Словно мысли мои читает!
Я пожала плечами. Максим проводил меня до комнаты и, уходя, сказал:
– Буду тебе очень признателен, если в ближайшее время ты познакомишь меня со своими друзьями и семьей.
Уверена, мне будет о чем поговорить с Солькой, когда она придет.
Глава 19
О том, как учительница ботаники Солька сталкивается с миром анатомии...
«Что надеть? Неужели пришел тот день, когда надо постирать свои вещи? Не верю! Такой день наступить просто не может. Подожду еще немного, может, чистые вещи начнут размножаться, все же они лежат так близко друг к другу в темном шкафу... Серая водолазка и брюки для шейпинга, как у меня могли оказаться такие брюки? Альжбеткины? Возможно... А когда я вообще последний раз занималась спортом? Не в этой жизни», – вот такие мысли скакали у меня в голове ранним утром.
Покрутившись около зеркала, я пришла к выводу, что и в дальнейшем не стоит утруждать себя ритмичными телодвижениями, вроде и так неплохо. Лишний килограмм уже нарос, но неделя умеренного питания спасет положение.
– Поступило предложение отказаться от еды после четырех часов. Голосуем, – бодро сказала я, отходя от шкафа. – Единогласно. А переголосовать нельзя? Нет. Жаль.
Как назло, запахло блинчиками...
В гостиной за столом сидел Евгений Романович: пухлые губы блестели от сливочного масла, правый глаз тоже припух (кулак Воронцова сделал свое дело). На тарелке перед ним лежали тоненькие блинчики, скрученные трубочкой и щедро политые сметаной.
Я тяжело вздохнула.
– А что это вы так рано и так много едите? – поинтересовалась я.
– Не твое дело.
Настроение у Евгения Романовича явно было неважнецким, он даже не обратил свой сальный взор на мои достопримечательности, обтянутые спортивными брючками.
Глаза красные, перегар. Диагноз один – похмелье.
– Пьете вы много в последнее время.
– Не твое дело.
На аппетит Евгения Романовича похмелье не повлияло: набрав в легкие побольше воздуха, он принялся лопать блины, и делал это так жадно и звучно, что мне стало дурно. Жаль, поблизости не проживают настоящие гоблины, они обязательно бы приняли его в свою семью.
– Вам-то что кручиниться, не понимаю, – покачала я головой и направилась в кухню.
– Надоело здесь торчать, – буркнул мне вслед любимец тети Гали.
«Если колье украл все же Евгений Романович, то где он его прячет? Обыском, что ли заняться, ведь пока не уладятся дела с «Живой слезой», мне спокойно не подобраться к нашим бриллиантам, если, конечно, Осиков не обманул и они существуют. Хотя, с другой стороны, если бы его целью было колье, то, украв его, он бы бежал, не особо оглядываясь назад... Но он-то не бежит... Значит, надежда разбогатеть все еще есть... Хотя, кто знает, что у Осикова на уме? Он мог украсть колье от жадности. Потом припрятал его где-нибудь в лесу и сейчас спокойно ждет, когда я найду еще и бриллианты...» – мысли наскакивали друг на друга, не давая возможности расслабиться. Никогда не думала, что на свете так много бриллиантов, куда не сунься, кругом они!
К обеду я получила послание от Сольки – мобильник призывно пиликнул, извещая, что она направляется ко мне. Я включила чайник и пошла к воротам ее встречать.
Ефросинья Андреевна Потапчукова, в народе известная как Солька обыкновенная, увидев меня, засветилась от счастья.
– Как ты тут поживаешь? – спросила она, теребя целлофановый пакет.
– Нормально, а это что?
Солька протянула мне пакет и, делая нездоровые гримасы, сказала:
– Твоя мама просила передать, только не убивай меня.
Я заглянула внутрь – на дне лежал пучок коротких веток, усеянных коричневыми катышками.
– И как я должна это понимать? – разглядывая дохлые сморщенные ягоды, спросила я.
– Она в лесу насобирала, говорит, в сухофруктах много магния, и тебе это будет на пользу.
– Мне вот интересно, о чем она думает, – хмуро сказала я, – ведь если я от этой бузины умру, кто принесет ей в старости законный стакан воды?
На кухне никого не было; наложив Сольке блинов и налив чая, я села напротив нее.
– Ты зачем меня вызвала, случилось что?
– Ага, – кивнула я, размышляя, с чего бы начать: с теста на беременность или с того, что Максим желает познакомиться с маман и вообще с моим окружением.
– Ты в туалет хочешь... писать?
– Я блинов хочу, – машинально ответила Солька, особо не задумываясь о моем вопросе.
– Ну, ешь тогда.
Солька положила на блин немного варенья, посмотрела скептически и произнесла:
– Лучше бы с селедкой, но раз нет, то что уж...
Блин был откусан, пережеван и проглочен. Я завистливо проводила его в последний путь. Лишний килограмм на моих боках не позволял мне последовать примеру Сольки.
– Писать хочешь? – опять спросила я.
– Ты для чего меня позвала? Чтобы я у тебя тут пописала, что ли? – засмеялась Солька.
– Вообще-то, да.
Уловив мой серьезный настрой, Солька перестала жевать.
– Ты что? – осторожно спросила она, видно, просто не зная, чего от меня ожидать.
Я подошла к шкафчику и достала с полки одноразовый стаканчик, протянула Сольке и сказала:
– Надо бы тебе сюда пописать.
– Что? – еще больше изумилась учительница ботаники. – Ты совсем с ума сошла?
– Как бы это тебе объяснить... Предполагается, что ты беременна.
– Кем предполагается?
– Мной, – я, улыбаясь, развела руками.
– Это опять твоя хваленая интуиция? – с опаской спросила Солька.
– Что-то вроде того...
Реакция Сольки меня изумила: я изначально настроилась на то, что она сейчас пошлет меня куда подальше и потом придется три часа уговаривать ее выполнить все, о чем говорилось в инструкции теста. Но Солька, подскочив, схватила стаканчик и молниеносно выскочила из кухни. Только сейчас я поняла, как свято она верит в мою интуицию.
Через секунду она влетела обратно.
– Где здесь туалет?
– Дверь около моей комнаты, там еще пальма стоит...
Я уже решила пойти с ней, но не успела – она точно растворилась в воздухе.
Развернув картонный конверт, в котором лежала тоненькая бумажная полосочка, я стала внимательно изучать инструкцию – не каждый день я участвую в таких испытаниях.
Солька долго не возвращалась, и я отправилась ей на помощь.
По лестнице спускался Воронцов.
Милый.
Хороший.
Ненаглядный...
Мысли, посвященные предмету моего обожания, были прерваны несущейся мне навстречу Солькой.
