вместителен вездеход. Пока водитель ругался сквозь зубы на бойцов: «Не ронять!.. аккуратнее, млин!.. не разбей, смотри… укладываем тихонечко, не кантуем, поди, не картошка…», я посматривал по сторонам. На счастье, утро выдалось очень спокойное — не то что «ботаников», которые могли бы заинтересоваться странными погрузками возле закрытого для прочих посетителей Бара, а даже сталкеров и просто обычно многочисленного «планктона» НИИ в научном городке видно не было. Надо же, как оно вышло: вместо меня Сёма на воинов прикрикивает, опасаясь, наверное, что «раньше времени долбанёт», и факт — грузят аккуратно, бережно, ничего не сломали, не побили. Пару раз выскакивал Хорь, довольный, словно кот, дорвавшийся до миски со сметаной. Немного нервничает, но руки потирает, глазёнки блестят, радуется. Погоди пока, ещё может всё псу под хвост полететь, если на воротах пропускника въедливый лейтенант попадётся. Надеюсь, особо смотреть не будут — транспорт научный, документы в порядке. А на объяснение такой странной загрузки вездехода бумажки имеются, собрал Хорь в одну папку и копии актов о списании, и распоряжения об уничтожении. Эх… только бы поверили. Это не простоватый Сёма, что легко на ящик с «киселём» повёлся, там народ подозрительный встречается.
— Кажись, всё. — Хорь снова выскочил из Бара, быстро заглянул в машину. — Нормально. Ну, теперь пора…
— Пора, — кивнул я. — Народ, садимся. Фу, пронеси, нелёгкая…
Электродвигатели мягко заурчали, без труда стронув гружёную машину, и вездеход покатил к пропускнику. Полдела сделано.
— Здорова, Сёма! — Из кабинки возле ворот пропускника выглянул старший лейтенант Прокопенко, или Нюхель, как его прозвали сталкеры. Я выругался про себя — не вредный был этот товарищ, но жутко дотошный и подозрительный. Что, куда, зачем… документы не просто бегло просматривал, а, хищно щурясь, надолго подносил к самому носу, за что, кстати, и имя получил. Долго он бумажки изучал и не раз, бывало, звонил в НИИ, чтоб уж точно знать, что документы не поддельные. Доказать ему, что ты не верблюд, без справки от ветеринара было невозможно. Попали…
— Куда едем? — Нюхель уткнулся в пропуска.
— За кудыкину гору, — весело ответил Семён. Традиция, однако. Чтоб Зона не узнала.
— Ясненько. Угу… угу… на остальных документы?
Нюхель меня, конечно, знал, но всё равно проверил карточку доступа. Так же досконально изучил документы бойцов, даже фамилии переписал. Когда дошла очередь до Хоря, тот заметно сник, подавая свой пропуск.
— Выход не разрешён. Почему едем?
— Запрещен? — переспросил я, решив взять дело в свои руки.
— Нет, но… как бы не предусмотрено допуска. — Нюхель задумался.
— Сопровождаем французского учёного, — негромко проговорил я. — Биолог, по совместительству эколог-инспектор. Нужен переводчик, а данный сотрудник знает язык.
— Так это ж бармен наш вроде. На самом деле знает? — Нюхель с сомнением посмотрел на «данного сотрудника».
— Уи, уи, кес кесе, гарсон! — ненатурально осклабился Хорь. Уж лучше бы молчал…
— Ясно… — Старлей вернул документы, но сигнала к открытию ворот пока не дал. На его челе читались крепкие раздумья. Да, должен был быть переводчик по списку. Но мне сказали, что он уволен и в Зону не едет.
— Буквально полчаса назад нашли замену, — соврал я, как говорится, с места. Всё продумали, чёрт возьми… а про то забыли, как Хоря через посты переправить.
— Уи! — подвизгнул, словно поросёнок, Хорь, и мне пришлось двинуть его локтем по рёбрам.
— Груз есть?
— Ну, так. Везём хлам опасный в Зону выкидывать, — весело сообщил Семён, ткнув большим пальцем за спину. Краем глаза я заметил, как моментально вспотел лоб Хоря. Да уж… раньше он создавал впечатление куда более сдержанного и хладнокровного субъекта.
