— Есть что-нибудь? — спросил он у гидроакустика и увидел, как тот отрицательно покачал головой.
При обычных условиях американская субмарина во время учений включала дополнительный источник шума, что облегчало её опознание при плавании в подводном положении. Это делалось в подражание шумам русской подводной лодки и было со стороны американцев вызывающим и одновременно весьма дальновидным. Американские моряки так редко пользовались истинными возможностями своей техники во время учений с участием союзников или даже у себя на флоте, что научились действовать в особенно трудных условиях — подобно бегуну с отягощением на беговых туфлях. В результате, оперируя без такого гандикапа[11], они превращались в исключительно опасного противника.
Ну и что? — пожал плечами Угаки. Я ничуть не хуже их.
Разве он не совершенствовал своё мастерство, когда следил за русскими подводными лодками подобно американцам? Разве он не подкрадывался вплотную к русской «акуле»? Самое главное — терпение. Настоящий самурай обладает неистощимым терпением. В этом его отличие от простых смертных.
— А ведь это и впрямь напоминает выслеживание китов, правда? — заметил капитан третьего ранга Стив Кеннеди.
— Да, действительно, — негромко отозвался гидроакустик первого класса Жак-Ив Лаваль, не сводя глаз с экрана и растирая уши, вспотевшие от наушников.
— Ты не чувствуешь себя обманутым?
— Мой отец занимался такими же играми, только тогда это было всерьёз. Он любил рассказывать мне в детстве, как отправлялся на север и незаметно следовал за русскими лодками в их собственных водах. — Имя «Француза» Лаваля было хорошо известно среди подводников. Знаменитый гидроакустик, он сумел подготовить многих специалистов, которые мало в чём уступали ему. Он ушёл со службы в звании главного старшины, и вот теперь сын продолжал его традиции.
Самым любопытным было то, что слежение за китами оказалось великолепной подготовкой. Киты — удивительные существа. Они бесшумно плывут под водой не потому, что скрываются, а просто благодаря тому, что они поразительно приспособлены к своей стихии. Подводники пришли к выводу, что умение незаметно приблизиться к небольшим стаям или семьям китов на такое расстояние, чтобы гидроакустики могли пересчитать и опознать отдельные особи, по меньшей мере отвлекает от однообразия подводного плавания, а временами становится даже увлекательным занятием. По крайней мере для гидроакустиков, подумал Кеннеди. Торпедистам и ракетчикам оно ничего не даёт…
Лаваль сосредоточил взгляд на каскадном дисплее. Он поудобнее устроился в кресле и протянул руку за жировым карандашом, одновременно хлопнув по плечу сидящего рядом специалиста-третьего класса.
— Два-семь-ноль, — тихо произнёс он.
— Точно.
— Что там у тебя, сынок? — спросил капитан.
— Всего лишь какая-то тень, сэр, на полосе в шестьдесят герц, — ответил тот и через тридцать секунд добавил: — Что-то проясняется.
Кеннеди стоял позади двух вахтенных гидроакустиков. На экране виднелись две пунктирные линии, одна в той его части, где регистрировались частоты в шестьдесят герц, а другая в половине с более высокими частотами. Электромоторы на японских подводных лодках типа «харушио» работали на переменном токе с частотой шестьдесят герц. Точки, образующие жёлтые скопления неправильной формы на тёмном экране, начали стекать вниз на участке с частотой шестьдесят герц подобно каплям при замедленной съёмке, падающим из неисправного водопроводного крана, — отсюда и наименование каскадный, или роликовый, дисплей. Лаваль-младший следил за ними ещё несколько секунд, чтобы убедиться в том, что это явление не случайное, и решил затем, что оно, скорее всего, имеет реальную причину.
— Сэр, мне кажется, что теперь мы можем начать слежение. Определяю этот контакт как «Сьерра-1», скорее всего подводный, пеленг на него устанавливается два-семь-четыре градуса, уровень шума слабый.
