работы…
— Спасательных работ не будет, — прервал его Джоунз, посмотрел по сторонам и попросил сигарету у проходящего мимо техника. Вот, наконец-то я заставил себя произнести это вслух, подумал он.
— Здесь нельзя курить, — сказал один из старшин. — Нам приказано выходить из помещения…
— Дайте спички и продолжим работу, — приказал Джоунз. Он перевернул страницу, проверяя кривую частоты в шестьдесят герц. — Здесь нет ничего… и здесь тоже. Дизельные подводные лодки плавают под водой почти бесшумно… но, если они не шумят, значит, не поднимаются на шноркельную глубину, а в этом случае не смогут проплыть далеко… «Эшвилл» сделал ускорение вот в эту сторону, и здесь, видно, японская подлодка появилась снова… — Новая страница.
— Почему не будет спасательных работ, сэр? — Потребовалось целых тридцать секунд, чтобы техник осмелился задать этот вопрос.
— Какова глубина в месте обнаружения аварийного буя?
— Я понимаю, но спасательные камеры… я сам видел, на лодке их три.
Джоунз даже не поднял головы, делая первую за несколько лет затяжку. — Да, мы называли их на «Далласе» «мамиными камерами». «Видишь ли, мама, даже если что-нибудь случится, мы всегда сможем спастись». Дело в том, чиф, что из подводных лодок не спасаются. На практике это невозможно. Лодка погибла, и вместе с ней весь экипаж, Остаётся лишь выяснить, что с ней случилось.
— Но ведь мы уже слышали треск раздавленного корпуса.
— Да, я знаю. Мне также известно, что два наших авианосца неожиданно вышли сегодня из строя. — Эти звуки тоже были зарегистрированы гидрофонами линии раннего обнаружения и виднелись на распечатке.
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
— Ничего. — Новая страница. В её нижней части виднелась большая жирная точка, отмечающая гибель «Эшвилла». — А здесь что такое, черт побери?
— Мы считаем, что это случайное дублирование, сэр. Пеленг и шумы почти такие же, как и при гибели «Эшвилла», вот мы и решили, что компьютер…
— Но ведь время резко отличается, чёрт возьми, на целых четыре минуты. — Джоунз перелистнул три страницы обратно. — Смотрите, это что-то совсем иное.
— «Шарлотт»?
По спине Джоунза внезапно прокатились капли холодного пота. У него кружилась голова от сигаретного дыма, и он вспомнил, почему бросил курить. Точно такой же характерный сигнал на бумаге — дизельная субмарина, идущая на шноркельной глубине, и затем ускорение подводной лодки типа 688. Звуки оказались совсем рядом и были идентичны шумам «Эшвилла» и японской подводной лодки. Совпадение пеленга, зарегистрированное донными гидрофонами, чуть ли не заставляло думать…
— Немедленно свяжитесь с адмиралом Манкузо и узнайте, установлена ли связь с «Шарлотт».
— Но, сэр…
— Выполняйте, старшина!
Доктор Рон Джоунз встал и огляделся. Все как раньше — почти все. Те же самые люди, они занимаются прежней работой, исполняют её с такой же уверенностью… но что-то изменилось. Что? На стене висела огромная карта Тихого океана. Когда-то на ней повсюду виднелись красные силуэты субмарин, обозначающих тип советских подводных лодок — ракетоносцев, ударных субмарин, часто рядом находились чёрные силуэты, означающие, что гидрофоны Тихоокеанской линии раннего обнаружения следили за подводными кораблями «противника» и наводили на них ударные лодки американского флота и противолодочные самолёты Р-ЗС «Орион», время от времени русских тревожили, давая понять, кому принадлежат глубины мирового океана. Сейчас на карте красовались силуэты китов, причём некоторые из них имели имена, как у русских подводных лодок, это были такие имена, как Моби и Мейбл, обозначающие знакомую китовую семью. Теперь врага в океане больше не было, и вместе с ним исчезло чувство опасности и постоянного напряжения. Больше никто не думает так, как когда-то думал он, направляясь со своим «Далласом» «на север» для преследования людей, которых им, возможно, когда-нибудь придётся убивать. Джоунз никогда не предполагал, что такое действительно случится, однако вероятность всё-таки существовала, и он не позволял себе ни на минуту забыть об этом. А вот теперь кое-кто забыл. Он понимал это, прислушиваясь к телефонному разговору старшины с командующим подводными силами Тихоокеанского флота.
