Дом на Ястребином мысу

Глава 3

Когда она проснулась, утреннее солнце освещало комнату ярким желтым светом, и она бросилась к окну, стараясь разглядеть, нет ли там чернеющего корпуса корабля или эскадры кораблей, исследующих прибрежные воды. Но там было только море — сверкающая и искрящаяся голубизна. На том месте, где она видела то жутковатое зарево, она увидела смутные очертания острова. Но огонь (если это был огонь) горел не на острове. Он определенно двигался по воде, и теперь, в свете яркого чистого утра, она задумалась о том, не приснилось ли ей все это. Был прекрасный ясный день, и Джейн торопливо надела темно-синие джинсы и кремовую блузу. Она пойдет на край моря, заберется на плоскую скалу и позволит своим мыслям блуждать в голове и разберется в них, обдумывая одну за другой. Выйдя в коридор, она услышала Аманту на кухне, и пошла на запах жареного бекона и кофе.

Экономка, в черном платье и сером переднике, поставила перед ней тарелку с беконом, а рядом положила письмо. Джейн коротко засмеялась, когда увидела почерк. Тед выполнял свое обещание писать каждый день. Она положила письмо в карман брюк, чтобы прочитать его на берегу. Аманта, с ведром и шваброй в руках, уже выходила из кухни, когда Джейн окликнула ее.

— Я видела нечто странное этой ночью, — сказала она. — Мерцающий красноватый огонь двигался по воде. Вы видели его? Не знаете, что бы это могло быть?

— Да, я тоже видела, — произнесла женщина, и лицо ее при этом оставалось бесстрастным.

— Так, значит, мне это не приснилось, — сказала Джейн. — А я гадала — приснилось или нет?

— Вам это не приснилось, — сказала женщина и, повернувшись, поспешно вышла из комнаты.

Джейн хотела остановить ее, но не стала этого делать. Аманта Колбурн была странной особой, заключила она. Выпив кофе, она вышла из дому и почувствовала, что освободилась от душного и гнетущего ощущения, которым, казалось, постоянно окутывал ее старый дом.

Она спустилась со скал, которые показались ей более крутыми, чем в тот день, когда она карабкалась по ним вверх. Достигнув подножия плоскогорья, где море лениво плескалось о скалы, и прилив стоял высоко, она увидела длинный плоский камень, в десятке ярдов от себя. Перебираясь через мокрые обломки скалы у края воды, она добралась до камня и уселась на него. Отсюда она могла видеть весь берег, вплоть до взморья и до обдуваемых ветром деревьев, склонившихся в вечном желании защитить себя. К северу она могла видеть край плоскогорья и мыс большой и глубокой бухты, ее бухты, а перед ней — бесконечность раскинувшегося Атлантического океана. Низкие очертания острова, замеченного ею из окна, серо-голубые на солнце, были теперь хорошо видны. Старый дом, оставшийся позади, не был теперь виден, и в поле ее зрения были только большие валуны, высившиеся наверху. Она достала из кармана письмо и с нетерпением принялась его читать.

«Дорогая моя девочка Дженни!

Вот еще одно письмо из внешнего мира от любящего удовольствия обывателя. Думал о тебе, когда пошел в «Фенви» на концерт Моцарта вчера вечером. Ты всегда была так забавна, когда ходила на Моцарта, особенно на Дона Джованни, но, впрочем, всегда забавно смотреть на кого-нибудь, кто с таким старанием радует себя.

Даже не спрашивай, с кем я был. У нее вежливое и рафинированное восприятие Моцарта, а ты знаешь, что я думаю о вежливом и рафинированном восприятии. Это все равно, что заниматься любовью в перчатках. Но к черту все это, пойдем дальше. Однако замечу, что все они не могут быть похожи на тебя.

А ты лучше размышляй, Дженни. Именно поэтому ты уехала туда. Как идут дела в департаменте по самопознанию? Между прочим, Тед только что закончил работать над шестистраничным рекламным приложением, наполненным длинными прилизанными автомобилями с милыми маленькими колесиками и длинными прилизанными девушками с милыми маленькими бюстиками. О, как бы мне хотелось, чтобы ты снова была здесь. Береги себя.

