- Я с тобой спать хочу...
Что делать с этой сумасшедшей? Видно, у нее в голове опять гайки раскрутились. И хочет меня изнасиловать.
Обозлился я, налил себе стакан коньяку, сижу и думаю: 'Что делать с этой дурой? Если выкинуть ее, так еще действительно крик подымет. А она голая. Сбегутся люди - и попаду я в историю'.
А Сюзанна меня провоцирует:
- Так ты что, может быть, не можешь? - и опять распахивает свое манто и показывает все свои прелести, чтобы соблазнить меня.
А она, откровенно говоря, не очень-то аппетитная. Рожала. Складки на животе. И груди-то уже не то, что надо.
- Погоди, я тебе покажу, как я не могу, - говорю я и потягиваю коньяк. Как говорится, заливаю глаза. Чтоб не было противно на нее смотреть.
Может быть, советская разведка послала ее мать с каким-нибудь заданием? А мать настропалила Сюзанну. Но чего они хотят?
- Дай мне выпить, - просит Сюзанна.
- Тебе нельзя. Ты и так сумасшедшая.
- Это ты сам сумасшедший. Я вам всем покажу, где раки зимуют.
Допил я коньяк и говорю:
- Ладно. Черт с тобой, ложись. Теперь я тебе покажу, где раки зимуют.
Забавно, что даже в постели в глазах Сюзанны не было ничего, кроме злости. Психические болезни часто порождают злобу. И все это штуки психосексуальные. Такая психически больная женщина первым делом начинает угрожать мужу разводом или изменяет ему с кем ни попадя.
Утром, когда Сюзанна уходила, я говорю:
- Ну, как - понравилось?
- Ничего. Но я ожидала другого. -Что?
- Это секрет... Но ты, кажется, единственный нормальный человек в этом проклятом ЦОПЭ.
- А ты что - уже со всем ЦОПЭ переспала?
- Нет. Я это и так вижу. Я хоть и была в сумасшедшем доме, но зато я вижу то, чего ты не видишь.
Так или иначе, но если советская разведка послала Сюзанну с каким-то заданием, то я свой долг перед родиной выполнил.
Раньше Миша говорил, что Сюзанна немка. А когда она попала в сумасшедший дом, он признался, что она полуеврейка, и что её сестра уже много лет сидит в сумасшедшем доме.
Так, так... Сначала полусумасшедшая еврейка Кристина. А теперь сумасшедшая полуеврейка Сюзанна. И все они почему-то скрывают, что они еврейки.
Подведем итог. История со Славиком была в феврале. Следом за этим три истории: с рыболовами, с незнакомкой и с Сюзанной. Потом еще присылали моего бывшего шофера с попыткой шантажа и так далее. Наступление шло по всем фронтам.
В сентябре я уехал в Америку. И сразу же после моего отъезда громкое дело - мюнхенская полиция арестовала с поличными группу советских агентов, засланных из Восточной Германии, которым было поручено похитить трех человек: меня, полковника Позднякова и Кронзаса.
Дело было серьезное и об этом даже писали в газетах. Это не те бомбы, которые НТС подкладывает сам себе ради саморекламы. Полиция захватила автомашину из советской зоны, оружие, специальные шприцы для усыпления.
Почему хотели похитить меня, это я, допустим, понимаю. Но почему Позднякова и Кронзаса? Тут я вспоминаю то, чего не знает никто: как они приглашали меня на рыбалку. Ночь, луна, ящик водки - и рядом советская граница. А я в качестве рыбки. Но рыбка не клюнула.
Похоже, что похищение обоих рыболовов было только маскировкой, чтобы таким путем отозвать назад двух засыпавшихся советских агентов, которые уже были у американцев в черном списке.
В Берлине, где я частенько бывал, было четыре оккупационных сектора и четыре разведки. Считалось, что только глупый агент работает на одну сторону, поумней - на две, еще умней - на три, а самый умный агент работает на все четыре стороны. Как почтальон. И все четыре разведки это знают: хоть что-то да принесет.
