Пропуск, пристёгнутый к лацкану её халата, озадачил его. — Мы с вами знакомы?
— Меня зовут Прайс, Андрэ Прайс. — Специальный агент окинула Каца внимательным взглядом, прежде чем пожать ему руку. Врач даже почувствовал себя польщённым, пока она не добавила: — Секретная служба.
— Где были копы вроде вас, когда я был молодым? — галантно поинтересовался он.
— Берни — один из моих первых учителей. Сейчас он возглавляет кафедру офтальмологии, — пояснила Кэти.
— И вот теперь моя бывшая ученица превзошла меня. Я принёс хорошие новости. Как ты знаешь, в комитете Ласкера у меня есть шпион. Мне сообщили, что ты прошла последний этап отбора, Кэти.
— Что такое Ласкер? — спросила Прайс.
Выше премии Ласкера есть только одна — чтобы получить её, нужно ехать в Стокгольм, — объяснил Кац.
— Берни, вот уж её мне никогда не получить. Завоевать премию Ласкера — и то достаточно трудно.
— А ты работай, работай! — Кац обнял Кэти, поцеловал и ушёл.
Как мне хочется стать лауреатом, как хочется! — подумала Кэти. Говорить это вслух не было необходимости — специальный агент Прайс поняла все и так. Ну разве это не интереснее, чем охранять политических деятелей, черт побери?
— А можно мне присутствовать на одной из ваших операций?
— Если хотите. А теперь пошли. — Кэти направилась обратно в свой кабинет, уже привыкнув к присутствию агента. Они прошли по клинике, миновали одну из лабораторий. Внезапно доктор Райан остановилась, сунула руку в карман халата и достала маленькую записную книжку.
— Что-нибудь случилось? — спросила Прайс. Андрэ знала, что задаёт слишком много вопросов, но требовалось время, чтобы познакомиться с привычками людей, которых охраняешь. Она также заметила, что Кэти Райан принадлежит к числу тех, кто не любят, когда их охраняют, поэтому нужно дать ей больше привыкнуть к своему присутствию.
— Вам придётся освоиться с моим поведением, — улыбнулась профессор Райан, делая короткие записи. — Всякий раз когда мне приходит в голову интересная мысль, я тут же её записываю.
— Не полагаетесь на память?
— Ни в коем случае. Нельзя полагаться на память, когда имеешь дело с жизнью пациентов. Это первое, чему учат будущих врачей. — Кэти покачала головой, укладывая блокнот в карман. — И особенно в нашей профессии. Слишком велика вероятность причинить вред пациенту. Если записываешь свои мысли, такая вероятность отпадёт сама по себе.
Действительно, такой урок неплохо запомнить, подумала Андрэ Прайс, следуя за доктором Райан по коридору. Кодовое имя «Хирург» идеально подходило для неё. Умная, педантичная, аккуратная. Из неё мог бы даже получиться хороший агент, если бы она не испытывала такого отвращения к огнестрельному оружию.
Это стало уже установившейся практикой и во многом не представляло собой чего-то нового. За время жизни целого поколения военно-воздушные силы японских войск самообороны реагировали на действия русских истребителей, вылетающих с передовой базы в Долинске — первоначально делали это совместно с американскими ВВС, — и один из постоянных воздушных коридоров, используемых советскими самолётами, даже получил название «Токийский экспресс». Возможно, это было неосознанным воспоминанием о выражении, которое в 1942 году употребляли американские морские пехотинцы на Гуадалканале.
Из соображений безопасности самолёты раннего радиолокационного обнаружения Е-767 размещались на базе Шестого авиакрыла в Комацу, недалеко от Токио, однако два истребителя F-15J, действующие под управлением Е-767, который баражировал над городом Немуро в северо-восточной части острова Хоккайдо, базировались на аэродроме в Читозе. Они находились сейчас в сотне миль от берега, и каждый был вооружён восемью зенитными ракетами — четырьмя с боеголовками теплового наведения и четырьмя — радиолокационного. Боекомплекты были боевыми, и истребителям требовалось лишь получить указание цели.
По местному времени было за полночь. Пилоты чувствовали себя хорошо отдохнувшими и бодрыми, сидели, пристегнувшись к катапультируемым креслам истребителей, осматривая зоркими глазами тёмное пространство вокруг, а их чувствительные пальцы реагировали на малейшее отклонение от курса. Радиолокаторы наведения на цель были выключены, и хотя бортовые огни светились в темноте, в случае надобности их можно мгновенно погасить, сделав самолёты практически невидимыми.
— Орёл один-пять, — послышался голос в наушниках ведущего, — проверьте гражданский самолёт в пятидесяти километрах, пеленг ноль-три-пять от вашей позиции, курс два-один-пять.
— Понял вас,
— Вижу цель, — произнёс он, включив радио на минимальной мощности.
— Я тоже, — послышался голос ведомого.
Оба истребителя повернули теперь налево, медленно снижаясь позади самолёта, похожего на 767-ER авиакомпании «Эйр Кэнада». Да, на освещённом киле хвостового оперения виднелся её логотип — яркий кленовый лист. По-видимому, рейсовый самолёт из международного аэропорта Торонто в Нариту. Время соответствует расчётному. Истребители приблизились к авиалайнеру со стороны хвоста — не следуя точно за самолётом, поскольку могла возникнуть опасность столкновения, — и тут же почувствовали, как их начала подбрасывать хвостовая струя от широкофюзеляжного лайнера. Ведущий ещё больше сократил расстояние, пока не увидел ряд освещённых иллюминаторов, по одному гигантскому двигателю под каждым крылом и тупой нос, характерный для «боингов». Он снова включил радио.
— Ками, это Орёл один-пять.
— Слушаю, Орёл.
— Самолёт опознан, это «Боинг семь-шесть-семь Елена-Ромео» авиакомпании «Эйр Кэнада», летит по указанному курсу с обычной скоростью. — Любопытно, что пилоты истребителей ЗЛБО — Заградительной линии боевого охранения — пользовались для переговоров английским языком. Английский являлся международным средством общения в авиации, все лётчики говорят на нём, и передать важное сообщение на английском языке легче.
— Принял. — Последовала команда, истребители отвалились от авиалайнера и вернулись в район патрулирования. Канадский пилот так и не узнает, что два вооружённых истребителя находились на расстояний трехсот метров от его самолёта, но у него и не было оснований ожидать японских самолётов — на земле царил мир, по крайней мере пока.
Что касается самих лётчиков-истребителей, то они послушно подчинились своим новым обязанностям, составившим теперь часть их повседневной жизни. Отныне и до последующего распоряжения не меньше двух истребителей будут постоянно патрулировать в этом районе, причём ещё два будут находиться на аэродроме в Читозе в состоянии пятиминутной боевой готовности, а четыре — тридцатиминутной. Командир их авиакрыла добивался разрешения повысить уровень боевой готовности ещё больше, потому что, несмотря на все заверения Токио, его страна находилась в состоянии войны с Америкой, о чём он уже сообщил своим подчинённым. Американцы представляют собой грозного противника, сказал он, обращаясь к
