– Нет, спасибо, – мотнул головой Петр Петрович и совершенно расстроенный направился к двери. А может, Люба была за портьерой и не захотела выходить? Но разве он ее чем-нибудь обидел? Нет, никого там не было, он бы обязательно почувствовал. И что за вредная старуха!
Сев в машину, Петр Петрович поехал к Ивону Перро. Настроение стало хуже некуда, а раздражение прочертило на лбу две морщины. «И что за вредная старуха!» – повторял он на каждом светофоре.
Рада убрала корявые огарки в коробку, расставила и зажгла новые свечи и достала из кармана визитку. Петр Петрович Шурыгин. «Важная, видать, птица, а только судьба твоя сейчас у меня на ладони». Или нет?
Нет. У судьбы свои дороги, мостики, повороты, перекрестки…
Рада улыбнулась и порвала визитку на мелкие кусочки, которые тут же сунула обратно в карман. Затем обернулась и внимательно осмотрела комнату, цепляясь взглядом за каждую мелочь. Ну же судьба, где ты?! Докажи, что выбрала именно его!
Глаза вспыхнули и потемнели: из-под тяжелой, доходящей до пола скатерти торчал белый уголок бумажки. Рада улыбнулась еще раз, подошла, наклонилась и подняла гладкую карточку.
– Пригласительный билет на третий тур конкурса поваров. И чем только люди занимаются? – проворчала она и посмотрела на дверь. – Твоя взяла, – сказала она, обращаясь к ушедшему гостю, и повернула голову к шару. Тот переливался бордово-красными тонами, красиво переливался. – Вот зараза, – отругала его Рада, – выброшу тебя на помойку, честное слово, выброшу! Когда нужно – не работает! А когда никого нет, так пожалуйста! Выброшу, – пообещала она и смахнула вдруг набежавшие слезы.
Судьба, судьба, судьба.
Глава 22
«Трындец», – подумала Полина, когда Оля закончила свой рассказ.
Кофе остыл, шапочка-пенка опала, сахарные палочки, сложенные на блюдце, укоризненно поблескивали белоснежной глазурью. Какой уж тут аппетит…
– Что мы можем сделать? – задалась вопросом Полина. – Во-первых, можно сослать Машку Сереброву на какой-нибудь остров в океане, и если окажется, что там водятся людоеды, то проблема будет решена в рекордно короткие сроки. Во-вторых, мы можем похитить Никиту, напоить его, подкупить работника загса и… – Полина замолчала: к шуткам Оля была явно не расположена. Она сидела напротив, опустив плечи и нервно покусывая нижнюю губу. Щеки ее болезненно пылали. Пожалуй, выговорившись, она еще больше прочувствовала непреодолимую тягу к Никите Замятину. О-хо-хо! Полина тяжело вздохнула. Сестру она вытащила на обед в кафе, чтобы узнать подробности и поддержать, но не так-то легко помогать, когда любовь безответна, не так-то легко… – Знаешь, что я думаю? Нельзя сдаваться! К черту Машек, к черту стыд и страх! Это твоя жизнь, и нельзя сидеть на месте. И потом, – Полина все же сделала глоток холодного кофе, – мы ничего не знаем о чувствах Никиты. И ты – лучшая! Ему повезло, что он тебя встретил. И наш долг – открыть ему глаза! Ага. Люди должны помогать друг другу. И мы ему поможем. – Она улыбнулась и подперла щеку кулаком. – Ты готова бороться или нет?
– Нет, – честно ответила Оля.
– Это никуда не годится. – Полина откинулась на спинку стула и категорично покачала головой. Затем поймала взглядом официанта, подняла руку и громко крикнула: – Два бокала мартини, пожалуйста!
– Зачем?
– О! Да ты оживилась! А затем.
Оля согласно кивнула, пожалуй, она и сама хотела бы выпить.
– Если Никита вернулся ради Маши… – начала она, но Полина ее тут же перебила.
– Ну и что? Десять лет прошло. Да он сам себя обманывает! Это как в детстве мечтать о шоколадном зайце, а купить его в пятьдесят лет. Понимаешь?
– Не очень.
– Я и сама не понимаю, – засмеялась Полина, решив не вдаваться в подробности. Но потом все же не утерпела: – Она ему дорога, она часть его прошлого, но по сути уже ему не нужна.
– Первая любовь. Часто именно она и бывает настоящей.