А мне так надоели всякие разведки, двойные агенты и доносы, что я никому и ничего не говорил - ни о деле со Славиком, ни о подозрительном приглашении на рыбалку.
Но теперь все упиралось в моего комиссара Алёшу. Когда Славик с перепоя перепутал меня с Алёшей, я пожалел его и сделал вид, что этого как бы не было. Но Славик из предосторожности, видимо, сказал об этом Алёше. Ведь они опытные профессиональные разведчики. И Алёша почуял опасность! Ведь если я доложу начальству, что он педераст, то его выгонят из ЦРУ. Тогда Алёша сказал об этом еще кому-то.
И сразу же за мной стала охотиться советская разведка. Похоже, что советской разведке было важно убрать меня -чтобы выручить моего комиссара Алёшу, за которым тянется длинный хвост погибших НТСовских парашютистов.
Итак, похоже, что мой комиссар Алёша Мильруд работает на две стороны. Похоже, что Алёша не только педераст, но и двойной агент.
Я бросил работу в разведке, вышел из игры. А теперь такое дело... Что делать?
Белка пожила у меня в комнате несколько дней, но упорно не хотела становиться кошкой. Шипит на меня да еще и зубы скалит. И пришлось выпустить ее в окошко.
Моя политическая карьера началась случайно. Ведь почти все в жизни - это сочетание наших собственных поступков и случайностей. Нужно только ловить случай за хвост.
Отрывки из моей книги 'Берлинский Кремль' печатались в 'Посеве' и поэтому меня пригласили на съезд НТС во Франкфурте. И бегает там этакая дамочка, похожая на арабскую лошадку. Она не то гость, не то наблюдатель от оккупационных властей. Потом арабская лошадка подскакивает ко мне:
- Я Ирина Финкенауэр. Я читала ваши отрывки в 'Посеве'. Хотите, я переведу вашу книгу на немецкий?
- Но у меня нет ни издателя, ни денег, ни гарантий.
- Ничего, ничего. Присылайте манускрипт. Вот мой адрес, - и арабская лошадка ускакала.
'Какая-нибудь псишка, - подумал я, - или переводить не умеет, или бросит на пятой странице'.
Потом с молниеносной быстротой получаю от Ирины толстый пакет - первые сто страниц перевода. Читаю и удивляюсь - да ведь перевод лучше оригинала! Так быстро - и так хорошо! Она и работает, как арабская лошадка.
Оказывается, она главная переводчица 'Ост-проблеме' -главного немецко-американского журнала по восточным делам. Приложена записка летящим почерком 'Работаю по ночам, при луне...'
Плохо с этим переводом было только одно: пока Ирина переводила, она влюбилась в героя книги. И чтобы она не бросила перевод посредине, мне нужно было... Но зато перевод получился лучше оригинала.
Потом мне повезло с издателем. Однажды я делал доклад для студентов Кельнского университета. По линии Общества русско-немецкой дружбы.
Зачем, думаю, я буду выдумывать им что-то новое, когда все самое существенное сказано в моей книге? И перевод Ирины Финкенауэр гораздо лучше, чем мой собственный немецкий язык. Поэтому я взял и полтора часа просто читал отрывки из моей книги.
В передних рядах сидят отцы города и какие-то дяди из немецкого правительства. После доклада один из них подходит ко мне и говорит, что он из Министерства по общегерманским вопросам, которое теперь заменяет у них министерство пропаганды:
- Вот вам адрес издательства. Поезжайте туда завтра. Я позвоню им утром - и заказываю у них 10 000 ваших книг, - дядя смеется. - Они возьмут не глядя.
Так оно и получилось. Надо сказать, что мне дико повезло. Тогда 'Посев' не просунул ни одной из своих книг в иностранные издательства. А у меня немецкое издание вышло раньше, чем русское издание книги - в том же 'Посеве'.