Джоунз пересёк помещение и взял трубку из рук старшины.
— Барт, это Рон. Вам удалось установить связь с «Шарлотт»?
— Всё время вызываем их.
— Я не думаю, что вам это удастся, шкипер, — голос Джоунза звучал, как звон погребального колокола.
— Что ты хочешь этим сказать? — В вопросе прозвучала тревога. Адмирал и его бывший подчинённый давно научились понимать друг друга с полуслова.
— Барт, спуститесь к нам. Я совсем не шучу, капитан.
— Через десять минут, — произнёс Манкузо и положил трубку. Джоунз бросил окурок сигареты в металлическую мусорную корзину и снова вернулся к страницам распечаток. Для него теперь это было непросто, но он заставил себя перелистнуть страницы к тому месту, где остановился. Распечатки были помечены карандашом, и услышанные шумы отмечались в диапазонах дискретных частот — низкие частоты располагались на левой стороне страницы, а высокие — на правой. Расположение точек внутри колонок частот означало пеленги на источник шума. Ряды точек извивались и походили на воздушные фотографии песчаных дюн в какой-то безжизненной пустыне, но если ты знал, что нужно искать, каждая паутинка следов и каждый поворот имели смысл. Джоунз замедлил свой анализ, изучая сигналы, регистрирующие каждую минуту, водя взглядом слева направо, делая пометки и записи. Техники, помогавшие ему раньше, теперь только наблюдали за его работой, понимая, что этим занимается специалист высочайшего класса, что он замечает вещи, которые им следовало бы заметить, но которые они упускали. Теперь им было ясно, почему человек, который был младше их по возрасту, называет адмирала по имени.
— Внимание, — послышался голос. — Господа, командующий подводными силами Тихоокеанского флота. — В помещение вошёл Манкузо. Его сопровождали начальник оперативного управления капитан первого ранга Чеймберз и адъютант, старающийся держаться в стороне. Адмирал посмотрел в лицо Джоунза.
— Удалось установить связь с «Шарлотт»?
— Нет.
— Вот посмотрите сюда.
— Что ты хочешь сказать мне, Джоунзи?
Джоунз указал красным карандашом на нижнюю часть страницы.
— Вот треск корпуса лодки, раздавленного водой.
Манкузо кивнул вздохнув.
— Я знаю, Рон.
— А теперь посмотрите на это. Лодка маневрирует на предельной скорости.
— Когда что-то происходит, даёшь самый полный ход и пытаешься подняться на поверхность, — заметил капитан Чеймберз, ещё не понимая или, подумал Джоунз, отказываясь понимать. Что ж, работать с мистером Чеймберзом всегда было приятно.
— Но ведь лодка не устремилась к поверхности на полном ходу, мистер Чеймберз. Вот изменения ракурса — здесь и здесь, — показал Джоунз, передвигая карандаш вверх по странице, и тем самым возвращаясь обратно во времени, помечая, где менялась ширина следов и пеленги. — Она шла на предельных оборотах и одновременно меняла курс. Вот это, по-видимому, звуки выпущенной противоторпедной приманки. А вот это, — он показал на самый край распечатки, — торпеда. Она мчится почти бесшумно, но посмотрите на то, как меняется пеленг. «Рыба» тоже поворачивает и преследует «Эшвилл», оставляя вот эти следы до самой временной отметки вот здесь. — Рон обвёл кружками оба следа, и, хотя на бумаге они находились на расстоянии в четырнадцать дюймов, все плавные изгибы и повороты были практически одинаковыми. Карандаш снова поднялся вверх, затем переместился к колонке других частот. — До момента пуска торпеды. Прямо на этом месте.