С любовью,

Тед»

Она положила письмо в карман, и на лице ее заиграла мягкая улыбка. Тед говорил о больных вопросах лишь в ему присущей завуалированной форме, чтобы только напомнить ей о них, и она была благодарна ему за это. Если бы в нем была бы хоть часть внутренней силы Ферриса Дункана, Тед был бы замечательной личностью, размышляла она. Мысли все еще крутились в ее голове, когда она услышала внезапный резкий звук, похожий па небольшой удар грома. В испуге она взглянула наверх, и тогда за резким звуком последовали низкие раскаты, и она почувствовала, как содрогаются скалы. Джейн обернулась и увидела, что глыбы, нависшие над обрывом, начинают валиться вниз. Через несколько секунд начался страшный камнепад. Огромные камни при падении набирали бешеную скорость, громоздясь друг на друга и устремляясь прямо к ней. Она вскочила на ноги, поскользнулась и упала на колено, но снова заставила себя подняться. Уже не было времени бежать, да и некуда было бежать, потому что валуны летели со всех сторон. Любой из них мог убить ее, и она увидела, как один из них, упавший прямо рядом с ней, отскочил от камня со страшной силой. Джейн повернулась и оросилась в море, в то время как другой камень врезался в воду совсем недалеко от нее.

Волна, спешащая врезаться в скалы, подхватила ее и отбросила назад в крутящийся и вздымающийся водоворот из валунов, рушащихся в море. Она почувствовала, как ее приподнял столб воды, затем ее подбросило в воздух, и снова она упала в море. Раскинув руки, она отчаянно пытать плыть вперед, прочь от рушащихся вокруг нее камней. Огромная водяная воронка стала затягивать ее и уводить в сторону, и она почувствовала, как вспышку, удар валуна, упавшего в воду совсем рядом с ней. Боль пронзила ее тело, и мир завертелся волчком. Другой камень слегка задел ее плечо, и его жалящий удар заставил ее перевернуться в воде. Она почувствовала, как ее окружает тьма, и постаралась вернуться в исходное положение. «Плыви», — командовала она себе, но ничего не помогало, и она почувствовала навалившуюся на нее ужасную слабость. У нее ныло плечо и болела голова, и боль была единственным, что удерживало ее от потери сознания, но Джейн начала ослабевать и почувствовала, как глаза ее стали закрываться против воли. Она ушла под воду, но снова вынырнула, потому что море само подняло ее. Сознание едва теплилось в ней, но вдруг что-то поддержало ее, и тут же она оказалась наверху. Она почувствовала, как в ее лицо дует ветер, и потрясла головой, чтобы избавиться от него. Пелена на секунду сошла с ее глаз, она смутно увидела корму лодки и силуэт человека, втаскивающего ее на борт. Затем она потеряла сознание.

Тепло было первым ощущением, когда она очнулась, тепло другого человеческого тела, прижимающего ее к себе. Открыв глаза, она увидела, что голова ее лежит на чьей-то груди, и, когда она подняла взгляд, стали видны очертания лица и мощные плечи. Перед ней медленно возник Феррис Дункан, его суровое лицо и полные беспокойства глаза. Тихий рокот мотора говорил о том, что она находится в большой лодке, и ей удалось улыбнуться благодарной улыбкой. Она не шевелилась, не желая оставлять успокаивающие объятия его рук.

— Вы спасли мне жизнь, — прошептала она.

— Нет, вы спасли ее сами, когда нырнули в воду, — ответил Феррис. — Я подходил к берегу, когда услышал грохот и увидел, что вы бросились в воду.

— Я уже тонула, когда вы подоспели, — сказала Джейн. — Вы спасли меня. Я буду перед вами в вечном долгу.

Он высвободил руку, чтобы взяться за руль и поправить курс, и ей было жаль расставаться с безопасным убежищем его рук. Проследив за его взглядом, она посмотрела на скалы, на которых едва был виден след от упавших камней.

— Что это было, Феррис? — спросила Джейн, садясь прямее и радуясь теплу солнца, которое ощущала сквозь мокрую одежду.

— Я не знаю, — сказал мужчина. — Я никогда не видел ничего подобного. Подземные толчки, может быть, под океанским дном. Вероятно, пошла ударная волна, угодившая прямо в это место.