Допустим, это Мария… Но тут вообще ничего не клеится – она мечтает выскочить замуж хоть за кого-нибудь более-менее состоятельного и в Самаринского вцепилась мертвой хваткой.
– Соловьев, – тихо повторила Ирочка, тоже мысленно сопоставляя и складывая мозаику последних событий.
– Спасибо вам большое за рассказ, – поблагодарила Ольга, делая знак подруге. – Нам, наверное, пора…
– Подождите, может, чайку? Вы мне еще не рассказали, как там поживает Таисия Аркадьевна, – засуетился Герхард Гудинович.
– Спасибо большое, но мы как раз обещали ей пораньше вернуться, – тактично отказалась Ирочка.
Ольга хотела спросить еще что-нибудь относительно Соловьева, но в голове образовалась каша, и сформулировать нужный вопрос она не смогла.
Дорога к машине, оставленной около шоссе, неподалеку от облагороженной деревеньки Голяева, показалась бесконечной.
– Сейчас едем к Таисии Аркадьевне, – строго сказала Ирочка, подозревая, что Ольга уже позабыла о званом обеде и решила немедленно навестить семейство Соловьевых. Для таких порывов ей, как показывала практика, достаточно порции энтузиазма и обыкновенной палки – бросится на амбразуру, и поминай, как звали. – Нас там ждут, – добавила она, пытаясь вернуть Ольгу с небес на землю.
Ольга не знала, куда ей хочется ехать, лучше бы в несколько мест одновременно: к соседке, к Егору Васильевичу, к Уварову и Ларионову… к следователю Васечкину… к Соловьевым. Собственно, тайна пока оставалась тайной, подозреваемые сократились до двух человек, и один из них – убийца. Но сколько же еще непонятного…
– Пока поедем в Москву, – пробубнила Ольга, – а там посмотрим.
– Нет, никуда мы смотреть не будем, – твердо возразила Ирочка. – Нас ждут! Я хочу, чтобы знакомство дедушки и Андрея прошло нормально, а завтра с утра решим, как лучше распорядиться полученной информацией.
Ольга завела мотор. «Фольксваген» издал несколько протяжных звуков «хе-хе-хе» и заглох.
– Зараза! – выругалась Ольга и попробовала еще раз – бесполезно. Выскочив из машины, она нырнула под капот и крикнула Ирочке: – Темно уже, ничего не вижу, тащи фонарик из «бардачка»!
Размышляя над тем, а что вообще Ольга там хочет увидеть и как там Андрей, Ирочка полезла в «бардачок».
Фонарь осветил железные внутренности «Фольксвагена». Этот пейзаж полоснул по Олиной душе отточенным ножом пессимизма – барахло какое-то… И что с ним делать?
– Принеси мою сумочку, – попросила она. – У меня там много чего есть, разберемся.
Ирочка опять поспешила выполнить поручение, гадая теперь о том, как помада, духи, носовой платок, кошелек и зеркальце могут реанимировать машину.
– Вот, – протянула она сумочку, не переставая думать о дедушке и Андрее. Пусть Ольга покрутит какой-нибудь винтик, и все заработает!
Ольга принялась извлекать из сумки свои «ценности».
– Держи, и это держи, – приговаривала она, протягивая Ирочке косметичку, визитницу и пачку леденцов. – И это держи, очень крепко держи, – сказала она, извлекая золотой брелок с буквой Я. Наконец, дойдя до дна сумки, она вытащила на свет маникюрные ножницы и, подняв их вверх, гордо сообщила: – Вот они!
– И ты этим будешь чинить машину? – тяжело вздохнула Ирочка.
– Да, но ты не волнуйся, у меня под сиденьем есть еще гаечный ключ, просто он тяжелый, и я надеюсь обойтись без него.
Ольга еще раз посветила фонарем, наклонила голову набок и нахмурилась. С трудом вспоминая последние занятия в автошколе, на которых пара лекций посвящалась устройству машины, она для начала подергала проводочки.
– Зря стараетесь, – раздался знакомый голос. – Она не заведется.
Ирочка вздрогнула, и из рук выскользнул золотой брелок. Подмигнув блестящим боком, он покатился вниз по трубкам и железкам и скрылся в обширном брюхе автомобиля. «Ольга меня убьет», – мелькнуло в голове Ирочки, и она обернулась.
