Я отдавал себе отчет в том, что в этой ситуации мне будет нелегко выбраться со станции; можно было, конечно, бросить чемодан и удрать, не оглядываясь на груз, бумаги у меня были в порядке, во всяком случае достаточно надежные, чтобы пройти контроль, однако я медлил, надеясь, что, может, удастся пробраться на соседний перрон, и, медленно двинувшись с места, глянул на соседний путь, но и там было полно вооруженных полицейских, тогда я снова повернул в сторону туннеля и уже было кинулся вперед, как вдруг передо мной вырос здоровенный детина в кожаном плаще и взял меня за плечо.
—
Я чувствовал, что бледнею, я знал, что на этот раз попался и терять мне уже нечего.
—
Я решил выстрелить ему прямо в физиономию, сунул руку во внутренний карман пальто, пальцы уже коснулись рукоятки пистолета, как вдруг страшный удар в лицо отбросил меня в сторону, прямо на стенку вагона; я прислонился к ней, но тут последовал еще удар и еще, у меня потемнело в глазах, я осел на землю и, лежа с закрытыми глазами, чувствовал во рту соленый вкус крови. Я был так ошеломлен, что ничего не мог понять из того, о чем вокруг меня говорили, а когда, наконец, открыл глаза, с удивлением увидел наклонившееся надо мной побагровевшее от злобы лицо майора и только тогда понял, что это он так орал на меня и в тот момент, когда гестаповец неожиданно преградил мне дорогу, вдруг что было силы хватил меня кулаком, а теперь стоял, направив на меня пистолет.
—
Я с трудом поднялся, из разбитого носа текла кровь и капала на полы пальто, тут же застывая черными сгустками; с удивлением я взглянул на свои измазанные кровью руки и лишь потом перевел взгляд на немцев, ведущих весьма оживленную беседу.
— Может, вам чем-нибудь помочь? — спросил гестаповец у майора.
— Спасибо, я справлюсь сам.
— Этого человека мы задержим.
— Нет, — решительно заявил майор. — Сначала он отнесет мои вещи в гостиницу. А потом я позвоню в полицию…
— Гостиница здесь недалеко.
— Да, — ответил майор. — Знаю. Я уже в ней останавливался.
— Надеюсь, вы справитесь с этой скотиной…
— Можете быть уверены!
Гестаповец почтительно поклонился майору.
— Бери чемоданы! — крикнул тот. — Пошли.
Беспрепятственно пройдя все кордоны, мы наконец оказались в туннеле. Я шел впереди, шатаясь словно пьяный под тяжестью двух битком набитых чемоданов, а майор следовал за мной чуть справа, ни на секунду не выпуская из рук револьвера; мы миновали по пути несколько жандармских патрулей, я видел их удивленные взгляды и иронические улыбки, должно быть, я был хорош с окровавленной физиономией, офицер приветствовал патрулей коротким, гортанным «heil», а жандармы вытягивались перед ним в струнку, от усердия громко стуча окованными каблуками сапог.
«Если он выведет меня с вокзала, я прикончу его, — думал я, постепенно приходя в себя. — Даже если это мне будет стоить жизни».
Я уже успел опомниться от полученных ударов и снова мог спокойно размышлять, кое-какое время в запасе у меня еще было; скорее всего, полагал я, майор имеет в виду расположенную неподалеку от вокзала гостиницу на Пиярской улице.
«Прежде чем мы доберемся до места, я найду какой-нибудь способ выпутаться».
Мы добрались до конца туннеля, теперь нужно было подняться по ступенькам, а у входа с одной и другой стороны я снова увидел полицейские патрули.
«Они окружили весь район вокзала».
На середине лестницы, где-то на высоте первого этажа, я остановился, поставил на ступеньку чемоданы и с облегчением распрямил наболевшую спину, я дышал тяжело, широко раскрытым ртом, так как в носу запеклась кровь. Сверху на меня подозрительно поглядывали жандармы, я чувствовал на себе их пытливые и недоверчивые взгляды.
«Не сейчас. Сначала надо выйти отсюда».
— Скорей! — крикнул майор со злостью. — Скорее, говорят тебе, если не хочешь, чтобы я еще раз пересчитал тебе pe6pa.
«Не успеешь. Я прикончу тебя раньше, как только мы выйдем отсюда. Твоя самоуверенность тебя погубит».
Я поднял чемоданы и двинулся по лестнице, майор по пятам за мной; когда мы миновали последних часовых и вышли на привокзальную площадь, я сразу заметил множество крытых грузовиков и еще один полицейский кордон, а тут же за ним безмолвную и неподвижную толпу людей, напряженно ожидавших своих близких, оставшихся на перроне, услышал гул возбужденных голосов, а какая-то женщина при виде моего окровавленного лица заохала:
— Ах, боже мой, боже! Ах, боже, боже! Ах, боже мой милостивый!…
— О, господи! Ну и разукрасили его!…
— Заткнись, дурак! Лучше бы помолчал…
— Проклятые негодяи! Нет на них управы!
Люди расступались перед нами, я видел вокруг испуганные лица, выражавшие ненависть и сочувствие.
«Ужасно глупо я, наверно, выгляжу. Вся физиономия и пальто в крови».
Мы поднялись на тротуар и шли по самому его краю, вдоль стены деревянного барака.
«Он так уверен в себе, что не отобрал у меня даже оружия. Это его и погубит. Обе руки у меня заняты, но я все равно его прикончу».
Я оглянулся на майора, он по-прежнему шел за мной с правой стороны.
«Брошу ему под ноги чемодан. Он споткнется, и тут я его убью».
Мы повернули за угол барака и, обойдя стоявший у обочины грузовик с потушенными фарами, свернули на улицу, ведущую на Пиярскую, но чем больше отдалялись от вокзала, тем сильнее меня охватывало возбуждение и нетерпение, желание скорее покончить со всем этим, однако я не хотел, чтобы он заранее догадался о моих намерениях, и чуть ускорил шаг, понимая, что мне легче будет привести в исполнение свой замысел, если майор на быстром ходу со всей стремительностью споткнется о чемодан.
«Еще не сейчас. Еще несколько метров».
Я услышал за собою смех и с удивлением оглянулся.
— Не повезло тебе, а? — спросил майор с искорками иронии в глазах. — Вот и конец приключения. Говорил я, что это может плохо кончиться.
— Что делать? Попался. Придет время, и ты получишь свое, каналья…
— О, не так скоро!
— Все равно сдохнешь…
— Ты раньше.
— Это мы еще увидим.
— Не доживешь и до утра.
— Дерьмо!
— Тебя прикончат.
— Но не в эту ночь.
— Прикончат тебя, — засмеялся офицер. — Я знаю, как это делается в гестапо.
— Плевать мне на них. Можешь, им это сказать.
— Сам это им скажешь!
— Я им еще не то скажу, скотина!
— Ты твердый орешек, да? Но хватит ли сил выдержать все до конца? Они найдут способ превратить в
