамывая на ходу. – Там наших много обретается, спросите Маркиза.
ГЛАВА 6
Дочь Романа Антоновича, с которой Дорин договаривался вчера, на его визит отреагировала странно – ее просто не оказалось дома. Дома была только вдова, которая, не спрашивая ни о чем, кивнула Андрею, устало поправив волосы и сказав:
– Смотрите… – ушла куда-то в сарай.
Что смотреть, Дорин не знал, потому что женщина оставила его на крыльце большого деревенского дома, а где именно хранятся книги, не сказала. Андрей постучался вежливо и вошел внутрь. Здесь его, как он и предполагал, никто не встретил. Он прошел одну прохладную комнату, вторую, потом попал, видимо, в спальню, вернулся в большое помещение при входе, которое служило одновременно столовой и кухней, заглянул в дверь направо, затем налево – никого. Было ощущение, что в доме был погром, – на полу валялись предметы, которым положено лежать на столе, а стол был только один – на кухне. Несмотря на прохладу, в воздухе висел запах пыли, как это бывает в жару. Людей в доме не было, ну да бог с ними, с людьми, не для того приехал. Но он не видел нигде ни одной книги.
Дорин почесал кончик носа, вспоминая вчерашний телефонный разговор. Он не успел сказать и полслова из указанного Фишеровичем пароля о том, что он знакомый какой-то Дианы Абрамовны, как дочь, на бумажке было написано, что ее звали Зина, сказала, чтобы он приезжал завтра к двенадцати. Он едва успел уточнить адрес, как она уже положила трубку. Во вчерашней суете это не произвело на Андрея впечатления, но сегодня он понимал, что разговор был несколько странный. Ну, в самом деле, что за манера так приглашать к себе в дом незнакомого человека?
Андрей выглянул в окно, потом вышел на крыльцо, посмотрел по сторонам в поисках какого-нибудь помещения, где могли бы храниться книги. Сарай для этой цели явно не подходил, потому что зимой скорее всего промерзал, а значит, при перепаде температур должен был образовываться конденсат и книги не могли не отсыреть. Единственный способ хранения библиотеки в таком сарае – завернуть каждую в отдельный целлофановый пакет, но судя по тому, что Дорин знал об этой библиотеке, количество томов делало это мероприятие трудновыполнимым.
На участке было еще только одно дощатое сооружение, которое по виду могло быть только туалетом, и развороченная теплица в дальнем конце незасеянного огорода. Какой-то тоской и заброшенностью веяло от этого дома и участка.
Андрей хотел было сходить за хозяйкой в сарай и расспросить ее о том, что, собственно, происходит, но потом решил подождать ее на крылечке. Мало ли чем она занята, а здесь, на улице, так хорошо, прохладно и пахнет по-весеннему травой и землей.
Вчера они с Леной допоздна обсуждали сложившуюся ситуацию. Митя Вол, как выяснилось, на три дня убыл куда-то в теплые края, и телефон его после четвертого гудка взяла какая-то полупьяная девица. Она сказала, что Митюнчик сейчас на море, вернется в номер скоро, но по делу ему лучше не звонить, потому что они приехали сюда отдыхать, а совсем даже не работать.
Еще она успела сообщить, очевидно не совсем соображая, с кем разговаривает, что этой крысы Райки с ними, слава богу, нет, и пригласила Лену приехать к ним, не забыв прихватить с собой какого-то Рустама. А то, дескать, три дня быстро пройдут, надо будет уже назад двигать, а они по-настоящему еще и отдыхать-то не начали…
Из этой болтовни стало ясно, что Вол должен появиться в Москве через два-три дня, а пока беспокоить его не стоит. Даже если удастся дозвониться, все равно вряд ли он что-нибудь поймет.
– Ничего, – мужественно сказала Андреевская, отдавая мужу бумажку с телефоном Мити, – три дня как-нибудь продержимся. Какие у тебя мысли на этот счет?
