– Ты что, в библиотеку записалась? – удивленно спросила Альжбетка. – Это тебе там дали?
Я убила ее взглядом.
– Нет, это одна клуша потеряла на даче Селезнева!
Солька побелела.
– Но, слава богу, – продолжила я, – пропуск этот нашла не милиция, а Воронцов, хотя еще неизвестно, что хуже…
У меня уже голова шла кругом от всего этого. Казалось, что может быть проще – пошли и взяли сокровища, мирно лежавшие в чемодане ровными пачечками… Так нет же, весь мир на пятки наступает и в спину дышит!
– И что сказал твой Воронцов? – съежившись, виновато спросила Солька.
– Сказал, что расстреляет.
– Кого?
– Меня.
– А почему тебя? – поинтересовалась Альжбетка. – Пропуск-то ведь Солькин.
– Если он хочет сделать это с ней, так зачем ты вмешиваешься? – заворчала Солька на подругу.
– Ты лучше письмо прочитай, – сказала я.
Солька развернула письмо, прочитала и передала его Альжбетте.
– Что теперь делать? – спросила она.
– Ну мы же решили, что найдем этого негодяя. Ты расскажи нам, что да как, и мы подумаем все вместе, кого подозревать, – мирно сказала Альжбетка.
– Да! – заорала я, злясь. – Давайте подумаем! Подозреваемых – куча, ну да ладно, не в этом дело, найдем мы этого душегуба проклятого, и делать – что будем делать?!
– Сдадим его в милицию, – уверенно сказала Солька, у нее милиция – это просто таблетка от всех болезней.
– За что? – поинтересовалась я.
– За то, что он Селезнева убил, начальника твоего, то есть.
– А он скажет, что не убивал.
– Как это он скажет, что не убивал? – возмутилась Солька. – Мотив есть, и вообще…
– Какой мотив? – поинтересовалась я. – Три миллиона долларов? Тогда вся милиция бросится искать эти миллионы, да и вообще: мы-то по сюжету откуда о них знаем?
– Так у нас же кассета, – все еще не понимала меня Солька.
– Я-то знаю, что кассета, но ты хочешь, чтобы мы признались во всем? Как мы нашли эту самую кассету, как все спланировали, как сначала обчистили гараж, а потом и дачку, и что теперь моя мама варит картофельный суп из картошки, пропахшей насквозь долларами и нашей судимостью, – ты этого хочешь?!
– Что ты кричишь? – возмутилась Солька. – Но надо же что-то делать!
– Получается, – сказала Альжбетка, – что даже когда мы найдем этого человека, мы никак себя защитить не сможем?
– Получается, – передразнила я.
– Его можно убить, – наивно хлопая глазами, сказала Солька.
– Тебе надо было идти киллером работать, – сказала я, – а ты, дурочка, ботанику преподаешь! Да ты в жизни хоть на одного дождевого червяка наступила? Ты что такое вообще говоришь?
– А мы Альжбетку попросим, она с ним переспит – и все, его как и не бывало, нам надо будет только с телом повозиться…
Альжбетка отвесила Сольке такой подзатыльник, что та, качнувшись на стуле, рухнула на пол.
– Ты что?! – вскричала Солька, вскакивая и набрасываясь на Альжбетку.
– Молчать! – заорала я, и девчонки притихли. – У нас есть два варианта… – продолжила я.
Девчонки непонимающе уставились на меня.
– Первое – побег, второе – вернуть деньги Воронцову. Рассмотрим первый вариант. Мы располагаем бешеной суммой денег, а что нас держит здесь? Да ничего. Уедем на полгода в глушь какую- нибудь, про все случившееся забудут, этот вот тип, – я потрясла в воздухе письмом, – возможно, отстанет, а потом мы вернемся и купим себе здесь хоромы в другом районе. Просто начнем новую жизнь.
Скажу честно, я сама не верила в то, что говорила… Не то что не верила, а это просто – не мое, я так не поступаю.
Мне как-то всегда хотелось просто жить – тепло и уютно, пить чай, смотреть в окно и злиться на свою маму, мне хотелось иногда бездумно бродить по улицам, кормить уток в пруду неподалеку от дома или заниматься еще какой-нибудь ерундой… Мне хотелось просто жить. И, наверное, не будь девчонок, я бы просто отнесла эти деньги Воронцову: не из благородства души, а потому что… не стоит оно того… и потому что он бы, наверное… обрадовался… и все бы понял.
Но есть еще Солька и Альжбетка, и для них эти деньги – возможность встать на ноги, и мы столько сделали ради этой победы, что уж если отступать, то с карманами, набитыми золотыми монетами, а не медяками.
– Ты это серьезно? – спросила Альжбетта.
Я молчала.
– Мне надоел этот клуб, и вообще, я уже стара для всего этого, я за то, чтобы уехать, – продолжила Альжбетка.
– Как это нас ничего не держит? А Славка? Как же Славка? – спросила Солька.
Мне тоже хотелось сказать – а как же Воронцов?.. Ведь он тоже держит меня… держит…
– Есть еще вариант: мы возвращаем деньги фирме и живем как ни в чем не бывало, а Воронцов решит все наши проблемы, – сказала я.
– Ты что?! – Солька выхватила у меня чашку и в гневе бросила ее на пол. – Это же такие деньги! У нас такого шанса никогда в жизни больше не будет!
Я перевела взгляд на Альжбетку. Ну же, скажи, что тебе этого всего не надо, скажи, что лучше довериться Воронцову, Альжбетка, ведь ты же понимаешь… Скажи!
– Солька права: мы потом и кровью заработали эти деньги, мы делали все, что могли и не могли, это уже наше! И мы это никому отдавать не будем! Если нам никак от этого шантажиста не отвязаться, значит, уедем куда глаза глядят, а потом вернемся и будем жить по-королевски.
Это было для меня приговором.
– А как же Славка? – взмолилась Солька.
Это была моя последняя надежда.
– Его мы известим… потом, и он к нам переберется, – предложила Альжбетка, – это вопрос решаемый.
– Анька, а ты-то что молчишь? – спросила Солька.
– Да будет так, – сказала я.
Мы налили себе чаю, помолчали, Солька похрустела печеньем, а потом спросила:
– А вдруг он до нас доберется?
– Каким образом? Мы же будем грамотно заметать следы, – сказала я.
– Через твою маму.
Вот уж за кого я не беспокоилась, так это за свою маму.
Я набрала ее номер, протянула трубку Сольке и сказала:
– Спроси меня.
Моя мама ответила на звонок, и Солька сразу среагировала:
– Здравствуйте, а Аню можно?
– Какую Аню, здесь нет никакой Ани, вы по какому номеру звоните, Аню им подавай, ошибутся и не извинятся, вы, девушка, кто, вы по какому вопросу, я вот сейчас на телефонную станцию позвоню, и ваш номер вычислят, и тогда я вам такую Аню покажу…
Было плохо слышно, но, так как мы притихли, ни одно слово не пролетело мимо нас. Солька положила трубку.