– Байки из склепа, – усмехнулась в ответ Полина. – И это не тот случай. Я с Серебровой в свое время часто пересекалась на вечеринках. Никита действительно от нее млел, а она…
– Что? – Оля оторвала взгляд от чашки.
– А она из тех особ, которые любят только себя, и время таких не лечит. Еще у нее был какой-то странный пунктик, я замечала: чем резче с ней мужчина обращался, тем чаще она посматривала в его сторону. Маньячка, честное слово! Да нечего о ней думать! Она шоколадный заяц. Ага. А настоящими чувствами в этой истории и не пахнет. Представь, Никита накручивал себя долгие годы, вспоминал и вспоминал, встречался с другими женщинами, сравнивал… Лондон ему не нравился, подсознательно он искал повод, чтобы вернуться. И вот он его нашел. Машкин развод – чем не повод! А сейчас что? А сейчас опять кругом все чужое: Москва здорово изменилась, а Сереброва для него – опять же часть прошлого, близкий человек. Элементарная психология!
– И что делать? – В голосе Оли проскользнула надежда и долгожданная для Полины готовность к действиям.
– Как что делать? – улыбнулась она. – Не отдавать! Отбиваться, отстреливаться, но не отдавать! – Полина подождала, пока официант переставит с подноса на столик бокалы, подхватила один и с удовольствием сделала пару глотков. – Сначала выпей, а потом ответь: будешь меня слушаться или нет?
– Мне кажется, я не смогу без него, – ответила Оля и придвинула к себе бокал. – Мне безумно, безумно хочется о нем заботиться и…
– Только не говори про секс, а то я начну смущаться, – хихикнула Полина.
– Мне хочется слушать Никиту, хочется гулять с ним по улицам, каждую минуту я должна быть уверена, что с ним все в порядке. Вот где он сейчас? – Оля вопросительно посмотрела на сестру.
– Честно говоря, не знаю, – стараясь не улыбаться, ответила Полина. Какие же влюбленные дураки! Просто загляденье! Хотя она и сама такая же. – Ты встречаешься с ним вечером?
– Я решила не ходить на конкурс поваров, хотя папа и просил. Костя не придет, и я не представляю, как теперь себя вести… Все слишком запуталось! – Оля тоже сделала несколько глотков мартини.
– Варианты такие. Либо ты ничего не говоришь Никите про Белкина, и он продолжает добросовестно кружить вокруг тебя, либо ты говоришь ему правду и начинаешь все с начала. Ну?
– Я врать не стану.
– Жаль, пару дней можно было бы продержаться на старой легенде, – протянула Полина и тут же важно добавила: – Но твой выбор, конечно, достоин уважения. Э-э-э, я тоже против вранья. У вас и так получится. – Она улыбнулась и подмигнула Оле. – Не волнуйся, сначала будет трудно, а потом втянешься. И обязательно поезжай сегодня на конкурс поваров. Волосы – в хвост, обычный костюмчик, ну, собственно, ты уже готова, ничего менять не нужно. Ага. Скажешь Никите про Белкина и…
– Я тебе не все рассказала, – перебила Оля и смутилась. – Понимаешь…
Полина нервно схватила бокал и тут же поставила его на место.
– Только не говори, что у вас был секс! – громко воскликнула она и, почувствовав, что чуть ли не все посетители кафе повернулись в их сторону, зажала рот ладонью и подалась вперед, округлив глаза.
– Не кричи, – зашипела Оля. – У тебя только одно на уме! Никакого секса не было.
– Жаль, – опустив руку, выдохнула Полина, – а я-то уж размечталась…
– Мы целовались… я не имею в виду тот короткий поцелуй в щеку… когда я его… А…
– Вы целовались в губы? По-настоящему? Как большие?
– Да, – кивнула Оля и на миг закрыла глаза.
– Так что же ты сразу не сказала! Это в корне меняет дело! Мне нужны подробности!
– Говорю же – тише!
– Ладно, ладно. Как это произошло? – В глазах Полины вспыхнул огонь. Она знала, она чувствовала, она видела… Никита неравнодушен к Оле! Неравнодушен!
– Он поцеловал меня сам. Взял и поцеловал. На открытии недели «Виномании». Я совершенно не ожидала, но ответила. Мне было очень хорошо. Такое чувство, будто я мечтала об этом всю жизнь. А потом я позвонила ему и сказала, что это случайность, ерунда… и он с этим согласился.