Кеннеди передал полученную информацию боевой группе слежения за целями, находящейся в пятнадцати футах от него. Ещё один техник включил прибор, анализирующий направление движения звуковых волн, высокотехнологичный мини-компьютер фирмы «Хьюлетт-Паккард», запрограммированный для определения возможного пути распространения акустического сигнала от цели сквозь воду. Несмотря на то что о его существовании знали многие, быстродействующее программное обеспечение этого прибора все ещё являлось одним из самых охраняемых секретов на флоте. Такие программы, вспомнил Кеннеди, разрабатывала компания «Соносистемз» в Гротоне, во главе которой стоял один из протеже «Француза» Лаваля. Компьютер переварил загруженную в него информацию примерно за тысячу микросекунд и выдал ответ.
— Сэр, это прямой путь к цели. Предварительно оцениваю расстояние где-то между восемью и двенадцатью тысячами ярдов.
— Приготовиться к решению огневой задачи, — скомандовал офицер, руководивший действиями боевой группы слежения, старшине, сидящему у аппарата управления огнём.
— Это не горбач, — доложил Лаваль ещё через три минуты. — Теперь у меня три линии на экране, Определяю «Сьерру-1» как подводную лодку в погруженном положении, идущую на электродвигателях. — Он напомнил себе, что его отец, Лаваль-старший, создал себе репутацию на слежении за русскими подводными лодками, шум которых мало отличался от грохота землетрясения. Он поправил наушники. — Пеленг остаётся неизменным — два-семь-четыре, слышу вращение винтов, начинаю счёт.
— Огневая задача решена, — доложил старшина у прибора управления огнём. — Подготовлено решение огневой задачи для торпедного аппарата номер три в направлении «Сьерры-1».
— Лево руля десять градусов, переходим на курс один-восемь-ноль, — скомандовал Кеннеди, чтобы взять крюйс-пеленг, получить из нового положения более точное расстояние до цели, а также определить курс и скорость подводной лодки противника. — Уменьшить скорость, снизить обороты до пяти узлов.
Слежение всегда представляло наибольший интерес.
— Поступив так, ты просто перережешь себе горло тупым ножом, — заметила Энн Куинлан с присущей ей прямотой.
Келти сидел в своём кабинете. При обычных условиях вице-президент, занимающий второй по важности пост в администрации, в отсутствие президента руководил бы деятельностью правительства, однако чудеса современных средств связи позволяли Дарлингу делать всё что угодно, находись он даже в полночь над Антарктикой и возникни у него такое желание. А теперь он опубликовал заявление с борта своего самолёта, направляющегося в Москву, гласящее, что бросает вице- президента на произвол судьбы.
Первым порывом Келти было заявить всему миру о том, что президент Дарлинг полностью ему доверяет. Тем самым он даст всем понять, что факты, содержащиеся в статье, лишь отчасти соответствуют действительности, и запутать ситуацию до такой степени, чтобы получить возможность манёвра, а в этом Келти нуждался сейчас больше всего.
— Прежде всего нам нужно узнать, Эд, — уже не в первый раз заметила руководитель администрации вице-президента, — от кого исходит информация, из-за которой разразился весь этот скандал. — Об этом автор статьи, умная журналистка, не обронила ни слова. Энн Куинлан не могла спросить, сколько женщин, работавших на Келти, он осчастливил своим присутствием в их постелях. Во-первых, он скорее всего не помнил этого, и, во-вторых, будет непросто отыскать тех, кто не оказались в их числе.
— Кем бы она ни была, наверняка это подруга Лайзы, — заметил ещё один из сотрудников аппарата вице-президента. И тут же всех присутствующих в кабинете словно осенило.
— Барбара.
— Отличная мысль, шеф. — Куинлан любила называть так своего босса. — Нам теперь нужно проверить это и постараться договориться с ней.
— Нет ничего страшнее гнева брошенной женщины, — пробормотал Келти.
— Эд, я больше не хочу слышать такое от тебя, — предостерегающе заметила руководитель администрации. — Когда, чёрт возьми, ты поймёшь, наконец, что «нет» отнюдь не означает «может быть, потом»? Ну хорошо, я сама зайду к Барбаре, и мы, возможно, сумеем отговорить её. Только учти, я делаю это в последний раз, понял?
18. Пасхальное яйцо