Ольга вряд ли была способна сейчас на ссору из-за брелка, потому что Степан Матвеевич Соловьев ее абсолютно обезоружил – в его руке поблескивал пистолет, наполовину скрытый длинным рукавом плаща. Уже стемнело, и редкие фонари освещали дорогу, но не увидеть дуло пистолета было невозможно. Оно угрожало и лишало способности шевелиться.
– Так это вы испортили мою машину, – осторожно начала разговор Ольга. – Теперь понятно, почему я не смогла ее починить – поломка не естественная, а искусственная.
Соловьев усмехнулся и спросил:
– Где брелок?
Говорить, что они ничего не знают о брелке, – глупо. Триста метров до деревни, в которой живет ювелирных дел мастер, сотворивший эту вещицу, и человек, угрожающий сейчас им оружием, знает об этом. Не грибы же они приехали собирать под вечер в Подмосковье. Значит, надо, как всегда, врать…
– В надежном месте, – ответила Ольга, не подозревая, что это правда.
– Ты, – Соловьев кивнул на Ирочку, – закрой капот и вытрясай на него все свои и ее вещи. И учти, выкинешь какой-нибудь фортель – пристрелю, сначала твою подружку, а потом и тебя. Карманы вывернуть не забудьте.
Он подошел совсем близко. Ольга с сожалением отметила, что дорога пустынна, хотя вряд ли водители проезжающих мимо машин заподозрили бы неладное и бросились выручать девушек. Стоят люди, общаются, зачем же им мешать. Пистолет, к сожалению, не видно.
Ирочка, коротко ответив: «Хорошо», приступила к выполнению приказа Соловьева. Через полминуты капот был завален всем, что находилось в ее и Олиной сумочке.
– Где брелок, я спрашиваю, – начал злиться Соловьев, не обнаружив улику. Беглый осмотр салона тоже ничего не дал. – Где брелок? Я же знаю – он у тебя. Слишком поздно тогда понял, что его потерял, полчаса уж точно прошло… Вернулся, а там ты, дура, на четвереньках ползаешь. Побоялся с тобой возиться. Секретарша – курица крикливая, с минуты на минуту вернуться могла. Лучше бы я не портил ее машину, а угнал куда подальше, чтобы ей уж точно не до работы было… Хотел потом тебя пристрелить, да ты везучая… не получилось. Квартиру сменила – умница, голова работает, но только я за тобой проследил в тот вечер, когда вы явились ко мне в гости. Сел в машину и поехал за вами, а уж потом приглядывал, подыскивал удачный момент… И вот дождался.
– А зачем вы убили Илью Петровича, что он вам сделал? – не сдержала любопытства Ольга.
– Он ничего, – скривился Соловьев. – Просто не в той семье родился.
– Чего? – не поняла Ирочка.
– Папаша его – та еще гниль, был любовником моей жены… Я ей, кошке, как раз подарочек нес, а она с этим уродом развлекалась. Вы бы видели, как он бежал в одних трусах, прихватив брюки… Трус, даже не остался ее защитить.
– Он, значит, убежал, а вы свою жену убили? – спросила Ольга. Она старательно тянула время, надеясь на чудо. Вдруг проедет какая-нибудь машина, вдруг им помогут. В голове еще крутилась мысль – а где брелок, она же отдала его Ирочке и велела держать крепко… В любом случае улика не найдена, так что можно и дальше врать безбоязненно.
– Во-первых, я не такой дурак, чтобы убивать ее сразу, – Соловьев хохотнул, видимо, вспоминая свою «сладкую» месть. – Придушил ее через неделю, когда и алиби себе обстряпал, и свидетелей никаких не предполагалось. А во-вторых, от меня еще никто не убегал, и ее любовник тоже недолго потом землю топтал…
– Значит, Самаринский вообще ни в чем не виноват, – тяжело вздохнула Ирочка. – Ну зачем же вы его…
– Я, когда его со своей дочкой случайно свел, вообще не знал, кто он, это уж потом правда всплыла… А Маша уперлась – хочу за него замуж, и все тут. Не мог же я единственную дочь за сына