— Вот, товарищ старший лейтенант. — Я вырвал из рук бывшего бармена папку и передал военному. — Акты о списании, приказы на уничтожение. В НИИ опасно всё это оставлять, так что решили вышвырнуть, вроде раз Зона испоганила, пускай она же и хавает.
— Утилизация — удовольствие дорогое, — уже спокойно добавил Хорь.
— Давай глянем, чё у вас там. — И Нюхель направился к задней двери вездехода. Чёрт…
Дальнейшее иначе как везением объяснить было сложно. Оба «особых» ящика я ставил в вездеход лично. Тот, с «киселём», из яркого белого пластика на виду. Второй, поменьше, специально замаскировал, закрыв куском брезента, спрятал. И расчёт оправдался, хоть и был не особенно надёжным.
— А ну-ка, любезные… дайте мне во-он тот ящичек.
— Который, товарищ старший лейтенант?
— Что под брезентухой зашкерен, — победно ухмыльнулся Нюхель.
— Может, не надо, товарищ капитан?
— Надо, надо… уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна, — продемонстрировал старлей знание классики. — Да только всё не впрок. Открывайте.
— Опасно это.
— Ничё. Переживём.
И я медленно, с видимой неохотой вытащил ящик. Однако доволен Нюхель так, что просто удивительно. Сияет, как майское солнце — как же, сбылась мечта, выцепил злоумышленников, пресёк бандитизм. Небось мысленно уже звёздочку на погоны прикрутил.
Открыл я герметичную крышку, Нюхель, по своему обыкновению, сунулся в ящик чуть не с головой. После чего выпучил глаза, позеленел и отвернулся. Позеленеешь тут… два дохлых слепца, причём провалявшихся в контейнерах НИИ как минимум неделю, зрелище, мягко говоря, неприятное. И при жизни слепой пёс пахнет далеко не розами, а уж дохлый, да полежавший в тепле да сырости…
В общем, Нюхеля вырвало.
Согнувшись, он долго икал и отплёвывался, бурчал что-то бессвязное.
— Товарищ старший лейтенант… говорил, не надо, — с сочувствием в голосе проговорил я. — Ладно, не ожили, с этими тварями оно бывает… а ну как в лицо вцепились бы? Это ж трупный яд…
Старлея согнуло ещё раз долгим, но уже пустым спазмом. Боятся местные воины всяких тварей Зоны — и насмотрелись, и рассказов наслушались. А тут, что называется, собственным носом понюхал и в сантиметре лицезрел.
— У-увозите… н-на фиг! Открывай ворота… Ух, тва-ю мать…
Взвыли двигатели, и толстые, бронированные створки ворот начали плавно расходиться в стороны. Всё. Вырвались.
Ура.
Прокладывать дорожку в Зоне — дело для меня привычное. До Красного леса, бывало, технику доводил, а тут почти ерунда — до Кордона и обратно. За «довесков» спокойнее — сидят они за крепкими стенками вездехода, следить за ними не надо, в аномалию не влезут, не съедят их, да и Ересь сверху на «броне» сидит, обстановку наблюдает — обзор у него там хороший.
Привычно просматривал кусты, перепрыгивал валежник, поваленные стены давно брошенных домов, слушая сзади ровный, спокойный гул двигателей — хорошо, правильно ведёт машину Семён, не напирает, не отстаёт, а разные пни, канавки, лужи грязи для его авто всё равно что ровное шоссе. Радует и то, что вездеход плавающий — путь через речку срежем, потому как деревянные мосты через неё все обвалило, а те, которые бетонные, чем-то непонятным обросли, шерстью какой-то косматой. Без понятия я, чего от этих косм ожидать, и поэтому даже на вездеходе там проезжать не стану. В Зоне закон простой: не знаешь — не суйся.
Ох уж, территории эти новые… странные тут места. Вот, спрашивается, отчего это землю здоровенным пузырём подняло возле заброшенного хутора? Искры вспыхивают вокруг аномалии, дымок курится, да ещё и десяток камней в воздухе висит. Покачиваются булыжники и медленно так крутятся, но не падают, а меж них серебристое колечко летает и так блестит ярко, словно от солнца зайчики ловит. Незнакомая штуковина и, очень даже может быть, «ботаникам» тоже ещё неизвестная и поэтому очень дорогая, только нипочём я
