вспомнила, что вчера он не пошел с ней в ресторан – отказался, даже не назвав причину! Вспомнила и поджала губы. Нет, она все же совершила ошибку тогда, после измены с Голодовым, – не надо было настаивать на свободных отношениях, не надо было говорить, что им нужно пожить для себя, не надо было так часто это подчеркивать, позволяя другим мужчинам крутиться поблизости, и благосклонно принимать от них подарки.
Ольга попыталась вспомнить слова, которые Федор говорил ей в ответ, и не смогла – тогда это интересовало ее мало, да и, кажется, новые условия он принял слишком легко. Неужели не ревновал?..
Она нервным движением положила на тарелку помидоринку и мысленно воскликнула: «Хватит, хватит постоянно думать об этом, лучше быть беззаботной, веселой и соблазнительной и жить сегодняшним днем!» Приняв это решение, Ольга облегченно вздохнула, улыбнулась и, услышав, как Федор прощается со своим нудным собеседником, резко развернулась...
Эту девушку она узнала бы из миллиона других.
– Добрый вечер, – Катя остановилась около стола, подхватила тарелочку и, якобы не замечая изумленных лиц Архипова и Ольги, принялась активно набирать закуски. Накладывая побольше – от души, она виновато наклонила голову набок, улыбнулась и сказала: – Не только для себя, я пришла не одна.
Ольга презрительно фыркнула и посмотрела на Федора. По его реакции она надеялась определить, имеет ли он отношение к появлению здесь наследницы графа или нет.
Нет, к этому факту он никакого отношения не имел. Правая бровь Федора была удивленно приподнята вверх, а на лице читалась растерянность, которая исчезла без следа уже через несколько секунд. Ольге показалось, будто он что-то вспомнил и пришел к выводу, что в происходящем нет ничего странного.
– Добрый вечер, – ответил Федор и приветственно кивнул. – Какими судьбами?
О, он знал, почему она здесь. Знал. Третье испытание, назначенное Карлом Августом, не дает покоя и толкает на смелые поступки... Ну что ж, здравствуйте, Екатерина Александровна... Будете устранять Ольгу? Прекрасно. И потом намереваетесь бросить меня и отправиться своей дорогой? Замечательно...
– На выставку пришла, – улыбнулась в ответ Катя. – Я вообще очень люблю и театр, и фотоискусство.
Федор усмехнулся и встретился с ней взглядом... И все же ему было неловко, и шершавое чувство вины дернулось в области сердца. Он пришел с Ольгой... с Ольгой. Кстати, а с кем явилась на выставку Катя?
– Пойдем, дорогой, – спокойно произнесла Ольга, – мы здесь уже двадцать минут, а толком ничего не посмотрели.
Она взяла Федора под локоть и хищно улыбнулась – ну что, Катя, кто был прав, с кем он сейчас?
Но если внешний вид Ольги и демонстрировал полнейшую уверенность в себе, то в душе родилось смятение и возникли многочисленные вопросы. Что делает здесь эта ненормальная? Она притащилась сюда из-за Федора? Какая же она противная! Как... как от нее избавиться?!
Ольга еле сдержалась от резких слов и ехидства – нельзя, нельзя показывать, как ее задела эта встреча. Спокойствие и презрительное равнодушие – вот чем надо убивать соперницу!
– Да уж, идите, – кивнула Катя и отправила в рот маленький брусочек сельдерея (на вкус оказалась сущая гадость, но пришлось жевать и не кривиться), – погуляйте по залам, а я сейчас поем и присоединюсь к вам.
– Не думаю, что это хорошая идея, – все же не удержалась от сарказма Ольга.
– А мне кажется – даже очень хорошая, – беспардонно выкладывая сельдерей из своей тарелки обратно на общее блюдо, возразила Катя. – Обсудим фотографии, мы же на выставку именно для этого пришли, не так ли?
– Обязательно обсудим, – сдерживая улыбку, ответил Федор.
Его размеренная, продуманная до мелочей, можно сказать схематичная жизнь уже давно покрылась мелкими трещинками непредсказуемости, и легкого дуновения ветерка было вполне достаточно, чтобы кусочки скорлупы полетели во все стороны.