Дорин ответил, что мыслей у него особенных нет, поскольку, кроме того, что сказал ему Фишерович, он о ситуации ничего не знает, его только несколько насторожила фраза охраняющих магазин ментов о том, что они гордятся им. Что это может означать в таком контексте, Андрей не знал, но понимал, что вряд ли это окажется чем-то хорошим. Он попросил жену рассказать ему все, что она знает об этом деле, надеясь хоть как-то прояснить ситуацию.
Но как оказалось, Лена передачу тоже не видела. Вчера, как и Дорин, просто не знала о ней, а сегодня утреннего повтора не полагалось, и она знала обо всем только по звонкам от «подруг».
– Представляешь, позвонили четыре разных дамы, с двумя из которых я не виделась по полгода, а с одной не встречались не меньше трех. С четвертой общались только на нашей с Гришкой свадьбе, то есть почти двенадцать лет назад. Откуда они все в курсе моей жизни?
– И интересно еще, кто им дал твой телефон? – желчно сказал Дорин.
Почему вдруг внезапно всплыли такие давние знакомые жены, можно было не объяснять.
– Не знаю, – в интонации Лены слышалась неприкрытая горечь. – Вроде бы я им ничего плохого не сделала, но слышал бы ты то злорадство, с которым они рассказывали мне о тебе. – Она осеклась и виновато взглянула на мужа. – То есть, извини, не о тебе, конечно, а об этом человеке, на тебя похожем…
– И что он там делал, этот «на меня похожий»? – Андрей пробовал пошутить, но у него не очень получалось.
– Эта передача «Ночные радости» рассказывает о развлечениях в Москве – клубы, бары, дискотеки. Вчерашняя как раз была посвящена стриптиз-шоу. В «твоем», ох, извини, пожалуйста, в сюжете с этим человеком повествовалось о конкурсе любительского стриптиза. Дама, как они сказали, из публики выбралась на помост, или как там у них это называется, и разделась до трусов. А потом начала ходить и провоцировать какого-нибудь мужчину из зала присоединиться к ней.
– И я, выходит, присоединился? – Дорин смотрел Лене куда-то в переносицу. – Теперь понятно, почему менты так мною гордятся – не подкачал, за всех мужиков выступил.
– Чего ты злишься? Я же знаю, что это был не ты.
– А когда снимали? – с надеждой спросил Андрей, не расслышав двусмысленности своей фразы. – Это прямой эфир был или запись?
– Я то же самое спросила, – Лена вздохнула, – но они ничего в этом не понимают, дамы эти, да и я, впрочем, тоже. Но думается, что скорее всего запись. Митя говорил, что в прямом эфире идут сейчас только новостные передачи да программы типа «Времечка» – и то не все. Они еще говорили про тебя…
– Что про меня говорили, я знаю, – прервал жену Дорин, сам не замечая того, что сказал об этой ситуации, как о своей, хотя перед этим обижался на Лену, когда она говорила про того мужчину «ты», – а вот как показывали, ты не спросила?
– Не понимаю.
– Ну, знаешь, если издалека снимают, то можно одного человека за другого легко выдать, фигуру похожую подобрать и все такое.
– Нет, все говорят, что твое лицо было крупным планом, ты ее только что не соблазнил прямо на месте, а так прижимался и обнимал по-всякому.
– Ну как такое могло быть? – Андрей грохнул кулаком по столу. – Я на них, гадов, в суд подам.
Лена подошла, обняла его, провела рукой по волосам:
– Надо найти, кто ведущий этой передачи, кто редактор, кто снимал, потом разобраться, кто все это придумал, а затем и в суд, да и просто по морде человек явно заслужил.
Неизвестно, что затеял тот негодяй, который придумал эту грязную игру, но поссорить Дорина с Леной ему не удалось.
– Здравствуйте, – прозвучало над ухом Андрея. – Как вам дом, понравился или вы большего ожидали?