А Катя не была легким ветерком, она была – ураганом.
Глава 30
Как только Федор и Ольга вышли из зала, Катя, держа перегруженную тарелку двумя руками, отправилась к Амалии Петровне. Оставлять ее надолго было боязно, да и пришло время перекусить.
Бывшая актриса по-прежнему занимала место под собственными фотографиями, излучая восторг и абсолютное счастье. Флюиды величия летели во все стороны отточенными стрелами, глаза сияли, на щеках появился румянец, а сама она, казалось, увеличилась в размерах.
– Как дела? – спросила Катя, протягивая тарелку.
– Шесть автографов и одно предложение от художника, – отчиталась Амалия Петровна, гордо выпячивая грудь.
– Надеюсь, предложение было приличным?
– Он хочет меня нарисовать.
– На портрет соглашайтесь, – посоветовала Катя, – а все что ниже...
– ...А все, что ниже, это только для Карла Антоновича, – быстро продолжила Амалия Петровна и уточнила: – Правильно я говорю?
Катя ответить не смогла, потому что поперхнулась сыром.
Через десять минут, опустошив тарелку, Амалия Петровна все же согласилась покинуть свой пост. Утешившись тем, что известных и талантливых людей, впрочем, как и всех остальных, украшает скромность, она засеменила вслед за Катей, выискивая взглядом официанта.
– Я знаю, что все считают меня сумасшедшей, – буркнула она, хмурясь, – и я действительно бываю несколько не в себе, но это случается не так уж и часто... ну раза три в месяц... или четыре...
Катя резко остановилась и обернулась.
– Амалия Петровна, вы не сумасшедшая. Посмотрите на этих людей, вы даже не представляете, какие тараканы копошатся в их головах, – она кивнула на рыжего коротконогого паренька, стоящего около окна и нервно теребящего алый платок, повязанный на шее, – посмотрите на него, это же натуральный маньяк.
– Правда? – на лице Амалии Петровны появилась заинтересованность.
– Не сомневайтесь!
Катя продолжила свой путь, но следующие услышанные слова вновь заставили ее остановиться.
– Это Вадим мне тогда сказал, что Федор Дмитриевич женоненавистник и что он своих жен немножко убивал... то есть не убивал... не помню. Мне в тот момент показалось, что это правда, а сейчас кажется – глупость. Архипов приятный мужчина, хотя почти всегда слишком серьезен и смотрит иногда странно... глаза у него острые – вот! – Амалия Петровна взметнула вверх указательный палец и тут же, смутившись, опустила руку вниз. – Я запуталась, – растерянно добавила она.
«Я тоже», – пронеслось в голове у Кати, но вслух она сказала другое:
– Не думайте сейчас ни о чем, давайте просто отдыхать.
– А мартини мне можно? – тут же оживилась Амалия Петровна.
– Чуть-чуть, – улыбнулась Катя.
Раздобыв мартини, выпив за мир во всем мире, за женскую солидарность и за «старушку Любовь», они еще раз прогулялись по залам. Теперь запечатленные на фотографиях сцены из спектаклей казались им презабавными и временами вызывали приступы смеха. Катя не отказывала себе и в шампанском – душа пела, а мысли и желания разбегались в разные стороны. Временами она искала Архипова, но в огромных залах среди прогуливающихся и галдящих гостей было не так-то просто найти нужного человека, к тому же Амалия Петровна все время отвлекала то очередным монологом, то резким толчком локтем в бок.
– О! Катя! Это же Федор Дмитриевич!
Катя обернулась и сначала посмотрела на пухлый палец Амалии Петровны, а уж затем перевела взгляд на то место, куда он указывал. Картинка качнулась и поплыла вправо.
– Вижу, – кивнула Катя, шумно вздыхая.
Напиться она собиралась часам к одиннадцати, но кажется, это произошло немного раньше... К алкоголю она относилась с прохладцей и каждый раз мучительно переносила похмелье, которое в ее жизни случилось только четырежды, но сегодня Катя решила принести свое хорошее самочувствие в жертву – так
